«Забавное дело, – продолжал размышлять Тен-Сун, – даже наши Истинные тела по форме похожи на человеческие. Две руки, две ноги, и лица выглядят так же, как у людей».
Иногда он себя спрашивал, не были ли нерожденные – создания, которых люди называли туманными призраками, – более честны, чем их собратья-кандра. Туманные призраки творили свои тела как хотели, соединяя кости в произвольном порядке, создавая почти изысканные конструкции из человеческих и животных костей. Кандра же превращали себя в подобия людей. И при этом продолжали проклинать человечество, которое держало их в рабстве.
Ну и странный народ! Но это его народ. Даже если он их всех и предал.
«И теперь мне надо убедить Первое поколение, что мое предательство являлось правильным шагом. Не для меня. Для них. Для всех нас».
Миновав несколько коридоров и комнат, процессия в конце концов прибыла в ту часть Страны кандра, что была лучше знакома Тен-Суну. Они явно направлялись в Сокровенное место, и ему придется защищать себя в святилище своего народа. Странно, что он не догадался об этом раньше.
Год мучительного заточения наделил Тен-Суна правом на суд Первого поколения. Весь этот год он обдумывал, что будет говорить. А если все пойдет прахом, о своих ошибках он сможет размышлять целую вечность.
* * *
Разрушителя можно описать как силу, стремящуюся к разрушению, но это будет слишком примитивно. Лучше считайте его разумным распадом. Не просто хаосом, но стихией, которая все низводит к самым простым формам, обосновывая свои действия разумными – и опасными – доводами.
Разрушитель мог планировать и устраивать заговоры, зная, что если ему и приходится что-то создавать, то лишь для того, чтобы потом разрушить в два раза больше созданного. Такова природа нашего мира: когда мы что-то творим, зачастую по ходу дела что-то другое приходится уничтожить.
8
В первый же день после ухода из Ветитана Эленд и Вин убили сотню горожан. Так, по крайней мере, истолковала случившееся сама Вин.
Она сидела на гнилом пне в центре лагеря, смотрела на солнце, которое опускалось к далекому горизонту, и знала, что сейчас произойдет. Вокруг падал пепел. Надвигался туман.
Когда-то – не так уж давно – туман приходил только ночью. Однако за год, последовавший после смерти Вседержителя, все изменилось. Как будто тысяча лет темноты сделала туман нетерпеливым.
И он стал приходить днем. Иногда надвигался огромными клубящимися волнами, появляясь из ниоткуда и быстро исчезая в никуда. Но чаще туман просто заполнял воздух тысячами призраков, которые кружились и прорастали друг в друга. Он выпускал щупальца и лозой раскидывался в небе. Каждое утро туман исчезал немного позже, а каждый вечер появлялся чуть-чуть раньше. Возможно, еще до конца года он окутает все вокруг и останется навсегда. И самое страшное – с той ночи, когда Вин взяла силу у Источника Вознесения, туман стал убивать.
Два года назад Эленд не поверил Сэйзеду, когда тот пришел в Лютадель с ужасающим рассказом о перепуганных крестьянах и убивающем тумане. Вин также предположила, что Сэйзед ошибается. И сейчас, когда она смотрела на собравшихся на равнине горожан в окружении солдат и колоссов, она бы очень хотела продолжать в это верить.
Умирать начали сразу же, как только появился туман. Большинство он обходил стороной, выбирая некоторых без видимых причин. Люди начинали трястись, потом в конвульсиях падали на землю, а родные и друзья в ужасе наблюдали их страдания.
Вин тоже испытывала ужас. И еще отчаяние. Кельсер говорил, что туман – ее союзник, что он защитит и наделит силой. Она верила, что это правда, пока туман не начал казаться чуждым, пока в нем не появились странные призраки со склонностью убивать.
– Я тебя ненавижу, – прошептала Вин, наблюдая, как туман продолжает свое наводящее ужас занятие.
Словно старый знакомый вдруг принялся наугад резать глотки случайным людям из толпы. И она совершенно ничего не могла сделать. Ученые Эленда перепробовали все: предлагали носить капюшоны, препятствовавшие вдыханию тумана, выходить из дома только после того, как туман уже сгустился, заносить людей в дом сразу же после того, как начинался приступ. Животные по какой-то причине не были подвержены подобной напасти, но ни один человек не мог считать себя в безопасности. Выходя из дома в туман, можно было умереть, и ничто не могло этого предотвратить.
Вскоре все закончилось. Туман вызвал припадок у каждого шестого, но умерли лишь немногие. Кроме того, рискнуть нужно было всего лишь раз: одна отчаянная ставка – и ты уже неуязвим. Большинство из заболевших выздоравливали. Правда, семьям тех, кто погиб, легче от этого не становилось.
Вин сидела на пне и смотрела в туман, который подсвечивало заходящее солнце. Странное дело, но видела она сейчас хуже, чем в темноте: если сильнее разжечь олово, то ослепит солнечный свет, а без олова туман становился непроницаемым.
Потому-то окружающее и напоминало о тех временах, когда Вин боялась тумана. Поле зрения сузилось до каких-то десяти футов – дальше можно было разглядеть лишь тени. Бесформенные фигуры бегали туда-сюда и кричали. Кто-то упал на колени, кто-то застыл в ужасе. Обманчивое эхо отражалось от невидимых предметов, все вокруг заполнилось плачущими призраками.
Вин сидела опустив голову, и дождь из пепла казался ей дождем из жгучих слез.
– Лорд Фатрен! – Голос Эленда заставил Вин оглянуться.
Когда-то его голос не был таким властным. Когда-то… Император вышел из тумана, одетый в неизменный белый мундир – тот, что был еще чистым, – лицо его посуровело из-за случившихся смертей. Вин чувствовала алломантическое прикосновение Эленда ко всем, кто находился поблизости. Воздействие на эмоции должно было лишь слегка приглушить боль, поэтому он не стал действовать в полную силу. Полностью устранять скорбь от потери близкого человека Эленд считал неправильным.
– Мой господин! – послышался ответный возглас Фатрена, а вскоре и сам он подошел к Эленду и Вин. – Это катастрофа!
– Все не так плохо, как кажется, лорд Фатрен, – возразил Эленд. – Я уже объяснил: большинство из заболевших выздоровеют.
Фатрен остановился возле пня, на котором сидела Вин. Потом оглянулся и посмотрел в туман, наполненный плачем и стонами своих людей.
– Не могу поверить, что мы сделали это. Не могу… не могу поверить, что вы уговорили меня вывести их в туман.
– Твоих людей нужно было вакцинировать, Фатрен, – твердо сказал Эленд.
Он не лгал. На всех горожан не хватило бы палаток, и потому оставалось лишь два выхода. Бросить их в умирающем городке или силой увести на север – заставить выйти в туман и посмотреть, кто умрет, а кто выживет. Жестоко, но рано или поздно это все равно бы произошло. Даже понимая причины, почему так пришлось поступить, Вин чувствовала себя ужасно.
