— О нет! Ну почему вы не предупредили меня заранее?
— Мамми передает тебе приветы от всех наших.
— Я, как назло, совсем закрутилась. — Сознание своей вины побудило ее вновь повысить голос. — Даже не представляю, когда мы сможем увидеться. Как насчет завтрашнего утра?
— Тут такое дело, — проговорил он медленно. — Мамми вроде как уже настроилась завтра ехать на Лонг-Айленд, проведать сестру, а оттуда нас подвезут прямо к обратному поезду. Мы думали, может, нынче вечером…
— Увы, никак. У меня этим вечером деловой ужин с клиентом, и я не могу его отменить.
— Вот незадача какая! А мы вечером идем на шоу и думали, ты к нам присоединишься. Мамми, — позвал он в сторону, — как зовется то шоу, на которое мы идем?.. Она тоже не помнит. Нам дали билеты здесь в отеле.
— Я бы ужасно хотела, — сказала Элизабет. — Просто с огромной радостью…
Сама того не желая, она отчетливо представила себе пожилую пару за столиком в каком-нибудь клубе: они спланировали этот поход на шоу только ради нее, а теперь сидят вдвоем, притворяясь, будто весело проводят время в чужом городе.
— Будь то кто-нибудь другой, я бы отменила встречу, — сказала она, — но это один из наших лучших клиентов, и я никак не могу ему отказать.
— Ну да, понятно, такие дела.
Повисла долгая пауза, и наконец Элизабет спросила:
— Значит, у папы все хорошо?
— Отлично, — сказал он. — У нас у всех все хорошо. Твой отец ждет не дождется, когда ты его навестишь.
— Наверно, ему одиноко, — произнесла она самым нейтральным тоном, чтобы это не прозвучало как обещание приехать. Ей хотелось поскорее закончить разговор, поскорее отделаться от Хантов, от своего отца и от всех этих намеков на возвращение домой. «Я живу в Нью-Йорке, — твердила она себе, пока стариковский голос в трубке монотонно излагал истории из жизни ее отца и тамошних обывателей. — Я живу в Нью-Йорке сама по себе и вовсе не обязана помнить всех этих людей. С дяди Роберта хватит и того, что я нашла время поболтать с ним по телефону».
— Очень рада была с вами поговорить, — сказала она, перебив очередную историю, — однако мне нужно работать.
— Да-да, конечно, — пробормотал он сконфуженно. — Что ж, Бет, ты пиши нам всем, пожалуйста. Мамми передает тебе сердечный привет.
«Вечно они пытаются утянуть меня в прошлое своими письмами и сердечными приветами», — подумала Элизабет и сказала:
— Всего доброго.
— Приезжай нас проведать, — сказал он.
— Приеду, как только смогу. До свидания.
Она повесила трубку сразу после его прощальных слов, за которыми следовало: «Эй, погоди минутку, Бет!» — он спохватился, вспомнив еще что-то, но Элизабет чувствовала, что не сможет продолжать этот разговор без риска сорваться на грубость.
И сразу же тишину в соседнем кабинете нарушил голос Робби:
— Думаю, вас не надо учить обычным секретарским обязанностям: как отвечать на звонки и тому подобное?
— Как-нибудь справлюсь, — сказала Дафни.
Элизабет вернулась к незаконченному письму (листок уже загнулся от долгого пребывания в каретке), меж тем как Робби и Дафни Хилл за перегородкой говорили об именах клиентов и переводе звонков с аппарата в приемной на тот или другой кабинет, а потом вышли в приемную и стали нажимать кнопки функций на секретарском телефоне. «Как дети малые, играющие в секретаршу и начальника», — подумала Элизабет. Временами из приемной доносился густой хохоток Робби, ему восторженно подхихикивала Дафни. Как Элизабет ни старалась сконцентрироваться на расценках для мистера Бертона, она поминутно ловила себя на том, что прислушивается к их голосам и звукам перемещений по офису. В какой-то момент из их приглушенного бормотанья выделилась фраза, произнесенная чуть громче остальных «светским» голосом Робби: «…в каком-нибудь уютном тихом ресторане». Затем голоса вновь понизились, а она про себя добавила: «Где они могут поворковать без помех». Не желая встревать в их разговор, она подождала еще какое-то время; наконец стул в приемной скрипнул под усевшейся на него Дафни, а шаги Робби направились в его кабинет, и Элизабет подала голос:
— Робби?
На несколько секунд все затихло, а потом он подошел и открыл ее дверь со словами:
— Ты же знаешь, я не люблю, когда в офисе кричат через стену.
Она выдержала паузу и спросила самым дружеским тоном:
— Мы сегодня ужинаем вместе?
Их совместные ужины случались четыре-пять раз в неделю — обычно в том же ресторане, где они сегодня обедали, а иногда в заведениях поблизости от дома Элизабет или дома Робби. Заметив, как опустились уголки его губ, она продолжила уже громче:
— Я отвертелась от вечернего свидания с этими скучными людьми. Сегодня нам есть что обсудить.
— По правде говоря, Лиз, у меня на этот вечер другие планы, — быстро пробормотал Робби и, сам того не сознавая, повторил ее телефонную отговорку, подслушанную им несколькими минутами ранее. — У меня сегодня деловой ужин с важным клиентом, и я не могу его отменить.
Элизабет изобразила удивление, и тогда он пояснил:
— Я о святоше. Мы с ним еще утром договорились о совместном ужине. Забыл тебе сказать.
— Конечно, эту встречу отменять нельзя, — легко согласилась она, наблюдая за Робби, который неуклюже присел на край ее стола. Он вертел в пальцах карандаш и явно искал повод уйти — но так, чтобы это не походило на испуганное бегство. «Что я делаю? — вдруг подумала Элизабет. — Играю с ним в жмурки?»
— Почему бы тебе не сходить в кино? — спросила она.
— Я бы с радостью, будь у меня время, — сказал он со страдальческой улыбкой.
Элизабет потянулась со своего места и отобрала у него карандаш.
— Бедный старина Робби, — сказала она. — Что-то ты совсем раскис. Тебе надо проветриться.
Робби нахмурился.
— Почему ты мной командуешь? Разве это не мой офис?
— Тебе не помешает побыть пару часов вне офиса, я серьезно. Сегодня ты не сможешь нормально работать, — сказала она нежным голоском, но тут же позволила себе подпустить яду. — Тем более если вечером тебя ждет свидание с этой старой образиной.
Робби открыл было рот, потом закрыл его и наконец выдавил:
— Я не могу спокойно думать в такую мерзкую погоду. Дождь сводит меня с ума.
— Я это знаю, — сказала Элизабет и встала из-за стола. — Надень пальто и шляпу, а портфель с бумагами оставь здесь. — Она подтолкнула его к двери. — Проведи пару часов в кино, выйдешь оттуда свежим, как огурчик, и легко запудришь мозги святоше.
— Но я не хочу снова выходить под дождь, — запротестовал Робби.
— Загляни в парикмахерскую и побрейся, — сказала Элизабет и, распахнув перед ним дверь своего кабинета, встретила взгляд Дафни Хилл.
