Я же молча двинулся вперед, поглядывая по сторонам и ворча себе под нос:
– Ладно, ладно. Меня многие за младенца принимают. – Остановился возле альбома с толстыми листами серого ватмана внутри, полистал. – Вот этот. И этот, маленький.
Потом ткнул в довольно приличные на вид карандаши, рассмотрел один из них и показал пять пальцев. Чуть подумал и добавил к ним по паре толстенных карандашей еще трех цветов. Решив, что для моих предстоящих художеств этого всего хватит пока, подошел к полке с книгами и с необычным почему-то волнением взял первую подобную продукцию нового для меня мира. Я вообще очень люблю книги. Особенно технические, в которых скрываются самые большие чудеса вселенной. Но и прочие обожаю. Не знаю, может, мне это по наследству от отца досталось, но любое полиграфическое издание я всегда брал в руки с восторгом и трепетом. А уж открывая новую и еще ни разу мною не читанную, всегда глупо и радостно улыбался.
Видимо, за своими эмоциями я перестал следить, потому что женщина невероятно удивилась:
– Молодой рыцарь, вас так интересуют рекомендации по вязанию?
– Мама увлекается, – выкрутился я, уставившись тем не менее в титульный лист и с немым восторгом осознавая, что и буквы здесь практически все соответствуют нашему алфавиту. А начав читать, я понял, что и слова почти все понимаю. Даже лучше, чем в речи! Открыв страницу наугад, попробовал читать.
Вот те раз! Не иначе как у нас общие предки! Или это и в самом деле последствия перехода, магического внушения и мне только кажется, что все словно родное? Как бы проверить? Лучше всего купить здесь книгу, отнести в Лаповку и уже там спокойно прочитать. Да вот получится ли отнести?
Тем более что мне и самому еще надо срочно самое важное узнать!
Книгу я поставил на полку и повернулся к хозяйке этого огромного состояния.
– Брату, – хрипел я, показывая жестами на трудности в произношении. – Историю мира.
– Сколько ему лет?
Вот черт! А со скольких годиков тут читать дети начинают учиться? Прибавил на всякий случай пару лет:
– Восемь.
– Вот, с рисунками. Редкостное издание. А эта скорее просто описания.
Полистал обе и затрясся от немедленного желания вернуться в номер и приступить к чтению. Ха! А что в Лаповке сейчас делается?
Представив своих подруг, с остервенением рассекающих шпагами воздух на очередной тренировке за сараем, благоразумно погасил свои порывы. Но книги отложил для покупки. Обе. Затем жестами и словами сформулировал следующий заказ:
– Пимонские горы и Заозерье – описание.
Передо мной легла на удивление тонкая книжица. Да, и в самом деле: Восток – дело тонкое, и о нем здесь знают поразительно мало. Но мне-то как раз на руку!
– Сестре шестнадцать лет. Правила хорошего тона и поведения на приемах.
После чего женщина так печально вздохнула, что испугался: неужели совершил что-то опрометчивое? Пронесло. Хозяйка лавки просто себя пожалела:
– Может, вы сами подойдете к той полке и выберете, что вам нравится. Книг на эту тему так много.
Правильно! Как я сам не сообразил! Здесь столица, историю знают с детства, наверняка и учебники получают в школе, так что тут выбор будет не велик. А вот правила хорошего тона и прочая, прочая – наверняка пользуются небывалым спросом в одной из самых дорогих точек по продаже книг. Мансана мне ведь вчера настойчиво повторяла: здесь только самые дорогие магазины! Рекомендации не проникли в мой разум, зато сейчас напугали, что, если наберу еще желанных книг, мне не хватит средств для оплаты. Поэтому выбрал с полки только одну книгу, похоже с общими рекомендациями и советами, и все это сложил в одну стопку. Женщина сразу быстро все посчитала на умильно знакомых мне и уже виденных неоднократно вчера счетах и назвала до сих пор не различаемую мною сумму и эквивалент монет.
Здесь у меня тоже имелась наработка щедрого и доверчивого парня. На прилавок лег мой раскрытый мешочек, в котором находилось еще пять серебряков разного достоинства. Мне казалось, что этого хватит вполне. Хватило. Но впритык!
Продавщица выгребла все пять серебряков и дала сдачи всего лишь пять маленьких медяшек. М-да, столица! Или здесь печатное слово так дорого?
Но не таскаться же мне по лабиринту с тяжеленными книгами?
– Это я заберу сейчас. – Я взял альбомы в руку, а карандаши рассовал по карманам. – А книги вечером. – Ибо тоже приметил, как некоторые покупательницы так делают.
– Хорошо, молодой рыцарь, мы закрываемся после захода Светоча. Удачного дня!
Опять провал! Когда же я узнаю, как надо благодарить?
Так и покинул книжную лавку, под недоуменно-осудительным взглядом хозяйки и досадуя на свою несообразительность. Чего стоило почитать правила хорошего тона лишних десять минуток, но таки отыскать это драное слово «спасибо» в местной лексике. А теперь опять придется притворяться немым дебилом и кланяться при каждом подобном случае.
Ладно, как-нибудь еще один день перемучаюсь. Тем более что в лабиринте посторонние люди не слишком-то заговаривают друг с другом. Покинув книжную лавку и на ходу ощупывая по карманам необходимые мне вещи, я поспешил заняться самым насущным в ближайшие дни делом: попыткой открыть дорогу домой. Ведь раз Грибник этой тропой путешествует, то и мне по силам. Надо только догадаться, а еще лучше подсмотреть тот некий трюк, которым надо пользоваться, и вся загадка раскроется. Как, например, в нашем лесу: не дотронешься левой рукой до дерева в определенном месте – и хоть миллион раз шагай после этого, никуда, кроме как на шаг от того дерева, не перенесешься.
Как обычно, никто никого на входе в курган не останавливал, хотя несколько хранителей со своими кручеными посохами прохаживались. Народу сегодня оказалось значительно меньше по сравнению с предыдущими моими визитами, но, может, это обусловливается утренней порой?
Отбросив пока мешающие рассуждения в сторону, я первым делом попытался отыскать тот самый зигзаг лабиринта, где моя подошва впервые ступила на почву этого мира. Хотя как ни старался, а полчаса на это дело пришлось потратить, а ведь накануне я тут с Мансаной побывал. Вроде ничего не изменилось, как и мой фривольный рисунок. Хорошо видимый при свете фонарика, он остался в прежнем состоянии. Никто с иномирским граффити бороться не пытался, ну и ладушки.
Некоторое время я еще пытался прорваться прежним способом в мир с башней и сосновой веточкой, но кроме новой шишки на лбу ничего больше у меня не получилось. Тогда я подался на общую разведку. Забредая во все сумрачные и неиспользуемые проходы, я выбирал схожие по скрытности места и, тщательно осмотревшись на обе стороны, принимался под лучом фонаря осматривать стенки на определенной высоте. И буквально на третьем месте ко мне пришла относительная удача: полумесяц и упирающийся в его прогиб острый треугольник. Чтоб я так жил, если это не выход в новый мир! А на противоположной стене до боли знакомая стрелочка молнии.
