Да вот так. Решила – и все… Ирина довольно натерпелась в
жизни от распутных мужчин. Ее погубитель, муж директрисиной замши, тоже
поначалу вел себя тихо и скромно, совсем как Дмитрий Иванович, но как бы
невзначай прижимался к ней до тех пор, пока дело не кончилось тем, чем оно
кончилось. С этих пор Ира возненавидела женатых мужиков, которые лезут к
беззащитным девчонкам, даже не стесняясь присутствия законной супруги. Она
сначала ничего такого не замечала, но потом заметила – и пришла в ужас. Нарочно
устроила Дмитрию Ивановичу проверку, инсценировав обморок, и поняла, что самые
страшные ее подозрения оказались верны… Словом, она все обдумала – и решила
расстаться с Литвиновыми. Или поищет других бездетных людей, или вообще оставит
ребенка себе. Ну и пусть растет без отца – зато с родной матерью. Это всяко
лучше, чем с матерью приемной – и тоже без отца!
– Что она имеет в виду? – выхрипел Дима.
– Что ты меня скоро бросишь, – жалким шепотом ответила Аня.
– Она уверена: ты вот-вот сделаешь ей предложение, но такой безответственный
блядун – извини, это не мои слова, это ее слова! – ей и даром не нужен.
Звень-звень! – прокатился по комнате отчетливый звон. Это
Дима, нервно вскочив, сшиб с тумбочки стакан с водой и еще пару каких-то
лекарственных склянок. На самом же деле Аня не сомневалась, что слышит звон его
разбившегося сердца…
Да, ее муж был восходящей звездой ихтиологии. Да, он мог
создать такие оборонные проекты, на которые обзавидовались бы проклятые
империалисты. Умнейший человек! Но при всем при том он был беспомощен в быту,
чрезвычайно прост и доверчив, а жене своей верил куда больше, чем самому себе.
На это Аня и сделала ставку, чтобы выиграть.
С этих пор дело пошло как по маслу. Аня получила миллион
клятв мужа, что Ирине все примерещилось, и взялась «уговорить» ее не
расставаться с Литвиновыми. Уговорила, конечно, «с огромным трудом», о чем и
доложила Диме. Ире же она сообщила, что «с огромным трудом уговорила» Дмитрия
Ивановича. Решили, что отныне с Ириной станет гулять только Аня. У верной Нонны,
к счастью, был отпуск, и она стерегла каждый шаг постоялицы, как настоящий
Цербер, даже телефон перенесла к себе в комнату, чтобы не подпускать к нему
Ирку, коварства которой Аня все-таки побаивалась. И вообще рисковала она,
конечно, ужасно…
Но все обошлось, и лето миновало, и вот уже на дворе
сентябрь. Подошли к концу эти мучительные, напряженные месяцы ожидания: Ирине
настало время рожать!
* * *
Вернувшись на «Скорую», Струмилин отказался от чая, который
дружно пили на втором этаже две свободные бригады, и поскребся в кабинет к
начальнику. Там было пусто. Струмилин пожал плечами – мол, хотел соблюсти
приличия, но не дают! – и самовольно подошел к телефону.
– Ма? Привет.
– Ну, привет, – отозвалась та нетерпеливо. – Что случилось?
– Откуда ты знаешь?
– О господи! Ты ж никогда домой не звонишь в рабочее время!
Позвонил – значит, какой-то пожар, да?
– Пожар, – согласился Струмилин. – Тебе что-нибудь говорит
такое название: «Ла ви он роз»?
– Здрасьте! – засмеялась его мама. – Ты это серьезно?
– А что такое?
– По-моему, сегодня это название ничего не говорит только
тебе – одному тебе во всем городе!
– Это еще почему?
– Да потому что в «Ведомостях» про эту «Ла ви» та-ко-ое
сегодня написано! Хотя ты ведь у меня живешь по правилу: «И не читайте до обеда
советских газет».
– Российских. И не только до обеда. Ладно, что там такое
написано?
– Ну, оказалось, что в этом весьма респектабельном и дорогом
клубе, куда ходят только самые-пересамые состоятельные дамочки… А тебе зачем
знать? – вдруг прервала себя Майя Ивановна.
Струмилин завел глаза. Его мама всегда считала, что если бы
она взялась написать, к примеру, детектив, то сама Агата Кристи зарыдала бы на
том свете, не говоря уже обо всей этой нынешней дамской шушере. Но писать
детектив она так и не собралась, зато любила, вот как сейчас, прервать разговор
в самом важном месте и таинственно спросить: «А что такое?»
– Давай без интриганства, а? – измученным голосом попросил
Андрей. – У меня сегодня был случай едва ли не с летальным исходом, понимаешь?
И завязано все на это самое «Ла ви он роз». Что уж там такое произошло, что
могло довести женщину до самых крайних мер?
– Да ты что? – ахнула мама. – Уж не Оксана ли Порываева?
Они, конечно, никого не назвали открытым текстом, но намеков столько, что даже
идиот догадался бы.
– Слушай, – злясь на свой длинный язык, сердито сказал
Струмилин, – я тоже не называл никаких имен – ни открытым текстом, ни закрытым.
Заметила? Не называй и ты. Людям и так, знаешь ли…
– Хорошо. Тебе заметочку прочитать?
– Прочитай, только быстро.
– Да она малюсенькая. Там вся суть в фотографии. Изображена
голая бабенка, довольно невзрачненькая вся из себя, правда, лицо у нее
запечатано такой черной полосочкой. Она как бы танцует, размахивая своими
трусиками. И заметочка под названием: «Все леди делают это?» С вопросительным
знаком. Теперь цитаты: «Дороженный и престижный курятник для богатеньких
дамочек с претенциозным названьицем „Ла ви он роз“ являет собой типичное
смешение французского с нижегородским. Прямо по классику! На потеху
просвещенным лицам, иноземное название нацарапано русскими буквами. Впрочем,
особы, открывающие ногой двери сего заведеньица, и сами лишь недавно выбились в
настоящие леди – ну и теперь спешат оторваться как подобает, на всю катушку.
Клуб предоставляет целую кучу развлечений: массаж всех частей тела, в том числе
и морды лица, маникюры-педикюры, электроподтяжки и прочие радости для увядающих
красоток. Есть здесь и маленькое уютное кафе, цены в котором не могли бы
присниться какой-нибудь Марье Ивановне Петровой даже в страшном сне. Трудятся
на клиенток визажисты, модельеры, есть бассейн – да проще сказать, чего здесь
нет, чем назвать все имеющие место быть блага мира для новой элиты.
