Стиснув зубы, террисиец решил пройтись в надежде расслабиться. В глубине души ему хотелось подняться наверх и заняться изучением возникшей в Урто новой формы Церкви Выжившего, однако это казалось потерей времени. Изучать еще одну религию, когда вот-вот наступит конец света? Сэйзед ведь уже знал, что не найдет ответов на свои вопросы: с Церковью Выжившего он разобрался в самом начале своих исследований. Противоречий в ней обнаружилось больше, чем в остальных религиях из его папки.
И больше страсти.
Все религии из коллекции были сходны в одном: они потерпели крах. Народы, исповедавшие их, перебиты или завоеваны, и от верований не осталось и следа. Разве это не являлось достаточным доказательством? Сэйзед пытался их проповедовать, но очень-очень редко находил отклик в чьей-то душе.
Все бессмысленно. И скоро все закончится.
«Нет! – вдруг подумал Сэйзед. – Я все узнаю. Религии не исчезли бесследно – хранители их сбереги. И в одной из них я обязательно найду все ответы. Где-то они точно есть».
В конце концов хранитель дошел до стены, на которой висела стальная пластина с посланием Вседержителя. Разумеется, он уже знал содержание этого текста, но хотел увидеть его своими глазами и прочитать. Металлическая поверхность отражала свет ближайшего фонаря. На ней были высечены слова человека, который приложил немало усилий, чтобы уничтожить множество религий.
«Мой план прост: когда сила вернется в Источник, я заберу ее и позабочусь о том, чтобы тварь оставалась в ловушке.
Но все же я беспокоюсь. Оно намного умнее, чем я предполагал, оно пробралось в мои мысли и заставляет меня видеть и чувствовать то, чего я не желаю. Оно действует исподволь, очень аккуратно. Я не вижу способа, которым оно могло бы убить меня, но продолжаю тревожиться.
Если я умру, хранилища обеспечат моему народу хоть какую-то защиту. Я страшусь того, что приближается. Того, что может случиться. Если ты читаешь это, а меня уже нет, то я страшусь твоей участи. И все-таки я попытаюсь помочь, чем смогу.
Существуют алломантические металлы, о которых не знает никто, кроме меня. Если ты, читающий эти строки, один из священников, что работают в пещере, знай: мой гнев падет на тебя за разглашение этих сведений. Но если сила действительно вернулась и я не в состоянии с ней совладать, то, возможно, электрум окажется полезен. Мои исследователи определили, что сплав из сорока пяти процентов золота и пятидесяти пяти процентов серебра является новым алломантическим металлом. Если его воспламенить, то можно получить определенные преимущества по отношению к тем, кто поджигает атиум, хотя свойств, подобных свойствам атиума, у него нет».
И все. Рядом с текстом имелась карта, на которой было отмечено местонахождение следующего хранилища – маленький шахтерский городок, в котором Вин и Эленд уже побывали не так давно. Сэйзед снова перечитал написанное, но его отчаяние лишь возросло. Даже Вседержитель чувствовал себя беспомощным перед лицом их нынешнего врага. Он не собирался умирать, он не желал допускать того, что случилось. Однако предполагал, что может не справиться.
Сэйзед повернулся спиной к пластине и направился обратно к подземному озеру. Водная гладь, не потревоженная ни ветром, ни пеплом, раскинулась перед ним, точно черное стекло; лишь иногда по ее поверхности пробегала легкая рябь течения. На берегу стояли два фонаря, чей приглушенный свет предупреждал людей о близости воды. Позади, на некотором расстоянии, расположились лагерем солдаты. Не все – две трети отряда жили наверху, чтобы создать иллюзию, будто в доме кто-то есть. Остальные изучали стены пещеры в надежде отыскать потайной ход. Они ощущали бы себя увереннее, если бы знали, что в случае нападения не окажутся в ловушке.
– Сэйзед.
Обернувшись, террисиец кивнул Призраку, который шел к берегу черного озера. Некоторое время они стояли рядом, и каждый молча размышлял о своем.
«У него свои тревоги», – наблюдая, как Призрак глядит на воду, подумал Сэйзед.
К его удивлению, тот вдруг поднял руки и снял повязку. Под ней оказались очки, – видимо, именно они удерживали ткань на некотором расстоянии от глаз. Очки Призрак тоже снял и несколько раз моргнул, щурясь. Глаза начали слезиться, паренек присел и потушил один из двух фонарей. Оставшийся давал очень тусклый свет. Призрак со вздохом поднялся и вытер слезы.
«Значит, все-таки из-за олова…»
Обдумывая эту мысль, Сэйзед вспомнил, что Призрак обычно носит перчатки: видимо, и кожа его нуждается в защите. А если приглядеться, то в ушах парнишки наверняка обнаружатся еще и затычки.
«Очень интересно…»
– Сэйзед, я хотел с тобой кое о чем побеседовать.
– Пожалуйста, говори, о чем пожелаешь.
– Я… – Призрак запнулся, глядя на Сэйзеда. – Мне кажется, Кельсер все еще с нами.
Террисиец нахмурился.
– Он умер, конечно, – торопливо прибавил Призрак. – Но подозреваю, что он следит за нами. Оберегает нас… ну, как-то так.
– Вероятно, ты чувствуешь себя спокойнее, веря в это, – предположил Сэйзед.
«Веря в эту ложь», – уточнил он про себя.
– Дело не в моих чувствах. Он здесь. Я просто хотел узнать, вдруг одна из религий, которые ты изучаешь, говорит о чем-то подобном.
– Конечно. Многие из них учат, что мертвые превращаются в духов, которые могут помогать живым или мучить их.
Они помолчали. Призрак явно чего-то ждал.
– Ну? – наконец не выдержал он. – Разве ты не расскажешь мне о какой-нибудь из этих религий?
– Я больше этим не занимаюсь.
– Ох, – выдохнул Призрак. – Это почему же?
– Сложно проповедовать то, в чем сам не находишь утешения, Призрак. Я изучаю религии, ищу среди них те, которые – если вообще такие есть – не основаны на лжи. Как только мои поиски увенчаются успехом, я с радостью поделюсь с тобой знанием, которое больше всего будет похоже на правду. Сейчас, однако, я ни в одну из них не верю и потому больше не проповедую.
К его удивлению, Призрак не стал спорить. Сэйзеда раздражало, что его друзья, бывшие, строго говоря, безбожниками, так удивились тому, что он вознамерился влиться в их ряды. Однако у Призрака возражений не нашлось.
– Логично, – после некоторой паузы кивнул молодой человек. – Все эти религии неверны. Ведь нас бережет Кельсер, а не какой-нибудь другой бог.
Сэйзед закрыл глаза:
– Как ты можешь такое говорить, Призрак? Ты жил рядом с ним – ты знал его. Мы же оба понимаем, что Кельсер не был богом.
– Жители этого города считают, что он им стал.
– И к чему это их привело? Их вера повлекла за собой угнетение и насилие. Какой смысл в религии, если в результате получается это? Город, полный заблудших людей? Мир пепла, боли, смерти и тоски? – Сэйзед покачал головой. – Вот почему я и не ношу теперь метапамять. Религии, которые не могут предложить что-то большее, не заслуживают, чтобы их помнили.
