Говоря о мастерице «вешать лапшу на уши», логично перейти к кулинарной составляющей главы, которая представляет удивительную «Запеканку из лапши с морковью и яблоками» .
Вам понадобится (на 8 порций):
500 г широкой яичной лапши 3 больших морковки
3 больших сладких яблока
1 чайная ложка лимонного сока
4 столовых ложки растительного масла
1 столовая ложка сахара
5 яиц
1/2 чайной ложки молотой корицы
соль, молотый черный перец - по вкусу
Приготовление:
Для начала приготовим «тесто». Лапшу отварим до полуготовности (понадобится примерно 4 минуты кипения), откинем на дуршлаг, промоем холодной водой и оставим подсыхать. Тем временем натрем на крупной терке очищенные морковь и яблоки. В большой миске смешаем лапшу, яблоки и морковь. Польем все это лимонным соком, добавим 3 ложки масла, сахар, соль, корицу и перец. Отдельно взобьем яйца и, помешивая, введем их в лапшу. Теперь, смазав форму маслом, выложим в нее массу, польем оставшимся маслом сверху и отправим в разогретую до 180 °С духовку. Через 50 минут блюдо будет готово.
Рожденная в Одессе
«Она плавает, как птица», - говорил брат об Анне Ахматовой . «Как рыба!» - поправляли слушатели. «Нет, как птица, - настаивал он. - Плывет так, словно через миг непременно взлетит. Вы же видите». «Это потому, что она рождена у моря», - соглашались собеседники. «Рождена самим морем, - поправлял брат. - Стихия - дочь стихии. Вы же слышите!»
Стремительная, тонкая, с распущенными волосами, в длинной светлой рубахе, Анна вбегала в воду, практически не разбрасывая брызг, и сливалась с морем так органично, словно всегда была его частицей.
И действительно: когда б ни оказывалась Анна возле моря (а все детство и юность в летние месяцы ее обязательно привозили на юг), покой чопорных дам, степенно отдыхающих под зонтиками, разрушался шокирующей картиной - стремительная, тонкая, с распущенными волосами, в длинной светлой рубахе, Анна вбегала в воду, практически без брызг, и сливалась с морем так органично, словно всегда была его частицей. В те времена подобный подход к купанию считался дикостью. Впрочем, Анне, как вольному поэту, да еще и рожденному свободолюбивой Одессой, практически во всем и всегда приходилось сталкиваться с несоответствием окружающих шаблонов и ее внутреннего чувства гармонии.
Когда Ахматовой было 15 лет, во время очередного приезда в Одессу ее мама решила повести дочь к «избушке-дачке на 11-й станции Большого Фонтана». «Вот дом, в котором ты родилась!» - сказала мама. «Когда-нибудь здесь будет висеть мемориальная доска!» - не задумываясь, воскликнула Аня. «Я не была тщеславна, это была просто глупая шутка, но мама огорчилась, сказав: «Боже! Как плохо я тебя воспитала». С тех пор я во всем была сдержанна, как кремень», - вспоминала позже Анна Андреевна.
Решив стать поэтом, Анна получила решительный протест от отца, который долгое время работал в Одессе ведущим сотрудником «Одесских новостей». Он всякого там насмотрелся и ужасно не хотел, чтобы имя его дочери обсуждали читатели и покрывали сплетнями коллеги. «Не позволю, чтобы моя фамилия...» - сурово начал отец, и Анна Горенко тут же стала Ахматовой, взяв псевдоним. Кстати, позже «Ахматова» стала ее настоящей «паспортной фамилией»: ведь ни Гумилевой по первому мужу, ни Пуниной по второму она быть не захотела.
Как известно, Николай Гумилев просил руки Анны Горенко много раз и получал отказ за отказом. После каких-то попыток он пытался совершить самоубийство, после других - клялся забыть сводящую его с ума деву навек. Они оба - и Николай, и Анна - катастрофически нарушали устои. В те времена (впрочем, и сейчас) не принято было делать многократные предложения, слышать в ответ «нет» и, при этом, оставаться в прекрасных отношениях... Именно в Одессе - городе, из которого Гумилев обычно отправлялся в свои самые экзотические странствия, - он получил последний отказ от Анны, который, при этом, оказал решающее влияние на будущий брак. Она не согласилась принять ни руку с сердцем, ни идею совместной поездки в Африку, однако услышала в ответ нечто, заставившее ее задуматься. Этот разговор стал переломным. Вскоре вслед Гумилеву полетело обнадеживающее его письмо, и уже во время следующей встречи в Киеве молодые люди сговорились о свадьбе.
Влияние вырастившего Ахматову Петербурга неоспоримо, но по всему выходит, что и Одесса оказала громадное влияние на все аспекты жизни Анны Андреевны.
Влияние вырастившего Ахматову Петербурга неоспоримо, но по всему выходит, что и Одесса оказала громадное влияние на все аспекты жизни Анны Андреевны. И в смысле дел сердечных - первой влюбленностью Ани Горенко был одесский писатель Александр Федоров. И в вопросе брака - именно после одесского предложения Анна все же решила согласиться стать женой Гумилева. И в смысле дел житейских - Аня Горенко родилась в Одессе, прожила тут первый год жизни и потом еще регулярно приезжала на летнее оздоровление, останавливаясь в Люстдорфе под Одессой. И в вопросах творчества -полная страстей атмосфера «Одесских новостей» повлияла на Андрея Горенко и дала его дочери шанс выбрать чудесный псевдоним... А если смотреть дальше банального фактажа, то, безусловно, стоит заметить, что острословие, чувство юмора и умение блестяще фехтовать фразой неизбежно выдает в Ахматовой принадлежность к Одессе:
«Нет силы страшнее, чем искренне расположенная к тебе глупость. Ее не обуздать, не успокоить, не оградить от себя...» - это об обрушившейся после долгих лет запретов и непризнания слепой любви от всевозможных бюрократов.
«Она проводит время в неустанных заботах о себе самой» или «Рухнул в себя, как в пропасть» - это о чьем-то эгоизме.
Анна Андреевна Ахматова
«Против кого дружим, девочки?» или: «Тогда все знакомые раздружились с ним и стали чужими знакомыми», - это в мимолетных устных зарисовках о человеческих отношениях.
«И тут я с большой прямотой напросилась на комплимент», или: «Жизнь моя действительно трудна. Но есть основания не впадать в отчаяние - она ведь вдобавок и коротка», или: «Не сообразив, что собираюсь стать исключительно русским поэтом, я умудрилась взять в качестве псевдонима татарскую фамилию прабабки, которая вдобавок ко всему была еще и настоящей княжной, что весьма обескураживало окружающих пролетариев даже в самые вегетарианские, наступившие уже после смерти Сталина, времена», - это о себе.
«Где же та девушка, что плачет такими прекрасными, полными черной туши слезами?» или: «Он был лучшим преподавателем литературы, потому что учил самой важной вещи - пропускать слова через сердце» - это, как и многое другое, о людях, которым симпатизировала.
