Вин глубоко вздохнула и ударила Марша алломантическим гашением, усиленным дюралюминием. Если такой трюк работал с колоссами и кандра, отчего бы ему не сработать и с инквизитором?
Марш пошатнулся. Гашения Вин хватило лишь на краткий миг, а потом она точно врезалась в стену. Вроде той, о которую ударилась, когда в первый раз попробовала управлять Тен-Суном или впервые взяла на себя контроль над группой колоссов.
Вин толкнула, вложив в удар все свои силы. Она была близка к тому, чтобы захватить контроль над телом Марша, но ей не хватило совсем чуть-чуть. Стена внутри его сознания оказалась слишком крепкой, а у рожденной туманом оставался всего лишь один фиал с металлами. Стена отбросила ее назад. Вин закричала от отчаяния.
Марш, рыча, схватил ее за шею. Судорожно вздохнув, Вин с изумлением увидела, как инквизитор начал увеличиваться в размерах. Он становился сильнее, как…
«Ферухимик, – поняла она. – Я в беде».
Люди в комнате кричали, но Вин их не слышала. Рука Марша – теперь огромная и крепкая – сжимала горло, душила. Только пьютер позволял оставаться в живых. Вин вспомнила, как много лет назад ее точно так же держал другой инквизитор. В тронном зале Вседержителя.
В тот раз Марш ее спас. Была какая-то злая ирония судьбы в том, что теперь именно он ее задушит.
«Нет. Еще нет…»
Вокруг начал клубиться туман.
Марш застыл, но его рука продолжала сжимать ее горло.
Вин начала впитывать силу из тумана.
Это происходило опять. Она не знала, как и почему, но все повторялось. Вин вбирала туман всем телом, как в тот день, когда убила Вседержителя. Каким-то образом туман проникал в нее, наполняя невероятной алломантической мощью.
И всю свою новообретенную силу рожденная туманом обрушила на эмоции Марша.
Стена внутри его треснула, взорвалась. На мгновение у Вин сильно закружилась голова. Она увидела мир глазами Марша и даже в каком-то смысле поняла его. Его любовь к разрушению, его ненависть к самому себе. И сквозь все это уловила смутный отблеск чего-то еще. Силы, которая пряталась под маской благопристойности, но на самом деле ненавидела все вокруг и пылала жаждой уничтожения.
Разрушитель был совсем не похож на туман.
Марш закричал и выпустил Вин. Странная сила ее покинула, но это уже не имело значения, потому что инквизитор выскочил из окна и исчез в тумане. Закашлявшись, Вин с трудом поднялась на ноги.
«Я это сделала. Я снова взяла силу у тумана. Но почему сейчас? Почему именно сейчас, после стольких неудачных попыток?»
Времени на размышления не осталось: колоссы продолжали атаковать. Вин повернулась к озадаченному Йомену.
– Продолжайте отступление в город! – крикнула она. – А я иду на помощь.
* * *
Эленд сражался отчаянно, повергая колоссов одного за другим. Даже для него это было опасно и трудно. Захватить контроль над колоссами не получалось: как он ни старался, на свою сторону не удалось перетащить ни одного чудища.
Оставалось лишь с ними биться, потому что люди Эленда не были готовы к сражению – им пришлось слишком быстро сняться с лагеря.
Очередной колосс замахнулся, его меч просвистел в опасной близости от головы Эленда. Выругавшись, тот бросил монету и отпрыгнул в сторону, пролетев над головами своих солдат обратно в лагерь. Они смогли добраться до своих оборонительных сооружений, и это было здорово, потому что иначе пришлось бы сражаться по пояс, а то и по грудь в пепле. Группа из десяти стрелков осыпала колоссов монетами, а лучники выпускали залпы стрел. Бойцов поддерживали хвататели, которые отшвыривали прочь мечи колоссов. Громилы дрались в первых рядах группами по двое-трое, прикрывая собой бреши, появлявшиеся в рядах защитников.
Но все равно их положение было очень тяжелым. Войско Эленда могло сопротивляться орде колоссов не многим более успешно, чем войско Фадрекса. С ног до головы покрытый кровью колоссов, император приземлился посреди полуразобранного лагеря. Чуть поодаль кричали люди, удерживая периметр лагеря при помощи алломантов. Основная часть армии колоссов толпилась к северу от лагеря, но Эленд не мог переместить своих людей ближе к Фадрексу, не рискуя превратить их в мишени для лучников Йомена.
Пока Эленд пытался отдышаться, к нему подбежал слуга с чашкой воды. Неподалеку сидел Сетт, занятый проработкой тактики боя. Отшвырнув пустую чашку, император направился к генералу. На небольшом столе перед ним лежала карта местности, но на ней не было никаких отметок. Колоссы располагались слишком близко, битва шла на расстоянии нескольких ярдов, и не имело смысла переносить происходящее на карту.
– Никогда мне эти твари не нравились. – Сетт тоже отпил воды.
Подошел хирург в сопровождении слуги и принялся бинтовать руку Эленда – до сих пор он и не замечал, что ранен.
– Ну что ж, – проговорил Сетт, – мы хотя бы умрем в бою, а не от голода!
Эленд фыркнул и снова поднял свой меч. Небо сделалось почти черным. У них оставалось совсем мало времени до того, как…
Кто-то рухнул с небес прямо на стол Сетта.
– Эленд! – выкрикнула Вин. – Отступайте в город. Йомен откроет вам ворота.
– Вин! – улыбнулся Эленд. – Где же ты была?
– Меня задержали инквизитор и злобное божество. Поторопитесь. А я попробую отвлечь колоссов.
* * *
Из-за большого количества штырей у инквизиторов почти не оставалось шансов противостоять Разрушителю. Он обладал полной властью над ними.
Для того чтобы хоть немного сопротивляться влиянию Разрушителя, надо было иметь необыкновенно сильную волю.
66
Сэйзед пытался не думать о том, каким темным было небо и как ужасно выглядела земля.
«Я был таким дураком, – думал он, покачиваясь в седле. – Это время – самое подходящее, чтобы во что-то поверить. А я никому не помог даже советом».
У него все болело от долгой езды, но он терпел и не переставал удивляться тому, какой необычный скакун ему достался. Когда Сэйзед решил отправиться с Тен-Суном на юг, он озадачился тем, каким образом ему придется совершить это путешествие. Повсюду лежали сугробы пепла. Террисиец понимал, что путь будет нелегким, и опасался, что из-за него Тен-Сун будет двигаться слишком медленно.
Кандра обдумал его опасения и приказал принести лошадь и большого борова. Чтобы набрать массу, он сначала съел борова, потом окутал своим желеобразным телом и поглотил лошадь. Через час Тен-Сун превратился в подобие лошади, но тяжелее и сильнее. Верхом на этом громадном чуде Сэйзед и ехал.
Они не останавливались. К счастью, у Сэйзеда было немного Бодрости в одной из метапамятей – запас остался еще со времени осады Лютадели. Эту бодрость террисиец использовал, чтобы не уснуть. Его поражало мастерство, с которым Тен-Сун сумел усовершенствовать тело лошади. Теперь он с легкостью продвигался сквозь пепел, который стал бы непреодолимым препятствием для обычной лошади и, конечно, для человека.
