«Даже кандра, – подумал Сэйзед. – Даже нечеловек способен верить, а я нет».
Он зажмурился, но две слезы все равно скатились по щекам. Разве кто-то способен понять? Осознать, насколько болезненным оказалось крушение веры? Он же верил по-настоящему. А когда надежда была нужнее всего, ощутил взамен пустоту.
Хранитель закрыл книгу, захлопнул папку, запирая внутри бестолковые записи. И повернулся к очагу. Лучше уж все сжечь.
«Вера… – вдруг произнес в его голове голос из прошлого. Это были его собственные слова, адресованные Вин в тот ужасный день, когда умер Кельсер. – Вера – это не то, что существует только в спокойные и ясные времена. Чего вообще стоит вера, если ты отказываешься от нее после неудачи…»
Каким же он был наивным.
«Лучше поверить и обмануться, – возразил шепот Кельсера. Это была одна из его любимых фраз. – Лучше полюбить и испытать боль».
Сэйзед стиснул книгу. То, что в ней написано, в любой момент мог изменить Разрушитель.
«А в него я верю? – в растерянности подумал Сэйзед. – Я верю в Разрушителя, но отказываюсь верить во что-то хорошее?»
Он стоял посреди комнаты, прижимая к груди книгу, и слушал, как переговариваются снаружи Бриз и Тен-Сун. Книга стала символом. Представляла то, каким он был раньше. Воплощением его поражения. Сэйзед снова поднял взгляд.
«Пожалуйста, – подумал он, – я хочу поверить. Я очень хочу. Просто… просто мне нужно что-то. Не тени и не воспоминания, что-то большее. Что-то осязаемое.
Что-то настоящее. Прошу тебя?»
– Прощай, гасильщик. Передай привет Вестнику.
Удаляющиеся шаги Бриза. Затем мягкие, едва слышные – Тен-Суна.
«Вестник…»
Сэйзед замер.
«Это слово…»
На миг он застыл, словно громом пораженный. Затем распахнул дверь и выскочил в коридор. Дверь ударилась о стену – Бриз подпрыгнул от неожиданности. Тен-Сун остановился возле лестницы, повернулся и уставился на Сэйзеда.
– Как ты меня назвал? – требовательно спросил террисиец.
– Вестником. Ведь это же ты указал на леди Вин как на Героя Веков? Выходит, это звание по праву твое.
Сэйзед рухнул на колени и швырнул на пол перед собой книгу, которую они написали вместе с Тиндвил. Распахнул и быстро пролистал в поисках одного определенного места, написанного его рукой.
«Я считал себя Святым Свидетелем – пророком, который должен был отыскать Героя Веков».
Слова Кваана, человека, который когда-то назвал Аленди Героем. Его записи являлись единственным источником сведений о религии Терриса. Именно из них Сэйзед и все остальные узнали о пророчествах про Героя Веков.
– Что это? – Бриз наклонился, просматривая страницу. – Хм. Похоже, ты ошибся, мой дорогой песик. Никакой не «Вестник», а «Святой Свидетель»…
– Этот отрывок – один из тех, что изменил Разрушитель, Бриз, – пояснил Сэйзед негромко. – Когда я его только написал, он был другим, но Разрушитель изменил текст, чтобы обманом заставить меня и Вин исполнить его пророчества. Скаа стали называть меня Святым Свидетелем – они сами это выдумали, – и Разрушитель задним числом поменял записи Кваана, чтобы они стали казаться пророческими, поскольку в них упоминался я.
– Неужели? – Бриз задумчиво потер подбородок. – А что же тут было написано раньше?
Однако Сэйзед пропустил вопрос мимо ушей и уставился на Тен-Суна.
– Как ты узнал? – спросил он. – Как ты узнал, что говорится в древнем террисийском пророчестве?
Тен-Сун опустился на задние лапы:
– Есть один момент, террисиец, который меня всегда удивлял. Почему никто не подумал, что случилось с носильщиками, которые сопровождали Рашека и Аленди к Источнику Вознесения?
Рашек. Человек, который стал Вседержителем.
Бриз выпрямился.
– Очень просто, кандра, – сказал он, махнув тростью. – Все знают, что, когда Вседержитель занял трон Хленниума, он сделал своих верных друзей аристократами. Вот почему знать в Последней империи была такая разбалованная: ведь благородные дома вели свой род от добрых друзей Рашека.
Тен-Сун молчал.
«Нет, – подумал Сэйзед с внезапным удивлением. – Нет… это не может быть правдой!»
– Он не мог сделать носильщиков аристократами.
– Это почему же? – удивился Бриз.
– Потому что аристократы были наделены алломантией. – Сэйзед поднялся с пола. – Друзья Рашека были ферухимиками. Если бы он сделал их аристократами, то…
– Они бы бросили ему вызов, – подсказал Тен-Сун. – Они бы стали алломантами и ферухимиками, как и он сам; у них были бы точно такие же способности.
– Именно! Он потратил десять веков, чтобы избавиться от ферухимии. Боялся, что однажды появится тот, кто сможет одновременно владеть и ферухимией, и алломантией! Друзья, отправившиеся с ним к Источнику, представляли опасность, потому что они явно были сильными ферухимиками, и они знали, что Рашек сделал с Аленди. Значит, Рашек что-то сделал и с ними. Он как-то их изолировал, быть может, убил…
– Нет, – возразил Тен-Сун, – он их не убил. Можете звать Отца чудовищем, но он не был злым человеком. Он не убил своих друзей, хотя признал, что их сила представляет для него угрозу. Поэтому он предложил им сделку, обратившись прямо к их разумам в то время, пока обладал силой творения.
– Что за сделку? – совсем растерялся Бриз.
– Бессмертие. Взамен на ферухимию. Они отказались от нее и еще кое от чего.
Сэйзед уставился на создание, которое рассуждало как человек, но выглядело зверем.
– Они отказались от своей человеческой природы, – прошептал террисиец.
Тен-Сун кивнул.
– Так они живы? – Сэйзед шагнул вперед. – Соратники Вседержителя? Те самые террисийцы, что поднялись с ним к Источнику?
– Мы зовем их Первым поколением. Это основатели народа кандра. Отец превратил всех ферухимиков, которые жили тогда, в туманных призраков, и тем самым создал новый вид. Но своим друзьям он вернул разум при помощи гемалургических штырей. Ты недотепа, хранитель. Я ожидал, что ты сам вытянешь из меня эти сведения задолго до того, как я уйду.
«Я дурак, – смахнув слезы, подумал Сэйзед. – Какой же я дурак».
– Что? – Бриз был потрясен. – Что происходит? Сэйзед? Что тебя так взволновало? О чем говорит это существо?
– О надежде. – С этими словами Сэйзед ринулся обратно в комнату и принялся бросать одежду в дорожный мешок.
– Надежда? – переспросил Бриз, заглядывая.
Сэйзед оглянулся. Кандра подошел и встал рядом с гасильщиком.
– Вера Терриса, Бриз, – пояснил Сэйзед. – То, на чем было основано мое братство, то, на поиски чего мой народ тратил целые жизни. Оно существует. Не в виде записей, которые можно исказить или изменить. Но в памяти людей, которые и в самом деле исповедуют эту веру. Религия Терриса не умерла!
