– Было бы… неплохо рассказать нам об этом раньше, Эленд.
– Знаю. Слишком легко забыть, скольких из них я контролирую: я даже и не думал, что они не все мои. Прикажи разведчикам за ними следить. Я заберу их, если вдруг начнут буйствовать.
– А ты не можешь с ней связаться через них?
Эленд покачал головой. Колоссы понимали лишь самые простые команды. Он мог велеть им напасть или застыть на месте, идти следом или нести какой-нибудь груз. К примеру, сказать: «Сделайте это!» – и наблюдать за результатом. Однако не было никакой возможности заставить их передать послание или даже объяснить, как именно следует выполнить определенное задание.
– К нам поступили донесения из Центрального доминиона, Эл. – В голосе Хэма появилось явное беспокойство.
Эленд приостановился.
– Большинство разведчиков не вернулось. Никто не знает, что случилось с Дему и теми, кого ты отправил вместе с ним. Мы надеемся, что они добрались до Лютадели, но дела в столице идут очень плохо. Те разведчики, что все же выполнили задание, принесли весьма тревожные новости. Мы потеряли много городов из тех, что ты завоевал в этом году. Люди голодают, множество деревень заполнены трупами. В Лютадель идут толпы беженцев, оставляя по обочинам мертвецов, погребенных под слоем пепла.
Эленд закрыл глаза и двинулся дальше. Однако Хэм еще не закончил.
– Ходят слухи о целых городах, которые провалились под землю, – очень тихо, почти шепотом, продолжал громила. – Король Лекаль и его город погибли во время извержения одной из Пепельных гор. От Джанарля не было вестей уже несколько недель, вся его свита будто исчезла, а Северный доминион погрузился в хаос. Южный доминион охватили пожары… Эленд, что нам делать?
Вскоре они вошли в сам лагерь. Солдаты собирались вокруг, смотрели на императора и перешептывались. Эленд не знал, как ответить на вопрос Хэма. Что он должен был делать? Что он мог сделать?
– Мы им поможем, Хэм. Мы не сдадимся.
Чуть приободрившись, громила кивнул:
– Перед тем как займешься делами, не мешало бы переодеться…
Только сейчас Эленд сообразил, что он в черной униформе, весь в саже и в крови колоссов. Его вид явно приводил людей в смятение.
«Я всегда появлялся перед ними в белом чистом мундире. Многие из них даже не видели меня во время битвы – не видели меня в крови, не знали, что я могу испачкаться в саже».
Впереди, у дороги, замаячила знакомая бородатая фигура в кресле. Сетт выглядел так, словно собирался отдохнуть после обеда.
– Еще колоссы? – заговорил он, когда Эленд приблизился.
Тот кивнул.
– Так мы будем штурмовать город?
Император помедлил.
Туманный дух, похоже, был против штурма. Правда, Эленд не знал, чего именно дух добивался; не знал, можно ли ему доверять. Только имел ли он право рисковать будущим своей империи из-за смутного призрака в тумане?
Нужно поскорей попасть в хранилище, ждать больше нельзя. Кроме того, штурм казался наилучшим способом вернуть Вин. Йомен ни за что не отпустит ее на свободу. Эленду оставалось либо ждать и надеяться, либо атаковать, рассчитывая на то, что в хаосе битвы Йомен забудет о пленнице, сидящей где-нибудь в тюремной камере. Конечно, в случае штурма король-поручитель мог заложницу казнить, но позволять ему и дальше использовать ее для шантажа казалось не менее опасно.
«Я должен быть тем человеком, который принимает тяжелые решения. Этому Вин и хотела научить меня в тот раз на балу: я могу быть и прежним Элендом, и новым, Элендом-королем. Я захватил этих колоссов ради определенной цели. Теперь нужно их использовать».
– Сообщи солдатам, но построение пока не объявляй. Мы пойдем на штурм утром. Это будет внезапная атака: сначала пойдут колоссы, чтобы сломить оборону, за ними последуют люди. И мы захватим город.
«Мы спасем Вин, проникнем в пещеру, а потом с запасами провианта вернемся в Лютадель.
И попытаемся протянуть как можно дольше».
* * *
Подозреваю, что Аленди – тот, кого убил Рашек, – и сам был туманщиком, охотником. Но в те времена алломантия была совсем другой и встречалась намного реже. Алломанты наших дней – потомки тех людей, которые проглотили несколько частиц силы Охранителя. Они стали основателями аристократии и первыми, кто назвал Рашека императором.
Те частицы хранили так много силы, что ее хватило на десять веков, на протяжении которых поколения сменяли друг друга.
62
Сэйзед остановился на пороге и пригляделся. Призрак, весь забинтованный, лежал в постели. Парень так и не пришел в себя после того испытания, что выпало на его долю, и Сэйзед не был уверен, что это вообще произойдет. Если Призраку и суждено выжить, он останется ужасно изуродованным.
«И все же, – подумал террисиец, – это явное доказательство того, что мальчик не может жечь пьютер».
А иначе его раны зажили бы намного быстрее. На всякий случай Сэйзед напоил Призрака раствором пьютера, но ничего не вышло. Чудес не бывает: парнишка не сделался громилой.
В каком-то смысле это успокаивало Сэйзеда. В мире все-таки остались нерушимые истины.
Рядом с Призраком сидела девушка, Бельдре. Она навещала его каждый день. Проводила с ним даже больше времени, чем со своим братом Квеллионом. У Гражданина была сломана рука, но ни это увечье, ни прочие раны не представляли угрозы для его жизни. Хотя правителем Урто стал Бриз, Квеллион по-прежнему имел вес, но сделался куда более… вежливым. Теперь он желал обсудить условия договора с Элендом.
Перемена в характере Квеллиона удивляла Сэйзеда. Они явились в его город, погрузили все в хаос, чуть не убили его самого – и теперь он верил их обещаниям мира? Террисиец не мог унять свою подозрительность. Время покажет, говорил он себе.
Бельдре повернулась и наконец-то заметила стоявшего в дверном проеме Сэйзеда. Она поднялась навстречу и улыбнулась.
– Пожалуйста, леди Бельдре. Не вставайте.
Она снова села, а Сэйзед подошел ближе. Осмотрел повязки, проверил состояние Призрака, то и дело обращаясь к заметкам на медицинскую тему, которые хранились в его медной метапамяти. Бельдре молча наблюдала.
Закончив, хранитель повернулся, чтобы уйти.
– Спасибо, – послышалось за его спиной.
Сэйзед остановился.
– Вы думаете… – Девушка перевела взгляд на Призрака. – Его состояние как-то изменилось?
– Боюсь, леди Бельдре, что нет. Я не могу ничего обещать касательно его выздоровления.
Она слабо улыбнулась, снова устремила взгляд на раненого и произнесла с необыкновенной твердостью:
