Еще благодарение господу, что не дал по привычке адрес
своего офиса! Стоило только представить себе, как три его любительницы мыльных
опер день за днем вскрывают эти бесчисленные конверты, откуда выпадают
фотографии неземных красавиц…
Сначала Джейсон прилежно читал письма, потом ему это
надоело, и он начал только просматривать фото, поражаясь количеству и качеству
женской красоты со штампом «Made in Russia». У него просто глаза разбегались.
Каждую, ну натурально каждую из этих барышень можно было брать за руку и вести
в Голливуд, чтобы наповал убить местных разборчивых боссов. Но вот беда –
сердце Джейсона при виде их не дрогнуло ни разу. Он не очень-то много знал о
настоящей любви, но, судя по Тургеневу, сердце должно задрожать. Более того –
обязано!
И вот как-то раз…
К тому времени поток писем пошел на убыль. Впрочем, Джейсон
уже втянулся в этот ритм жизни: как бы поздно ни возвращался из офиса,
обязательно находил час-другой, чтобы полюбоваться очередными красавицами, с
сожалением вздохнуть и вписать в заготовленный трафарет имя:
«Многоуважаемая Марина (Людмила, Нина, Татьяна, Светлана и
т. д.)! Очень признателен вам за ответ. Вы действительно необыкновенно красивая
девушка, и я надеюсь, немало найдется мужчин, желающих предложить вам руку и
сердце. К сожалению, я вынужден извиниться за причиненное беспокойство. Еще раз
благодарю вас за ваше внимание. С глубоким почтением, ваш искренний друг
Джейсон Полякофф».
Очень вежливо и обтекаемо. И очень глупо. Но в самом деле,
как должен выглядеть ответ с отказом? Главное, чтобы не обиделась, хотя все
равно ведь обидится…
И вот он открыл очередной конверт. Что характерно, не было
ничего, никакого предчувствия! Конверт как конверт, с изображением красивой
каменной башни и подписью: «Нижегородский кремль. Воронья башня». Клетчатый, от
руки и довольно коряво исписанный листок. Из него выскользнула фотография и
слетела со стола.
Джейсон недовольно хмыкнул и, помнится, секунду лениво
размышлял, наклоняться или нет. Все равно его ждет очередная осечка… Потом все
же нагнулся.
Однако снимок отлетел довольно далеко, к самой стене. И
Джейсон, чертыхнувшись, полез под стол.
Встал на четвереньки, выгнулся, чтобы не зацепиться спиной,
протянул руку, нашарил этот чертов снимок и…
И увидел ее.
Почему-то он даже не стал сразу выбираться из-под стола.
Знаменитый на всю Австралию экспортер шерсти, миллионер
Джейсон Полякофф лежал на полу и чувствовал, как дрожит у него сердце.
Взрослый, трезвый человек, он прекрасно понимал, что фотография может отчаянно
льстить человеку, история знает случаи, когда люди переживали из-за таких вот
лживых портретов истинные трагедии! Не Генриху ли Восьмому прислали
очаровательное изображение Екатерины Арагонской, а при виде оригинала он с
трудом удержался, чтобы тут же не отрубить прекрасной даме голову? Или не
повезло кому-то другому? Почему же Джейсон уверен, что ему – повезло?
Не то чтобы она такая уж красавица, хотя, конечно,
исключительно хороша, прелестна. Но нечто более сильное, чем красота, сияло в
глазах и таилось в уголках улыбающихся губ. Очарование, вот что это. Или нет,
возможно, немало нашлось бы мужчин, которые просто с удовольствием взглянули бы
на это личико, улыбнулись – и пошли дальше своим жизненным путем, искать свою
женщину.
Вот в чем штука! Это была женщина Джейсона! Единственная.
Тот идеал, который существует в воображении каждого мужчины.
«Тургеневская девушка», словом.
И звали ее необыкновенно красиво – София.
Соня Богданова.
* * *
Рыжий и Серый выметнулись в коридор и уставились на дверь. В
голове Рыжего забилась, заплясала чернота вперемежку с обрывками мыслей: «Кто?
Почему? Менты?!» А Серый вообще ничего не успел подумать, он только метнулся к
окну – чтобы увидеть отсюда, из квартиры, то, что не раз наблюдал с улицы в
бинокль, пока они «вели» эту «точку»: решетки, надежно закрывающие путь к
спасению.
А дверь громыхнула еще раз, и тотчас вслед за этим раздался
басистый собачий лай. И тут уж грохот и лай смешались в кошмарном хоре.
– Пес его вернулся! – сообразил Рыжий. – Прибежал домой, как
ты и говорил!
И он почему-то с ненавистью глянул на приятеля, словно
именно тот был повинен в возвращении чертова ротвейлера.
Серый тупо глядел на дверь, ходившую ходуном, думая, что
объекта их грабежа определенно надули с этой штуковиной якобы «сейфового типа».
Обыкновенная железяка, слегка укрепленная ДВП. Настоящая-то сейфовая этак
колыхаться ни в какую не будет. А эта… картонка! Как бы псина не вышибла ее в
самом-то деле, эвон как бьется телом о дверь.
– Анри! – послышался в это мгновение пронзительный женский
голос. – Мальчик, ты что здесь делаешь?!
Серый невольно передернулся. Его по жизни ужасно раздражали
эти жеманные определения собачьих полов: мальчики и девочки. Кобели они и суки,
а никакие не мальчики и девочки!
Если бы Серый умел мыслить отвлеченно, он непременно
поразмыслил бы на тему, какая чушь лезет в голову человеку, вдруг обнаружившему
себя на краю пропасти – в ту самую минуту, когда он меньше всего ожидал. Ведь
сейчас они с подельником натурально очутились на краю пропасти! Но Серый не
умел мыслить отвлеченно. Он просто стоял и потел, беспрерывно утирая пот со
лба.
– Соседка! – едва шевеля губами, пробормотал Рыжий, и Серому
стало чуточку легче, когда в полусумраке коридора он разглядел распаренное,
словно после бани, лицо дружка. – Ничего, поблажит и уйдет.
Черта с два…
– Анри! – столь же пронзительно зазвучал второй голос:
неестественно-ласковый и в то же время трусоватый, каким женщины почему-то
часто говорят с соседскими собаками. – Голубчик, ты чего так развоевался?
Анри, понятно, не ответил – снова залаял.
– О зараза, еще одна приперлась! – едва слышно простонал
Рыжий, мученически заведя глаза. – Обложили!
– Здрасьте, Алла Ивановна! – поздоровалась первая соседка. –
Ну как, сходили в домоуправление? Придет слесарь?
– День добрый, Олеся Петровна, – отозвалась Алла Ивановна. –
Да вроде обещали… Ой, нет, Анрюшечка, не надо мои туфли грызть, ты что?! Пошел
вон, дурак!
– Да вы не дергайтесь, Алла Ивановна, – довольно
хладнокровно посоветовала первая соседка. – Вы дергаетесь, а это его
возбуждает.
