Клэр осторожно разгладила листок. Какой-то список, почерк явно Сьюзен. А, предсвадебная дребедень! Дурацкий список – цветы, торт, подарки гостям, – но все же у Клэр защемило сердце. Что это? Сожаление? Ревность? Она вспомнила злополучное воссоединение с Кейдом в Лондоне. Тогда Кейд сказал, что любит ее исключительно по-братски, из былых чувств осталась только привязанность. Клэр торопливо согласилась. «Понимаю, я чувствую то же самое». Ложь чистой воды, зато она сохранила достоинство.
Клэр положила список на комод и вдруг ахнула. Там одиноко, словно забытый ребенок, лежало обручальное кольцо Ренаты. Большой, карата три, квадратный камень в оправе от «Тиффани». Клэр посмотрела кольцо на свет. Бриллиант чистой воды, без изъянов. У нее дрожали руки. Осмелится ли она? А почему бы и нет? Уже понятно (хотя пока только ей одной), что Рената ушла навсегда.
Клэр надела кольцо на палец. Оно подошло идеально.
Пятнадцать минут пути от аэропорта до Халберт-авеню стали сущим кошмаром для Дэниела Нокса, которому пришлось выслушать двадцать доводов, почему он должен разрешить Кейду, юнцу, чьи рубашка, часы и машина были куда дороже, чем у самого Дэниела, жениться на Ренате. Дэниел не отвечал, решив, что молчание – лучший способ поставить Кейда на место. Утром Дэниел в смятении «благословил» Ренату. За те четырнадцать лет, что растил дочь, ему никогда не приходилось использовать реверсивную психологию, однако известие о помолвке буквально требовало подобного шага. Рената ожидала, что он воспротивится, и он специально согласился – это должно было ее напугать. Похоже, сработало, во всяком случае, Рената явно ничего не сказала Кейду о доброжелательном настрое отца. Дэниел ликовал, хотя ему быстро наскучило слушать излияния Кейда. Как ни крути, он знает свою дочь лучше, чем эти люди!
Уже стемнело, уличных фонарей за пределами города почти не было, но Дэниел все равно смотрел в окно. Странное ощущение – возвращаться туда, где когда-то протекала твоя жизнь. Да, он жил здесь, сперва один, занимаясь «Пляжным клубом», потом с Кэндес, а потом с Кэндес и Ренатой. Он помнил вымощенные булыжником улицы, грязь и песок, запахи восковника и отлива в безветренный жаркий день, гудки паромов и звон колокола на краю мола. Когда-то здесь был его дом… Теперь Дэниел чувствовал себя чужаком.
Кейд включил поворотник и заехал на подъездную дорожку, засыпанную белыми ракушками. Впереди маячил дом – огромный, разукрашенный, с террасой и ландшафтным дизайном, в общем, настоящий дворец. Он сиял огнями и походил на бродвейскую декорацию. Дэн не мог не заметить, что дом выглядит подозрительно новым, скорее всего, нынешние хозяева купили участок, снесли милый летний коттедж и построили это чудовищное сооружение. Доска с названием гласила: «Витаминное море».
– В общем, мистер Нокс, надеюсь, вы благословите нас с Ренатой, – произнес Кейд. – Я понимаю, что она еще совсем юная, поэтому мы отложили свадьбу до весны.
– До весны? – переспросил Дэниел, чтобы показать, что он слушает.
– Да сэр. Поженимся, как закончатся занятия.
Дэниел Нокс промолчал, хотя с языка рвалась речь о том, что «не стоит вступать в брак, пока не объедешь три континента». Его тревожило, что он явился как снег на голову и теперь надо рассчитывать на гостеприимство родителей Кейда, которые, наверное, предложат переночевать у них. А еще ужин… По дороге от терминала к парковке он понял из слов Кейда, что сегодня у Дрисколлов гости. Друзья семьи пришли поесть лобстеров, и это каким-то чудом удержало Ренату от встречи с Маргаритой.
Рыжеволосая женщина с гладким, явно после пластической операции лицом появилась в дверях, взмахнув бокалом вина.
– Добро пожаловать! – воскликнула она. – Милости просим!
– Моя мама, – шепнул Кейд.
М-да. Дэн почувствовал знакомое разочарование. Ну зачем его ровесницы так стараются улучшить свою внешность, что уничтожают всю естественную красоту? Собственно, это была одна из причин, почему Дэн не искал новых отношений после гибели Кэндес: женщины прилагают слишком много усилий. Взять, например, мать Кейда. Красивая ведь дамочка, если закрыть глаза на то, что весит килограммов на восемь меньше, чем следовало бы. Так она точно делает химический пилинг лица, красит волосы и чересчур увлекается косметикой и драгоценностями! При виде подобных особ Дэн сразу с тоской вспоминал Кэндес, какой красивой та была по утрам, сразу после пробуждения, или когда возвращалась домой после пробежки – потная и липкая – и в то же время само воплощение природной красоты и здоровья. Кэндес никогда не стала бы так над собой издеваться. Ее представление о гламуре ограничивалось душем и чистой одеждой.
Мать Кейда чмокнула его в щеку мокрыми губами – ужасная фамильярность, по мнению Дэна. Впрочем, возможно, миссис Дрисколл считает его будущей родней, и вообще, что может быть фамильярнее, чем явиться без приглашения?
– Дэниел, – представился он. – Приятно познакомиьтся.
– Сьюзен, – театрально произнесла она, как будто не называя свое имя, а швыряя его в гостя. – Я так рада, что вы приехали!
– Извините, что неожиданно, – пробормотал Дэниел.
Он не знал, чем объяснить свое внезапное появление, и надеялся, что из вежливости его не станут спрашивать.
– Заходите скорее! – продолжала Сьюзен. – Вы как раз вовремя, у Николь все готово к ужину. Познакомьтесь с нашими близкими друзьями, Робинсонами. Они очарованы Ренатой, и встреча с вами просто как вишенка на торте!
– Вишенка, – ошеломленно повторил Дэниел.
Его провели в холл с черно-белым паркетом и пейзажем Роберта Старка на стене – одинокая лодка под алым парусом; должно быть, в каждом доме на острове есть репродукция этой картины. Слева находилась винтовая лестница, ведущая наверх. По лестнице спускалась девушка с молочно-белой кожей и спутанными темными волосами. Она улыбнулась Дэниелу.
– Привет!
– Клэр, это Дэниел Нокс, отец Ренаты. Дэниел, это Клэр Робинсон, близкая подруга нашей семьи. Клэр с Кейдом учились вместе в школе.
– Понятно.
Дэниел протянул девушке руку, думая, куда же делась его дочь. Он не удивился, что Рената не поехала его встречать: видимо, Кейд хотел переговорить с ним наедине. Теперь, когда Дэниел оказался в огромном доме с совершенно чужими людьми, его тянуло наконец увидеть собственную плоть и кровь. Конечно, Рената ему не обрадуется, наоборот, разозлится и обидится. Что ж, он сознательно пошел на риск.
Они перешли в гостиную, оформленную в семнадцати оттенках белого. Сьюзен спросила, что пьет Дэн.
– Скотч. Неразбавленный.
– Вы прекрасно поладите с моим мужем! – воскликнула Сьюзен. Она позвала с террасы темнокожую девушку и велела ей принести Дэну выпивку. – Мистер Нокс хочет виски. Неразбавленного.
Девушка кивнула. У Дэна вспыхнула шея. Он терпеть не мог, когда командовали от его имени.
– Как там с ужином? – спросила Сьюзен.
– Стол накрыт, мэм.
