– Иногда это к лучшему.
– Ничего подобного. – Бельдре негромко шмыгнула носом. – Кажется, всю жизнь я только и делаю, что кому-то доверяю, а они потом делают мне больно. Этот случай не исключение.
Призрак ощутил злость на самого себя. Когда он отдал приказ захватить ее в плен, все казалось так просто. Отчего же сейчас так щемит в груди?
«Кельсер, подскажи, как мне быть!» – подумал он.
Но его бог молчал. Выжившего интересовало лишь то, что было непосредственно связано с судьбой города.
– Знаешь, а я верила в него, – сказала вдруг Бельдре.
– В брата?
– Нет. – Она едва заметно покачала головой. – Во Вседержителя. Я была благовоспитанной юной дамой. Я всегда платила налоги поручителям – даже больше необходимого; звала их для засвидетельствования любых, даже самых незначительных сделок. И за уроки истории империи тоже платила. Я думала, что все идет как надо. Мир казался таким уютным, таким спокойным. А потом они попытались меня убить. Как выяснилось, я наполовину скаа. Отец так хотел иметь ребенка, а мать была бесплодной, вот он и зачал детей с одной из горничных. Матушка это одобрила.
Девушка сокрушенно покачала головой.
– Как можно было так поступить? – продолжила она. – В смысле, чего стоило ему найти себе аристократку? Нет, выбрал служанку. Хотя, может, она ему нравилась… – Бельдре опустила глаза.
– У меня дед из благородных, – поддержал разговор Призрак. – А сам я вырос на улице и не знал его.
– Иногда я думаю, что лучше бы и со мной было так. Что делать, если священники, которые учат тебя с юных лет и которым ты доверяешь больше, чем собственным родителям, вдруг приходят за тобой, чтобы увести на казнь? И я просто пошла, куда приказали. А потом…
– Что было потом? – спросил Призрак.
– Вы меня спасли – Выживший и остальные. Вы свергли Вседержителя, воцарился хаос, и о таких, как я, все забыли. Поручители были слишком заняты, пытаясь умилостивить Страффа.
– А потом к власти пришел твой брат.
– Да. Я думала, из него получится хороший правитель. Он на самом деле хороший! Он просто хочет, чтобы все было прочным и крепким. Чтобы был мир. Но иногда то, что он делает… то, что он говорит…
– Мне жаль.
Девушка покачала головой:
– И вот пришел ты. И спас того ребенка, прямо на моих глазах, на виду у Квеллиона. Ты пришел в мой сад и даже не попытался мне угрожать. Я подумала… может, о нем правду говорят. Может, он согласится помочь. И я пришла, как последняя дура.
– Я бы хотел, чтобы все было проще, Бельдре. Я бы хотел тебя отпустить. Но так нужно. Ради общего блага.
– Квеллион, знаешь ли, тоже всегда так говорит.
Призрак не нашелся, что ответить.
– Вы с ним очень похожи. Оба сильные. Властные.
– Ты решила, будто хорошо знаешь меня, да? – Призрак фыркнул.
Бельдре вспыхнула:
– Ты Выживший в огне. Не думай, что я ничего о тебе не слышала: у брата не получается выгонять меня со всех собраний.
– Слухи, – возразил Призрак, – очень редко заслуживают доверия.
– Ты был среди спутников Выжившего.
– Это правда. Но попал я к нему случайно.
Бельдре устремила на него хмурый взгляд.
– Кельсер тщательно выбирал членов своего отряда, – объяснил Призрак. – Так было с Хэмом, Бризом, Сэйзедом и даже Вин. Так он выбрал моего дядю. И тем самым заполучил меня в качестве премии. Я… на самом деле я никогда по-настоящему не участвовал в той истории, Бельдре. Я был вроде как наблюдателем. Они посылали меня стоять на стреме и все такое прочее. Я бывал на их собраниях, но все относились ко мне как к мальчику на побегушках. Да за первый год я не меньше сотни раз подливал Бризу вино в бокал!
– Получается, ты был слугой?
– Вроде того, – улыбнулся Призрак. – Я и говорить толком не мог: привык болтать на жаргоне восточных улиц и вечно путал слова. Все твердили, что у меня акцент. Вот я и молчал бо́льшую часть времени, и еще злился. Они все были милы со мной, но я-то знал, что на самом деле на меня почти не обращали внимания.
– А теперь ты ими командуешь.
– Нет, тут всеми командует Сэйзед, – рассмеялся Призрак. – Бриз также главнее меня, просто он слишком ленив, чтобы отдавать приказы, и позволяет это делать мне. Он любит управлять людьми так, чтобы они не замечали. Половина того, что я говорю, на самом деле может оказаться идеями, которые он каким-то образом вкладывает в мою голову.
На лице девушки появилось сомнение.
– Террисиец тут главный? Но ведь он слушается тебя!
– Просто он позволяет мне делать то, чего не хочет делать сам. Сэйзед – великий человек. Один из лучших. Но он ученый. Он с большим усердием будет изучать что-либо и делать заметки, чем отдавать приказы. Вот поэтому я и получаюсь крайним. Я просто делаю работу, для которой у остальных не хватает времени.
Некоторое время Бельдре молчала, потом наконец попробовала чай.
– О! – воскликнула она. – Вкусно!
– Вседержитель сам его выбирал, насколько нам известно. Мы его нашли среди остальной провизии.
– Вы за этим и пришли? – Бельдре кивком указала на пещеру. – Мне было странно, что вашего императора так заботит судьба Урто. Наш город утратил значение с тех пор, как Венчеры переехали в Лютадель.
– Отчасти ты права, хотя Эленда беспокоит это ваше восстание. Очень опасно иметь врага, который убивает аристократов и контролирует один из самых больших городов, да еще и расположенный так близко от Лютадели. Больше я тебе ничего не могу сказать. Мне часто кажется, что я по-прежнему просто наблюдатель. Вин и Эленд – вот кто знает, что происходит на самом деле. Парня вроде меня можно отправить на несколько месяцев в Урто, в то время как сами они делают важные дела на юге.
– Они несправедливы к тебе.
– Нет, все правильно, – не согласился Призрак. – Мне тут даже понравилось. Я наконец-то смог чего-то добиться.
Бельдре отставила чашку и обхватила колени руками.
– Какие они? – спросила она. – Я столько всего слышала. Говорят, император Венчер все время носит белое, и пепел не оставляет следов на его одежде! Он может одержать победу над войском при помощи одного лишь взгляда. А еще его жена, Наследница Выжившего. Рожденная туманом…
Призрак улыбнулся:
– Эленд – рассеянный ученый, он в два раза хуже Сэйзеда. Он погружается в книги с головой и забывает про собрания, которые сам же созвал. Он носит красивую одежду только потому, что террисийка заказала ему новый гардероб. Война его немного изменила, но внутри, я думаю, он остался все тем же мечтателем, который вынужден жить в мире, где слишком много жестокости.
