В обожающей мистику Одессе несколько лет уже существует поверье, будто душа Веры Холодной покровительствует начинающим актерам и приносит удачу каждому, кто в день смерти актрисы (16 февраля) возложит цветы к ее памятнику, поставленному на небезызвестной площади Веры Холодной. Не ясно, в этом ли секрет успеха одесситов на современных телеэкранах, известно лишь, что ни разу еще в означенный день памятник не остался без цветов.
Но перейдем же от пищи духовной к популярным одесским пристрастиям. Встречайте - «Баклажанная закуска с сыром». Подавать холодной!
Вам понадобится:
5 баклажанов
2 помидора
400 г тертого сыра
100 г майонеза
100 мл растительного масла
1 столовая ложка соли
черный перец - по вкусу
4 зубчика чеснока
зелень - несколько веточек
Приготовление:
Для начала порежем баклажаны тонкими кружочками и замочим в хорошо посоленной воде. Оставим просаливаться на полчаса, а сами займемся соусом: измельченный чеснок смешаем с майонезом. Помидоры тоже порежем кружочками и присыплем каждый кусочек перцем и солью. Измельчим зелень. Отбросив баклажаны на дуршлаг, через время обсушим их бумажным полотенцем, а затем обжарим на раскаленном масле с обеих сторон (по 2 минуты с каждой стороны). В последний момент присыплем каждый кусочек большим количеством сыра и подождем, пока он не превратится в тягучую массу. Пока сыр еще мягкий, выложим баклажаны на блюдо и накроем каждый кусочек помидором «присыпкой вниз». Подождав, пока сыр хорошенько застынет, украсим каждый кусочек чесночно-майонезным соусом и зеленью. Закуска готова!
Кофейня по-одесски
«Дружной, отважной, мощной волной, полные надежд и патриотизма, все мы храбро драпали от большевиков, - писала в книге воспоминаний умница-остроумница Надежда Тэффи. - Мы - с концертами, в Одессу». В 1919 году, на момент встречи обе они - и Надежда Александровна, и Одесса -пребывали в весьма не свойственном для себя состоянии. Находившаяся на пике славы журналистка-эссеистка-переводчица, о которой сам Николай II говорил, что признает из современных писателей «Тэффи, ее одну», в честь которой выпускали одноименные духи и конфеты, а за право публиковать произведения дрались самые обеспеченные издатели, оказалась вдруг растерянной беженкой, вынужденной бояться в пути даже собственной охраны, успокаиваясь мыслями о том, что в конечном счете все равно, кто ограбит - охрана или какие-нибудь нападающие. Привыкшая к некоторой медлительности, холеной лености и южной спонтанности, Одесса тоже изменилась: вынуждена была в одночасье принять пол-России, помогать гостям вести привычную им светскую жизнь и, в то же время, строить четкие планы по поводу всевозможного дальнейшего развития событий. Обе - и Одесса, и писательница - спасались чувством юмора, помогая попутно всем окружающим не впасть в панику и уныние. Избранные отрывки из книги Тэффи «Ностальгия» смело можно прописывать в качестве антидепрессантов людям, попавшим в самые тяжелые обстоятельства.
Избранные отрывки из книги Тэффи «Ностальгия» смело можно прописывать в качестве антидепрессантов людям, попавшим в самые тяжелые обстоятельства.
«В Одессу приехали ночью. Приятный сюрприз: нас заперли в вокзале и раньше утра выпустить не соглашались. Что поделаешь! Сложили вещи на полу, сели сверху и, право, чувствовали себя очень уютно. Никто в нас не стрелял, никто не обыскивал - чего еще человеку нужно?», или: «Правил Одессой в то время молодой сероглазый губернатор Гришин-Алмазов, о котором никто в точности ничего не знал. Как случилось, что он оказался губернатором, кажется, он и сам не понимал. Так, маленький Наполеон, у которого "судьба оказалась значительнее его личности"». Или: «Возвращаясь домой вечерами, мы собирались в группы. Бандиты останавливали извозчиков, выпрягали лошадей и уводили их к себе в катакомбы. Но - удивишь ли нас этими страхами? Театры, клубы, рестораны всю ночь были полны. Назывались легендарные цифры проигрышей...»
Одесский быт очень веселил беженцев. «Не город, а анекдот!» - сказала Тэффи, когда в ответ на жалобу о взятках, требуемых местными полицейскими, покровительствующий Надежде Александровне губернатор с улыбкой ответил: «Ну что ж? Эти деньги идут исключительно на благотворительность!»
Меткий глаз Тэффи обожал одесских хроникеров. Она записывала перлы журналистов в специальный блокнот, с помощью которого еще долгое время поддерживала хорошее настроение среди друзей и читателей:
«Балерина танцевала великолепно, чего нельзя сказать о декорациях».
Надежда Александровна Тэффи
«Артист чудесно исполнил «Элегию» Эрнста, и скрипка его рыдала, хотя он был в простом пиджаке».
«На пристань приехал пароход». «В понедельник вечером дочь коммерсанта Рая Липшиц сломала свою ногу под велосипедом»...
На глазах у Тэффи город все наполнялся. Новые беженцы прибывали сотнями. Все твердили, что власть большевиков вот-вот рухнет, что можно и не распаковывать чемоданы, но сами все же распаковывали, что было красноречивее любых слов.
Пропуски на въезд в Одессу легче всего выдавали артистам. Люди изощрялись, как могли: «Поистине талантлив русский
народ! Толпами двинулись на юг оперные и драматические труппы... Приехала опереточная труппа, состоящая исключительно из «благородных отцов». Приехала балетная труппа, набранная сплошь из институтских начальниц и старых нянюшек... Труппа из четырех актеров и одиннадцати суфлеров с трудом, но все же доказала пролетариям, что суфлер - главный человек в искусстве...»
А атмосфера все накалялась. Слухи о подходящей к городу войне полнили улицы. «Ауспиции тревожны!» - стало самой распространенной фразой города. С каждым днем становилось яснее, что нужно будет двигаться дальше. Но куда? Приехав в Одессу как артистка, привезенная импресарио и разрекламированная, к моменту отхода французских войск из порта Тэффи уже выполнила все обязательства по контракту и теперь совершенно не знала, как устраиваться дальше. Все знакомые бежали в Константинополь. Делали они это, правда, весьма импозантно:
«- Безобразие! Жду три часа. Все парикмахерские битком набиты... Вы уже завились?- налетает на меня одна дама буквально в момент общего бегства.
- Нет, - отвечаю растерянно.
- О чем же вы думаете? Ведь большевики наступают, надо бежать! Что же вы, так нечесаная и побежите? Зинаида Петровна вот молодец: «Я, говорит, еще вчера поняла, что положение тревожно, и сейчас же сделала маникюр и ондюлясион». Сегодня все парикмахерские битком набиты. Ну, я бегу...»
