Все были безукоризненно одеты – такие наряды не смогли бы выдержать путешествия, которое только что пережил Итан.
Люди курили.
Беседовали на фоне музыки.
Улыбались.
Смеялись.
Запах выпивки висел в воздухе, как запах духов.
И вот перед ним стоит Кейт.
Она покрасила волосы, так что они снова стали кофейно-коричневыми, на ней было черное платье без рукавов.
Улыбка и туман выпивки блестели в ее глазах, как слезы.
– Подумать только – из всех притонов множества городов целого мира мы встретились именно здесь! – сказала она и провела рукой по левому рукаву его фуфайки. – Похоже, у тебя было нелегкое восхождение. Давай переоденем тебя во что-нибудь сухое.
Кейт повела его сквозь толпу в дальнюю часть комнаты. Они прошли в альков, где на деревянных вешалках висела одежда, которую здесь носили.
– Рост сорок два, так? – спросила Кейт.
– Да.
Она показала на черный костюм, висящий в конце длинного ряда сухой, чистой строгой одежды.
– Похоже на твои старые шмотки, да? Обувь и носки вон там. Оденься и выходи.
– Кейт…
– Поговорим там.
Она ушла.
Итан снял фуфайку с капюшоном, майку, влажные джинсы. У стены стояла скамья, он уселся на нее, стащил сапоги и осмотрел разрез.
Несколько стежков разошлось, но он принес с собой запасную марлю и лейкопластырь.
Забинтовав ногу достаточно туго, чтобы прекратилось кровотечение, Итан пустил в ход майку, чтобы вытереть потек подсохшей крови, который тянулся по всей ноге.
* * *
Вернувшись туда, где была вечеринка, Бёрк не смог отрицать, что чувствует себя так, будто заново родился. В раздевалке имелось зеркало, и он зачесал влажные волосы на сторону, как делал в бытность свою федеральным агентом.
Кто-то соорудил бар вдоль одной из стен пещеры. Итан пробрался к нему сквозь толпу и взгромоздился на табурет.
К нему приблизился бармен: белая рубашка, черный галстук, черный жилет. Освежающе традиционный.
Бармен бросил салфетку для коктейля на темное, истертое дерево бара.
Итан узнал этого человека: он видел его в городе. Они никогда не разговаривали, но тот работал кассиром в бакалейной лавке несколько дней в неделю.
– Что будете? – спросил бармен, ничем не выказывая, что знает, кто такой Итан или что его это заботит.
– А что у вас есть? – спросил Бёрк, взглянув на бутылки, выстроившиеся у стены перед зеркалом.
Он видел бурбон, скотч и водку. Узнал брендовые названия, но все бутылки были почти пусты.
Зато, похоже, хватало бутылок с прозрачной жидкостью без этикеток.
Зеркало обрамляла дюжина фотографий, сделанных «Поляроидом». Одна ближе к центру привлекла внимание Итана. На фотографии были крупным планом сняты Кейт и Алисса. Обе одетые как подростки – в фуражках разносчиков газет, с коротко постриженными волосами, с кричащим макияжем и жемчужной бижутерией. Они прижимались щеками друг к другу. Похоже, в тот момент обе были пьяны и безнадежно счастливы.
– Сэр? – спросил бармен.
– «Джонни Уокер Блю»
[36]
. Неразбавленный.
– Эти бутылки вообще-то больше для атмосферы и для особых случаев.
– Хорошо. Тогда что вы посоветуете?
– Я смешиваю дьявольский мартини.
– Конечно, пожалуйста.
Итан наблюдал, как бармен наливает из разных бутылок без этикеток в большой бокал для мартини. Бокал он поставил на салфетку перед Итаном и украсил ломтиком зеленого яблока.
– Ваше здоровье, – сказал этот человек. – Первая – за мой счет.
Итан поднес бокал к губам – и тут услышал голос Кейт:
– А теперь попытайся отнестись непредвзято.
Она забралась на табурет рядом с ним. Итан слегка отхлебнул.
– Ух ты! – сказал он. – Что ж, по крайней мере, с бокалом не облажались. До сего момента я никогда еще не хотел, чтобы что-то лишилось вкуса.
Запаха не было; главным ощущением на языке было жжение, а вслед за тем – сильное цитрусовое пощипывание. Послевкусие было милосердно коротким, как букет ощущений недавнего падения с утеса.
Итан осторожно поставил бокал обратно на салфетку.
– Не хочешь же ты сказать, что пристрастилась к этому самогону.
Кейт засмеялась.
– Ты хорошо выглядишь, агент Бёрк. Должна сказать, элегантный черный костюм и галстук идут тебе в тысячу раз больше лесного наряда шерифа.
В зеркале отражались люди, танцующие под медленный джаз. Итан заметил Имминга и его головорезов в смокингах, потягивающих что-то из стеклянных банок и наблюдающих за оркестром.
Итан потянулся было к ножке своего бокала, но передумал.
– Милая берлога, – сказал он. – Как вы все это сюда заволокли?
– Мы приносили сюда вещи годами. Рада, что ты смог сюда добраться.
– Что ж, еле-еле добрался… И все еще не понимаю, куда же именно я добрался. Это что, костюмированная вечеринка?
– Вроде того.
– Ну, и кем притворяются эти люди?
– В том-то и дело. Здесь никто не притворяется, Итан. Сюда можно прийти и быть тем, кто ты есть на самом деле.
Кейт повернулась на табурете, осмотрела толпу.
– Здесь мы говорим о своем прошлом. О том, как жили раньше. О том, кем были. Где жили. Здесь мы помним людей, которых любили, с которыми мы разлучены. Говорим о Заплутавших Соснах. Говорим обо всем, о чем захотим, и не боимся в этой пещере ничего. Здесь запрещено бояться.
– А вы говорите о том, чтобы уйти?
– Нет.
– Значит, ты никогда не была у ограды?
Кейт отхлебнула кошмарное пойло, которое выдавалось тут за мартини.
– Один раз.
– Но ты не перебиралась на другую сторону.
– Нет, я просто хотела на нее посмотреть. С тех пор, как мы начали приходить в эту пещеру, трое из нас перебрались на другую сторону.
– Каким образом?
Она поколебалась.
– Есть тайный тоннель.
– Дай-ка я догадаюсь…
– Что?
– Ни один из них не вернулся.
– Верно.
Она слезла с табурета.
– Потанцуй со мной.
Итан взял ее за руку, и они пошли по неровному камню в толпе танцующих. Он положил ладонь ей на спину, но держался на почтительной дистанции.
