– Прости, что я побеспокоила тебя. Не могла бы ты одолжить мне духи. Мой флакон разбился.
– Ну конечно. Пожалуйста, вот те, которыми вы обычно пользуетесь.
– Нет, я хочу воспользоваться твоими духами. Для разнообразия. Понимаешь?
Прижавшись к стене, я стоял за шторой, чувствуя, как холодный пот каплями скатывается по спине. Если Вестал обнаружит меня у Евы, на которой, кроме трусиков и лифчика, ничего из одежды нет, можно считать: мне конец. Моя песенка спета. Я проклинал свой поступок. Идиот! Как можно так рисковать? Ева сто раз права! У этой маленькой сморщенной суки действительно поразительный нюх. Неужели она что-то подозревает? В самом ли деле она разбила свой флакон духов, или это не более чем предлог, чтобы застать Еву врасплох?
– Большое спасибо. – Вестал пошла к двери. – Я тороплюсь. Мистер Винтерс ждет меня в баре.
Я услышал, как закрылась дверь. Но сдвинуться с места я не мог. Сердце гулко колотилось о ребра. Я понимал, что находился на волосок от потери семидесяти миллионов долларов. Мне стало не по себе, когда я об этом подумал.
Ева отдернула штору.
– Выходи!
Ее лицо было белым, как мел, только лихорадочно блестели голубые глаза.
– Ну и ну! Прошлись по лезвию. – Вынув платок, я вытер вспотевшее лицо.
– Я предупреждала тебя! На этом для нас все кончено! Это все, Чэд! Больше я не встречусь с тобой наедине. Не спорь. Я знаю, о чем говорю, и ты только что убедился в этом! А теперь уходи.
– Я придумаю что-нибудь, – пообещал я, подходя к двери.
– Придумывать здесь нечего. Мы бессильны. – Она подошла к двери вместе со мной. – Подожди! Вначале я посмотрю. – Высунувшись, она осмотрела коридор. – Все в порядке. Иди!
Я выскользнул из номера, как вор, чудом избежавший поимки, и торопливо спустился в бар.
Нет, что-то нужно делать. Я не собирался так просто отказываться от встреч с Евой, но семьдесят миллионов тоже манили. Я ломал голову над тем, как соединиться с любимой женщиной, не потеряв при этом богатство ненавистной жены. Ведь должен же существовать какой-то выход? А если его все-таки нет?
И снова каждый день начинался с новых надежд на то, что я хоть час смогу побыть наедине с Евой, но к ночи становилось совершенно ясно: эта возможность не появилась и, скорее всего, никогда не наступит.
Дни уходили один за другим. Я словно очутился в вакууме, где все было заполнено ожиданием того, что никак не приходило.
Мы провели в Венеции три недели, три самые длинные и мучительные недели в моей жизни. И за все это время я не имел ни единого случая перекинуться с Евой хотя бы парой фраз. Я испытал слишком большое потрясение в тот роковой день, чтобы снова подвергнуть риску себя и Еву. Когда Вестал решила, что пора возвращаться домой, я воспрял духом. Я знал, что пришел конец моим страданиям, что дома я смогу что-нибудь предпринять для нас с мисс Долан. Мы вылетели в Лос-Анджелес, а оттуда – в Литл-Иден.
С возвращением в Клифсайд у меня появились новые надежды на то, что я буду встречаться с Евой и наверстаю упущенное в Венеции. Я полагал, что буду проводить много времени вдали от Вестал, когда стану работать в своем офисе, стану бесконтролен. Мне всего только и останется, что подыскать квартиру, где я смогу без помех встречаться с Евой.
И по мере того как машина медленно одолевала серпантин горной дороги, мой мозг лихорадочно строил планы наших будущих свиданий.
Едва мы очутились дома, я оставил Вестал, которая тут же принялась просматривать огромную гору корреспонденции, накопившейся за время отсутствия, и прошел в свой кабинет. Оттуда я позвонил Блэкстоуну. Полученные от него новости успокоили меня. За это время он провернул несколько удачных сделок. Мы договорились пообедать с ним на следующий день.
Едва я повесил трубку, вошла Вестал.
– Чэд, дорогой, меня приглашают на открытие лекционного зала Шелли в моей старой школе. Церемония назначена на послезавтра. Отец завещал деньги на постройку этого зала. Сейчас он построен. Я хочу, чтобы и ты поехал со мной.
– Ради Бога! – воскликнул я. – Ты же знаешь, что подобные мероприятия нагоняют на меня тоску. Неужели нельзя обойтись без меня?
– Но я буду отсутствовать целых три дня, Чэд, – объявила Вестал, садясь на ручку моего кресла. – Ты же не захочешь отпустить меня на столь долгий срок?
Мое сердце едва не остановилось, когда до меня дошел смысл сказанного. Три дня! Две совершенно безопасные ночи наедине с Евой!
А вдруг Вестал заберет секретаршу с собой? Это было вполне вероятно.
– И где находится эта твоя школа? – спросил я нарочито равнодушным тоном.
– В Сан-Франциско. Я могла бы обернуться быстрее, разумеется, но дело в том, что на следующий день намечен какой-то спортивный праздник и меня попросили вручить призы.
– За это время накопилась масса работы, – подхалимничал я, поглаживая ее по руке. – Конечно, если ты будешь настаивать… Но, надеюсь, ты извинишь меня, что я хочу остаться.
– Не понимаю, – сетовала Вестал искренне и не скрывая сожаления. – Я так надеялась, что ты услышишь мое выступление. Что же, тогда я возьму с собой Еву, чтобы мне было веселее.
У меня возникло острое желание ударить эту женщину, которая считалась моей женой.
Но она не смогла взять с собой секретаршу.
В последний момент Ева вдруг почувствовала себя больной, ее мучила сильная головная боль, и она выглядела совсем разбитой.
– Как это не вовремя! – возмущенно вскинулась Вестал, узнав об этом. – Могла бы подумать и обо мне. С ее стороны это просто неприлично.
– Ты можешь взять горничную, – посоветовал я, стараясь всем видом выразить свое сочувствие. – Ева ведь не виновата в том, что заболела.
– Мне уже и ехать не хочется, – раздраженно заявила Вестал. – Ну хорошо, ничего не поделаешь, придется взять с собой Марианну. Она, конечно, полная идиотка, но как-нибудь перебьюсь.
Весь день миссис Винтерс просидела над текстом выступления. Несколько раз переделав его, наконец, записала и на магнитофон. Здесь я должен отметить – и это очень важно для дальнейшего повествования, – что Вестал была буквально помешана на магнитофонах. Один стоял у нас в гостиной, другой она мне подарила, чтобы я использовал для своего обучения.
Она заставила меня несколько раз прослушать речь, вполне, надо сказать, соответствующую событию. Я не поскупился на похвалы.
Но только третий вариант речи удовлетворил Вестал. Она захватила с собой магнитофон в дорогу, чтобы еще раз прослушать себя перед выступлением.
Я поехал проводить свою миллионершу в аэропорт.
– Ты будешь хорошо вести себя, Чэд, не так ли? – вдруг спросила она, когда мы шли к самолету. – Ведь ты не напроказничаешь в мое отсутствие?
