Он немного помедлил и продолжал:
– Недавно я говорил с Сеттом о пробуждении алломантических способностей. Знаешь, что делали знатные дома, чтобы выявить алломантов среди своих детей?
– Их избивали, – прошептала Вин.
Алломантический дар оставался скрытым до тех пор, пока человек не попадал под воздействие очень сильных эмоций. Нужно было оказаться на волосок от смерти и выжить. Только тогда сила пробуждалась и дар раскрывался.
Эленд кивнул:
– Это был один из самых грязных секретов так называемого высшего общества. Дети часто умирали во время побоев: их не жалели, чтобы добиться пробуждения алломантии. В каждом доме были свои правила, но в основном отличался только возраст. Когда мальчик или девочка достигали этого возраста, их избивали до полусмерти.
Вин слегка вздрогнула.
– Я очень хорошо помню, как это произошло со мной, – продолжал Эленд. – Сам отец меня не бил, но наблюдал. Самое печальное во всей этой истории, что часто побои оказывались бессмысленными. Лишь горстка детей, даже в аристократических семьях, становились алломантами. Я не попал в их число. Меня избивали зря.
– Ты остановил это, – ласково возразила Вин.
Вскоре после того, как стал королем, Эленд издал приказ. Совершеннолетний человек мог сам решать, хочет ли он быть избитым ради алломантии; трогать детей было запрещено.
– Я был не прав.
Вин вытаращила глаза.
– Алломанты – наше самое важное оружие, Вин. – Эленд смотрел на марширующих солдат. – Сетт потерял свое королевство и чуть не расстался с жизнью, потому что не сумел созвать под свои знамена достаточно алломантов. А я запретил искать алломантов среди жителей империи.
– Эленд, ты остановил избиение детей.
– А если оно могло спасти жизни? Так же как встреча моих солдат с туманом один на один? И как же быть с Кельсером? Он ведь стал рожденным туманом только после того, как оказался в заточении в Ямах Хатсина. Что бы произошло, если бы его избили как следует еще ребенком? Он бы давно стал рожденным туманом. Он мог бы спасти свою жену.
– И у него не появилось бы ни смелости, ни повода, чтобы уничтожить Последнюю империю.
– А разве случившееся привело к чему-то хорошему? – спросил Эленд. – Чем дольше я сижу на этом троне, Вин, тем больше понимаю, что многие из поступков Вседержителя были не злыми, а просто эффективными. Прав он был или нет, но ему удавалось поддерживать в государстве порядок.
Вин поймала его взгляд и заставила не отворачиваться:
– Мне не нравится эта жесткость в тебе, Эленд.
– Я владею собой, Вин. Я не согласен с большей частью того, что делал Вседержитель. Просто я начинаю его понимать, и это понимание меня тревожит.
В глазах Эленда были вопросы. Но также и сила.
– Я могу занимать этот трон лишь по одной причине: я знаю, что однажды смогу от него отказаться ради общего блага. Если когда-нибудь я забуду об этом, Вин, ты должна мне напомнить. Идет?
Она кивнула.
Эленд посмотрел в сторону горизонта.
«Что же он надеется там увидеть?» – подумала Вин.
– Должно существовать равновесие, Вин, и мы его обязательно найдем. Равновесие между тем, какими мы хотим стать, и тем, какими мы должны быть. – Эленд вздохнул. – Но пока что, – он кивком указал в сторону, – приходится довольствоваться тем, кто мы есть.
Вин повернулась в указанном направлении и увидела, что к борту их баржи пристала маленькая курьерская лодка. В лодке находился человек в простом коричневом одеянии. Он носил большие очки, видимо пытаясь скрыть замысловатые татуировки братства вокруг глаз, и на его лице играла счастливая улыбка.
Невольно Вин тоже улыбнулась. Когда-то она считала счастливого поручителя дурным знаком. Это было до того, как она познакомилась с Нурденом. Во времена Вседержителя добродушный ученый, должно быть, жил большей частью в собственном маленьком мирке. Он являл собой странное доказательство того, что даже в недрах самой вредоносной, по мнению Вин, организации в империи можно было встретить хороших людей.
– Ваше величество. – Выбравшись из лодки, Нурден поклонился.
Несколько помощников поднялись на палубу следом, волоча за собой стопки книг и бухгалтерских журналов.
– Нурден. – Эленд перешел на шкафут. Вин последовала за ним. – Ты сделал расчеты, о которых я просил?
– Да, ваше величество. – Нурден положил на груду ящиков раскрытый журнал. – Должен признаться, в условиях военного похода выполнить это задание оказалось непросто.
– Уверен, ты все сделал тщательно. Как всегда.
Похоже, написанное в журнале для Эленда что-то значило, тогда как Вин обнаружила там лишь беспорядочный набор цифр.
– Что это такое? – спросила она.
– Количество заболевших и умерших, – пояснил Эленд. – Из тридцати восьми тысяч солдат заболело примерно шесть. Мы потеряли почти пятьсот пятьдесят человек.
– Включая одного из моих писцов, – качая головой, прибавил Нурден.
Вин нахмурилась. Не из-за того, что кто-то умер, а из-за чего-то другого, ускользавшего от ее понимания…
– Меньше, чем ожидалось. – Эленд задумчиво поглаживал бороду.
– Да, ваше величество. Думаю, солдаты отличаются более крепким здоровьем, чем обычные скаа. Недуг, как его ни назови, не повлиял на них так сильно.
– Откуда вы знаете? – вмешалась Вин. – Откуда вы знаете, сколько людей должно было умереть?
– Статистика, моя госпожа, – пояснил словоохотливый Нурден. – Мы наблюдали за тем, сколько людей умирает в тумане. Поскольку болезнь появилась недавно, пытаемся понять, что ее вызывает. Возможно, это выведет нас на способ ее лечения. Я поручил писцам изучить имеющуюся информацию в надежде отыскать что-то похожее. Лихорадочные припадки обычно…
– Нурден, – перебила Вин, мрачнея, – так у вас есть цифры? Точные цифры?
– Об этом меня и просил его величество, моя госпожа.
– Сколько человек заболело? В точности?
– Так, дайте глянуть… – Оттолкнув писца, Нурден заглянул в журнал. – Пять тысяч двести сорок три.
– И сколько это процентов от общего количества солдат?
Нурден помедлил, потом снова подозвал писца и начал считать.
– Примерно тринадцать с половиной процентов, моя госпожа, – поправляя очки, подытожил он наконец.
– Вы включили в расчеты тех, кто умер? – нахмурилась Вин.
– Вообще-то, нет.
– А общее число вы использовали? Общее количество людей в армии или общее количество тех, кто раньше не был в тумане?
– Первое.
– А по второму варианту вы что-то рассчитывали?
