Когда Арлен перекусил, Аббан хлопнул в ладоши, и женщины подали чай и пахлаву.
– Прошло ли благополучно твое путешествие через пустыню? – осведомился Аббан.
– О да, – улыбнулся Арлен. – Просто замечательно.
Они еще немного поболтали о пустяках. Аббан никогда не уклонялся от светской беседы, но то и дело поглядывал на седельные сумки Арлена и машинально потирал руки.
– Ну что, к делу? – спросил Арлен, когда счел, что с формальностями покончено.
– Конечно, ведь у Пар’чина много дел, – согласился Аббан и щелкнул пальцами.
Женщины быстро разложили перед Арленом пряности, духи, шелка, украшения, ковры и прочие изделия красийских мастеров. Аббан осмотрел товары северных клиентов Арлена, а Арлен изучил предметы, предложенные на обмен. Купец нашел изъяны буквально во всем и нахмурился.
– Это все, ради чего ты пересек пустыню? – спросил он недовольно. – Стоило ли утруждаться?
Арлен спрятал улыбку. Они сели и пригубили свежезаваренный чай. Торговля всегда начиналась подобным образом.
– Чепуха! Слепому ясно, что я привез отборные сокровища Тесы. Они стократ превосходят жалкие товары, которые принесли твои женщины. Надеюсь, у тебя припрятано что-нибудь еще. – Арлен пощупал ковер, настоящее произведение искусства. – Гнилые ковры, которые я видел в развалинах, и те лучше этого.
– Я уязвлен в самое сердце! – воскликнул Аббан. – Я, давший тебе воду и тень! Горе мне, несчастному, если гость в моем шатре так жесток! Мои жены трудились за станком день и ночь и соткали этот ковер из самой тонкой шерсти! Лучшего ковра не найти на всем белом свете!
Началась торговля. Арлен прекрасно выучил урок, который много лет назад ему преподали старый Хряк и Раген. Как обычно, мужчины ударили по рукам, изображая из себя ограбленных, но в душе каждый считал, что взял верх.
– Мои дочери соберут твои товары и принесут перед отъездом, – наконец сказал Аббан. – Не желаешь отужинать с нами? Мои жены закатят пир, о каком на вашем Севере и не слыхивали!
Арлен с сожалением отказался:
– Сегодня ночью я иду в бой.
Аббан поцокал языком:
– Пар’чин, боюсь, ты слишком хорошо изучил наши обычаи. Ты ищешь той же смерти.
Арлен покачал головой:
– Я не собираюсь умирать и не мечтаю о рае.
– Друг мой, никто не рвется в лоно Эверама в расцвете юности, но это судьба всех, кто ведет алагай’шарак. Я помню времена, когда нас было больше, чем песчинок в пустыне, но они давно прошли… – произнес он печально. – Город практически опустел. Мы старательно набиваем животы своих жен, и все же ночь уносит больше, чем приносит день. Если мы не изменим обычаи, через десять лет Красию поглотит песок.
– А если я скажу, что намерен это изменить? – спросил Арлен.
– У сына Джефа доброе сердце, но Дамаджи не станет его слушать. Эверам желает войны, скажет он, и чину не заставить его передумать.
Городской совет – Дамаджи – состоял из наиболее высокопоставленных дама из всех двенадцати красийских племен. Они служили Андраху, любимому дама Эверама, чье слово было законом.
Арлен улыбнулся.
– Я не могу отвратить сердца красийцев от алагай’шарак, – согласился он, – но могу помочь выиграть войну.
Он развернул копье и протянул его Аббану.
Аббан слегка удивился при виде великолепного оружия, но поднял ладонь и покачал головой.
– Пар’чин, я хаффит. Мне запрещено прикасаться к оружию моими нечистыми руками.
Арлен отвел копье и низко поклонился в знак извинения:
– Я не хотел тебя обидеть.
Аббан засмеялся:
– Пожалуй, ты первый мужчина, который мне поклонился! Даже Пар’чин может не бояться обидеть хаффита.
Арлен нахмурился:
– Ты такой же человек, как и все.
– Так ты навсегда останешься чином, – с улыбкой предостерег Аббан. – Ты не первый нанес метки на копье. Без древних боевых меток ничего не получится.
– Это и есть древние метки, – возразил Арлен. – Я нашел копье в руинах Анох-Сана.
Аббан побледнел:
– Ты нашел затерянный город? Карта не обманула?
– Что тебя так удивило? Разве ты не клялся, что карта надежна?
Аббан покашлял:
– Ну да, конечно, я доверяю нашему источнику, но никто не бывал там уже больше трех сотен лет. Откуда мне знать, насколько надежна карта?
Купец улыбнулся.
– Даже если бы я ошибся, вряд ли бы ты вернулся и потребовал деньги назад.
Оба расхохотались.
– Эверам великий! Пар’чин, твоя история поистине хороша, – похвалил Аббан, когда Арлен рассказал ему о своих приключениях в затерянном городе. – Но если тебе дорога твоя жизнь, не говори Дамаджи, что ограбил священный город Анох-Сан.
– Не скажу, – пообещал Арлен, – но уверен, что дама все равно поймут ценность копья.
Аббан покачал головой:
– Даже если ты удостоишься чести предстать перед Дамаджи, Пар’чин, а я в этом сомневаюсь, дама никогда не признают ценность того, что исходит от чина.
– Возможно, ты прав, – признал Арлен, – но я должен хотя бы попробовать. В любом случае мне надо отнести письма во дворец Андраха. Идем вместе.
Аббан показал на свою палку:
– Пар’чин, до дворца долгий путь.
– Я пойду медленно, – пообещал Арлен, зная, что палка тут ни при чем.
– Друг мой, не стоит показываться в моем обществе за пределами рынка, – предупредил Аббан. – Одного этого достаточно, чтобы утратить уважение, которое ты заслужил в Лабиринте.
– Заслужу снова, – отмахнулся Арлен. – К чему уважение, если я не могу пройтись с другом?
Аббан низко поклонился:
– Хотелось бы мне в один прекрасный день увидеть землю, которая рождает столь благородных людей, как сын Джефа.
Арлен улыбнулся:
– Когда этот день настанет, Аббан, я сам проведу тебя через пустыню.
* * *
Аббан схватил Арлена за руку.
– Стой, – приказал он.
Арлен повиновался, хотя не увидел ничего необычного. По улице шли женщины с тяжелым грузом, а перед ними шествовал отряд даль’шарумов. Навстречу ему двигался другой. Оба отряда возглавляли дама в белых одеяниях.
– Племя Каджи. – Аббан указал подбородком на воинов впереди. – А те, другие, – Маджахи. Лучше обождем здесь.
Арлен сощурился на два отряда. Оба были одеты в черное и несли простые копья без узоров.
– Как ты их различаешь? – удивился он.
Аббан пожал плечами:
