Пока Самуэль беспомощно глазел на другой берег, Агнес пододвинула к себе нож настолько, что смогла ухватить его пальцами, и с облегчением спрятала его в ладонях.
— Ой, свет в окнах погас, — она напустила на себя удивленный вид. — Наверное, уже закрылись.
— Глупая девка!
Самуэль бросил в нее камень, но Агнес ловко извернулась. Нож приятно холодил руку. Женщина даже подумала тут же разрезать веревки, одолеть как-нибудь Самуэля и уплыть на лодке. Но потом вспомнила, что представление Барнабаса уже подходило к концу. Слишком велика была опасность, что он вернется прежде, чем она воплотит задуманное. Поэтому Агнес спрятала нож в рукаве. Еще представится более удобный случай.
В скором времени мужчины действительно вернулись в лодку.
— Скупые ублюдки, — ворчал Барнабас, а Сатана яростно скакал у него на плече. — Черт бы драл их всех разом! Трясутся над каждой монеткой, а уж про восстание мелют… я уж думал, стражники на нас собак спустят. — Он ухмыльнулся. — Но кошель-другой мы все-таки облегчили.
— Поговаривают, что во Франконии и Эльзасе дело к войне идет, — задумчиво заметил Марек; самый рассудительный из всей четверки, он был кем-то вроде правой руки Барнабаса. — Там неспокойно. Крестьяне всюду сбиваются в шайки и жгут монастыри и крепости. Может, нам лучше переждать здесь и…
— А ерунда! — грубо перебил его Барнабас и водрузил на сундук клетку с попугаями. — Знать еще приструнит крестьян. А если и дойдет до войны — мы ни крестьяне, ни ландскнехты. А шлюхи на войне нужны даже больше, чем в мирное время.
Барышник рассмеялся и взглянул на девушек.
— Для тебя, милочка, мы наверняка подыщем в Страсбурге щедрого сутенера. А что до тебя, графиня… — Он перевел взгляд на Агнес, и губы его растянулись в ухмылке. — На твой счет у меня особые планы. Один плотогон рассказал мне, что на Черном море как раз орудуют работорговцы Каира ад-Дина.
Агнес нахмурила лоб.
— Каира чего?
— Правитель Алжира. Кровожадный корсар и могущественный военачальник, хоть и проклятый язычник. Говорят, он подыскивает в свой гарем белокожих знатных девиц. Я неплохо заработаю на тебе, птичка моя. Очень даже неплохо.
Обезьяна на его плече обнажила зубы и издала пронзительный визг, словно насмешливо рассмеялась.
* * *
С яростным воплем граф Фридрих фон Лёвенштайн-Шарфенек швырнул бокалом о стену и стал наблюдать, как вино кроваво-красным пятном стекло на пол. При этом ему представилось, что вино это на самом деле кровь, а бокал — череп, которым он изо всех сил бьет по каменному полу. Снова и снова.
«Хорошо бы то был череп Агнес, этой вероломной мерзавки, — пронеслось у него в голове. — Или менестреля, с которым она вот прямо сейчас где-нибудь случается…»
Фридрих присел на край широкой кровати, закрыл глаза и попытался успокоить дыхание. В последнее время он все чаще предавался кровожадным фантазиям. Еще ребенком граф представлял себя на поле битвы, умытым кровью. Но вот уже несколько месяцев подряд они становились все более реалистичными. Порой Фридрих задавался вопросом, уж не эти ли старинные стены медленно сводят его с ума.
Стены или Агнес…
Только что в Шарфенберг явился посыльный с сообщением, что поиски ничего не дали. Посланные Фридрихом ландскнехты не смогли разыскать ни Агнес, ни этого проклятого менестреля. След их терялся в расположенном неподалеку Альберсвайлере, откуда они — вероятно, в сопровождении кого-то еще — сбежали на лодке. Перед этим сообщники Агнес прикончили трактирщика и нескольких постояльцев. Куда они отправились, оставалось загадкой. Германия была велика, а Мельхиор фон Таннинген наверняка знал ту или иную крепость, где они могли укрыться. Поначалу граф даже подумал, не попросить ли ему о помощи своего влиятельного отца. Но он скорее палец себе отрежет, чем признается старику, что ошибался в Агнес.
Агнес…
Фридрих прикусил нижнюю губу — с такой силой, что выступили капельки крови. Хоть поначалу ему и не хотелось этого признавать, он действительно полюбил эту девушку. Более того, он почитал ее, как в старину миннезингер почитал хозяйку замка. Агнес была красива, но этим могли похвастаться и другие девицы. В большей степени графа пленяли ее острый ум в сочетании с необузданной резвостью. Агнес походила на хищного зверя, которого следовало усмирить. Кроме того, их объединяла общая страсть к прошлому и старинным историям. С детских лет Фридриха занимали рассказы о рыцарях и оруженосцах — чем больше крови, тем лучше. Его до безумия увлекали предания о битвах, сокровищах и древних тайнах. Когда он впервые, десяти лет от роду, услышал о сокровищах норманнов, величайших сокровищах христианского мира, они его словно околдовали, и с тех пор ничто не могло рассеять чар. Ради возможности отыскать их граф отказался от внушительной крепости и уважения, подобающего отпрыску его династии. Он женился на дочери простого наместника и вместо того, чтобы стать хозяином роскошного замка, поселился в жалких развалинах.
А теперь получилось так, что он потерял и Агнес, и сокровища…
Фридрих потер виски и попытался вытеснить кровавые образы, то и дело возникающие перед глазами.
Я кожу с него сниму, с этого барда, медленно его освежую… И Агнес будет смотреть!
А может, сокровища норманнов существовали только в его мечтах? Все источники, им изученные, указывали на то, что Трифельс скрывал в себе великую тайну. Но вот какую тайну, об этом источники умалчивали. Что если все эти легенды — лишь выдумки, вроде саги о спящем Барбароссе? Граф искал повсюду: и в самой крепости, и в окрестных лесах. Даже убивал, чтобы избавиться от возможных свидетелей.
И это все напрасно?
Фридрих направился было к письменному столу, чтобы изучить несколько старинных пергаментов, но тут заслышал отдаленный шум. Казалось, он доносился с внутреннего двора.
Шарфенек сердито подошел к окну — и, едва распахнул тяжелые ставни, в считаных сантиметрах от него просвистела стрела. Древко задрожало, застряв в гобелене у противоположной стены.
Какого черта…
Перепуганный, граф прижался спиной к стене. Шум во дворе только нарастал. Помедлив в нерешительности, Фридрих придвинулся к оконному проему ровно настолько, чтобы можно было выглянуть.
Во дворе царил настоящий хаос.
Внизу с криками носились стражники и ландскнехты. Несколько солдат уже бились в агонии на земле, другие молотили клинками группу оборванцев. Сначала граф решил, что в крепость ворвались какие-то грабители. Но потом увидел, как из лаза под стеной выбираются все новые люди. Вооруженные рогатинами, кинжалами, серпами и небольшими луками, они градом стрел теснили защитников. Точно усердные муравьи, нападавшие вылезали из люка и бросались на растерянных ландскнехтов. Только теперь Фридрих понял, кто эти люди на самом деле и как они проникли в крепость.
Господи, это же бунтующие крестьяне! Они прознали о потайном туннеле!
