Нет же, Бориска уперся рогами: непременно хочется ему быть
джентльменом, и все тут! Да ради бога. Ежу понятно: дело не в джентльменстве, а
в элементарной боязни провала. Ведь Полякофф посулил, что в Париже тем самым
третьим лицом будет не кто-нибудь, а известный эксперт, который собаку съел на
Серебряном веке вообще и на Серебряковой в частности. Проверка времени
изготовления холста, проверка состава красок и все прочие тонкости неминуемы.
То есть обмануть его шансов никаких, а вот погореть очень крупно – запросто. В
случае же одобрительного заключения эксперта мистер Полякофф незамедлительно
открывает ноутбук и переводит со своего счета в «Кредит Лионе» ровно миллиончик
этих… монгольских тугриков.
Соня неожиданно засмеялась. Вдруг вспомнилось, как еще во
время кризиса девяносто восьмого года, когда рубль падал, как кирпич с крыши
высотки, беспрестанно набирая ускорение, а доллары в обменниках почему-то не
принимали, она увидела на вещевом рынке написанное от руки объявление: «Куплю
монгольские тугрики» – и восхитилась чужим остроумием. Все-таки частная продажа
баксов запрещалась, а тут – поди придерись!
Так вот – кстати о тугриках… Бориска уже имел дело с
мистером Полякофф и остался исполнен самых лучших воспоминаний о его
порядочности. Нисколько не сомневается, что клиент их не кинет. Однако у Сони
имелись на сей счет свои… не то чтобы опасения, или сомнения, или мрачные
предчувствия, а так, некие, совсем слабенькие, проблески оных. Все надо
предусмотреть в жизни. У мистера Полякофф, судя по фамилии, русские корни. А
это означает, что от него можно ожидать всякой пакости, как от любого
соотечественника. Последнее время люди совершенно пошли вразнос, всяк норовит
другого если не кинуть, так подставить, не подставить, так под монастырь
подвести, не под монастырь, так под статью… Даже близкие люди становятся
врагами друг другу. Коли уж сестры-близнецы оказались, как бы это поизящнее
выразиться, по разные стороны баррикад, то чего ждать от какого-то сиднейского
гостя. У него, конечно, «не счесть алмазов в каменных пещерах», но мастер,
конечно, не захочет расставаться ни с одним из них. Даже странно, что
недоверчивый Бориска, так сказать, тертый калач, настолько слепо доверяет
мистеру Полякофф. Ведь этому типу никто не может помешать нанять каких-нибудь
разбойников, те внезапно нападут на его доверчивых подельников, отнимут с таким
трудом добытое из Северолуцкого музея полотно – и… Правда, истории неведомы
случаи, чтобы Буратино пустил по миру лису Алису и кота Базилио, однако зачем
создавать прецедент? Почему бы не подстелить соломки? Так, на всякий случай?
Почему бы, говоря яснее, Соне себя не обезопасить, положив в сумочку некоторое
количество тысяч баксов уже сейчас? Борису об этом знать совершенно
необязательно, тем паче Бориса рядом нет, он еще, наверное, переругивается в
музее с возмущенными смотрительницами вкупе с охранником.
Вот и хорошо. Надо поскорее воспользоваться удобным моментом
и отяжелить сумочку. Но как она провезет такую кучу деньжищ через таможню?..
Лучше бы сдать их в банк, а в Париже по карточке «Виза»…
Чушь. Если Соня Аверьянова сдаст в Северолуцкое отделение
Сбербанка 80 тысяч долларов, начнется настоящее светопреставление. А никто
другой, кроме Сони Аверьяновой, сделать этого не сможет. Так уж сложилось…
Придется что-то другое придумать. Уже придумала! Жакетик с карманами на что?
Содержимое его уже сыграло свою роль, от него смело можно избавиться.
«Славянка» через границу поедет в специально оборудованном кейсе. Карманы
готовы к приему нового груза. Застегнуться поплотнее – и ни одна таможенная
собака не придерется.
Ладно, что толку стоять и голову ломать! Сперва надо
добраться до денег, остальное придумается потом.
Она огляделась. Машину, что ли, взять? Как-то не с руки
тащиться в автобусе в этом корсете, в нем ни согнуться, ни сесть поудобнее.
Нет, машина мелькнула и исчезла. Ладно, можно и пешком пройти, тут два шага.
Пришлось вынырнуть из тихого проулочка и двинуться
оживленным бульваром. Она шла быстро, даже стремительно, опустив голову, чтобы
уберечься от взглядов встречных прохожих. Встретиться с каким-нибудь добрым,
тем паче недобрым, знакомым Соне Аверьяновой сейчас совершенно не с руки!
Однако, похоже, лимит благосклонности небес был уже этой
особою на сегодняшний день исчерпан…
* * *
Северолуцк – городок небольшой, даже маленький. Путь от
кладбища до окраинных домов занял у Джейсона каких-то минут сорок. День выдался
прекрасный, ветер кипел в вершинах тополей, и у Джейсона постепенно отлегло от
сердца. Все случившееся в кладбищенской сторожке стало казаться каким-то
нереальным, особенно под ярким солнечным светом, при виде пролетавших мимо
автомобилей. Джейсон шел и шел по обочине шоссе, испытывая классическое чувство
горожанина, вернувшегося в деревню, где провел детство, и бегает (прощеньица
просим за штамп!) босиком по росистой траве. Хотя Северолуцк вовсе не город его
детства и, уж конечно, шел Джейсон не босиком. Другое дело, что пешком он
столько времени не хаживал уже много лет, и хотя слегка приустал, чувствовал
необычайный прилив бодрости. Он даже огорчился, когда впереди показался
кирпичный девятиэтажный дом с козырьком на крыше – как бы пионер городских
кварталов.
Дом показался ему весьма уродливым, да еще на стене было
намалевано аршинными буквами: Караульная, 49. Краска подтекла, и надпись имела
весьма неряшливый вид. Да и детский деревянный городок около подъезда выглядел
заброшенным и неухоженным. В песочнице в данный момент весело копался крупный
черный пес. Рядом, еле удерживая натянувшийся поводок, топталась худощавая
женщина с тщательно уложенными волосами, имевшими ненатурально-сиреневый
оттенок.
– Анрюшечка, – несмело, даже с некоторым заискиванием
позвала женщина, – мальчик мой, пошли домоюшки!
Пес вильнул в ответ гладкошерстным задом и с удвоенной
энергией принялся копаться в песке. Возможно, он обнаружил там что-то
съедобное, и теперь отвлечь его нет никакой возможности.
– Бедный голодный ребенок, тащит в рот всякую гадость! – вздохнула
женщина – и вдруг сорвалась с места и пролетела мимо Джейсона со
стремительностью консервной банки, привязанной к собачьему хвосту.
Джейсон с изумлением проводил глазами пса, который почему-то
оторвался от вкусной гадости и понесся по двору, весело взлаивая и совершенно
не обращая внимания на дополнительный груз в виде повисшей на поводке женщины.
Оказалось, что пес со всех ног мчится к высокой девушке в сером платье и
просторном черном жакете, – она в это время вошла во двор.
