– Судьи ничего не могли решать, – откликнулся Тен-Сун.
Слова, вылетевшие из собачьей глотки, прозвучали не совсем внятно, однако достаточно разборчиво, чтобы его поняли.
– Не могли ничего решать? – растерянно переспросил Кан-Паар. – Ты отказываешься от того, что требовал?
– Я пришел сюда, чтобы рассказать обо всем, что мне стало известно, а не для того, чтобы меня судили.
– Я…
– Я не с тобой разговариваю, Кан-Паар. – Тен-Сун отвернулся от Второго и посмотрел наверх. – Я говорю с ними.
– Они тебя выслушали, Третий, – прорычал Кан-Паар. – Следи за собой! Я не позволю тебе снова превратить суд в цирк!
Продолжая смотреть в сторону пещер Первого поколения, Тен-Сун улыбнулся. Только кандра мог счесть вежливое возражение «цирком».
– Итак, – продолжал Кан-Паар, – мы…
– Вы! – выкрикнул Тен-Сун, заставив Кан-Паара снова разразиться проклятиями. – Первое поколение! Сколько еще вы будете сидеть в своих уютных норах, притворяясь, что мир наверху не существует? Думаете, если не обращать внимания на происходящее, оно вас не коснется? Или вы уже перестали верить в собственное учение?
Пришло время тумана! Время бесконечного пеплопада! Земля дрожит и трясется. Вы можете осуждать меня, но не смейте игнорировать мои слова! Скоро наступит конец света! Если вы хотите, чтобы люди – какими бы они ни были – выжили, надо действовать! Надо приготовиться! Потому что скоро вам придется сообщить нашему народу о том, что настал момент исполнить Обещание!
В зале стало тихо. Тени наверху зашевелились, словно от волнения, хотя кандра обычно так себя не вели. Это было слишком несдержанно.
Потом сверху донесся голос – тихий, скрипучий и страшно усталый:
– Продолжай, Кан-Паар.
Это оказалось настолько неожиданным, что среди зрителей раздались удивленные возгласы. Первое поколение никогда не высказывалось в присутствии младших. Тен-Сун не удивился – он видел их и говорил с ними еще до того, как они сделались слишком важными и стали общаться только со Вторыми. Нет, он был не удивлен, а разочарован.
– Зря я в вас верил, – сказал он, зная, что его никто не слушает. – Не стоило возвращаться.
– Тен-Сун из Третьего поколения! – Кан-Паар выпрямился, посверкивая хрустальными костями. – Ты был приговорен к ритуальной казни Чан-Гаара! Ты будешь избит, пока все твои кости не окажутся сломанными, и брошен в яму, куда каждый день будут заливать пойло! Там ты проведешь десять поколений! И только после этого будешь казнен посредством лишения пищи! Знай, что твой самый главный грех – неповиновение. Если бы ты не подверг сомнению суждения и мудрость Совета, ты бы никогда не нарушил Первый договор. Из-за тебя Сокровенность оказалась в опасности, как и каждый из народа кандра!
Второй выдержал паузу, чтобы смысл сказанного осознали все. Тен-Сун спокойно сидел на задних лапах. Кан-Паар ждал от него какого-нибудь ответа, но подсудимый промолчал. Наконец махнул стражам, которые взяли на изготовку свои страшные молоты.
– Знаешь, Кан-Паар, – задумчиво произнес Тен-Сун. – Пока я носил эти кости, я кое-что понял.
Кан-Паар снова махнул рукой, и стражи подняли оружие.
– Я не успел это как следует обдумать, – словно не замечая нависших над ним молотов, проговорил Тен-Сун. – Люди, как ни крути, не созданы для того, чтобы двигаться быстро. В отличие от собак.
Молоты понеслись вниз – Тен-Сун бросился вперед.
Мощные собачьи лапы служили отлично. Тен-Сун принадлежал к Третьему поколению. Никто другой не воссоздал столько тел, сколько пришлось воссоздать ему, и знал, как должны располагаться мышцы. Кроме того, он целый год провел в шкуре волкодава, который вынужден был поспевать за своей хозяйкой – рожденной туманом. Он обучался у одного из самых талантливых алломантов, когда-либо появлявшихся на свет.
К тому же из тощего человека кандра превратился в достаточно упитанного волкодава. В сочетании с его особыми умениями, это позволило Тен-Суну прыгнуть как следует. Стражники в испуге закричали, когда он стремительно взлетел и опустился на пол футах в десяти от прежнего места. Не побежал к двери, чего от него ждали, а прыгнул прямо к Кан-Паару.
Глава Вторых вскрикнул, попытался заслониться бесполезными руками, но собачье тело весом в сотню фунтов обрушилось на него и бросило на каменный пол. Тен-Сун услышал, как зазвенели хрупкие хрустальные кости, а Кан-Паар издал вопль, весьма не подобающий кандре.
«Все закономерно, – думал Тен-Сун, под звон бьющихся костей пробираясь сквозь ряды Вторых. – Ну что за тщеславный идиот придумал Истинное тело из хрусталя?»
Большинство кандра не знали, что делать, и, ошеломленные, замерли на скамьях. Зато те, кто, исполняя Договоры, много времени провели среди людей и привыкли к хаосу, бросились врассыпную. Тен-Сун кидался из стороны в сторону, продвигаясь к выходу. Побросав молоты, стражники поспешили к Кан-Паару: чувство сыновнего долга возобладало над необходимостью предотвратить побег. Кроме того, они знали, что дверной проем забит любопытными, и, вероятно, предположили, что Тен-Сун не сумеет выбраться.
Увидев перед собой толпу, Тен-Сун снова прыгнул. Вин требовала, чтобы он брал в прыжке немыслимую высоту, и потому кое-что поменял в расположении мышц. Этот прыжок не впечатлил бы Вин – у Тен-Суна больше не было Благословения Силы, украденного у Ор-Сьера, – но его оказалось достаточно, чтобы преодолеть препятствие. Кто-то закричал, но волкодав уже приземлился у них за спиной и понесся вперед, к следующей пещере.
– Нет! – раздалось позади и эхом отозвалось под сводами Сокровенного места. – Догоните его!
Тен-Сун рванул вперед по одному из коридоров. Он бежал быстро – намного быстрее, чем могло бы бежать любое двуногое существо. Он надеялся, что в теле собаки сумеет обогнать даже кандру с Благословением Силы.
«Прощай, дом, – подумал Тен-Сун, когда Главная пещера осталась позади. – Прощайте, остатки моей репутации».
Часть третья
Расколотые небеса
Ферухимия, следует отметить, является силой равновесия. Из всех трех сил только она была известна людям до того, как началось открытое противоборство между Охранителем и Разрушителем. В ферухимии используется то, что было отложено впрок. Ничего не теряется, просто изменяются время и степень использования.
34
Марш вошел в маленький город. Рабочие у самодельных ворот – настолько непрочных, что одного удара хватило бы, чтобы их развалить, – замерли. Подметальщики пепла с испугом, переходящим в ужас, следили за шагавшим мимо инквизитором. Они выглядели слишком испуганными, чтобы убежать. По крайней мере, среди них не нашлось того, кто отважился бы убежать первым.
