В комнате повисла пауза. Немногие осмеливались перечить Филиппу. Король первым прервал молчание.
— На герцога мне указал сам Господь, — ровным голосом заговорил он. — Маркиз вынашивал свои планы нападения на остров. Медина-Сидония будет четко следовать моим указаниям. Все что от него требуется — это дойти до порта во Фландрии, в котором стоит Парма, погрузить его армию на корабли и с этими силами отправиться к берегам Англии. Командование на берегу будет передано дону Алонсо Мартинес де Лейва.
Спорить было бесполезно. Решение короля являлось окончательным. Сильную фигуру, равную Санта-Крусу по влиянию и опыту ведения военных действий на море, Филипп ставить во главе Армады более не желал. Он твердо уверовал в то, что выход в море задерживался лишь желанием маркиза увеличить бюджет до тех величин, которые он считал необходимыми.
* * *
В Лиссабон герцога провожали со слезами. Молодая четырнадцатилетняя жена, несмотря на юный возраст, была мудра и предчувствовала недоброе. Сам Медина-Сидония с трудом представлял, что будет делать в качестве командующего Армадой. Даже в Кадисе, укомплектовывая корабли, он не очень-то наслаждался порученной ему работой. Но там он по крайней мере знал: скоро обратно домой. Герцог вовсе не собирался идти на одном из галеонов в море. Он справедливо полагал, что с него требуются лишь деньги. Подданным короля, обладающим большим состоянием, было негласно предписано снаряжать корабли в поход за свой счет. И такое положение дел герцога устраивало. Но возглавить Армаду! Да еще идти во главе флота до самых голландских берегов через пролив, кишащий английскими пиратами, которые вряд ли будут пропускать испанский флот без сопротивления!
— Мне всего лишь поручено встретиться с герцогом Пармским, — вслух он пытался успокоить и себя, и жену, — ничего особенного. В открытые бои велено вступать только по необходимости. Далее командование примет Парма. А в Англии на суше — дон Алонсо. Главное, подготовить Армаду. Но не думаю, что там много работы. Маркиз успел перед смертью сделать все необходимое. Я уверен.
Оба понимали: реальность не так проста, как рисуется в мечтах герцогу. И только прибыв в Лиссабон, Медина-Сидония понял, насколько он ошибался…
* * *
В последние месяцы жизнь Антонио в Кадисе стала совсем уж невыносимой. Из дома отца никто не собирался уезжать. Воспользовавшись тем, что Армада никак не выходила в море, семья осталась пестовать Антонио полным составом. О сыне де Вилара не было ни слуху ни духу. Он числился в списках каракки дона Алонсо, но сам в Кадисе не появлялся.
Единственное, что скрашивало безрадостное существование Антонио, это редкие встречи с Розалиной. Изредка он умудрялся подкараулить ее на улице, когда она выходила погулять. Молодые люди обменивались взглядами и проходили мимо друг друга, словно бы ничего не случилось. Иногда Антонио с помощью подкупленного слуги, работавшего на кухне в доме родителей Розалины, умудрялся передавать ей письма, а еще реже — получать от возлюбленной ответы.
Почти каждый вечер в доме дона де Сантильяно обсуждали то, как, вероятно, будут развиваться события.
— Думаю, вы выйдите в мае, — вещал дед, — ветра попутного раньше не жди. Если уж пропустили погоду ранней осенью, то сейчас делать что-то поздно. Придется потерпеть еще немного.
Мать с облегчением вздыхала. Ей чем позже сын уйдет на войну с еретиками, тем лучше. Отец кивал, выражая полное согласие с дедом. Старший брат, как всегда, не снимал с лица маску равнодушия. После ранения, полученного в стычке с туземцами в далекой Америке, он стал молчалив и только рот порой кривил в ехидной усмешке.
Каждый день Антонио ходил в порт, посмотреть, не сдвигается ли дело с мертвой точки. Дело двигалось, но, к сожалению, в противоположную от желаемой сторону. Все приходило в запустение. Говорили, самому маркизу король денег не дает. Якобы в Лиссабоне было хуже, чем в Кадисе. Антонио чесал в затылке, не совсем понимая, почему так происходит.
Отец считал, всему виной враги-англичане. Винить собственного сюзерена ему в голову не приходило:
— Дрейк спутал карты, подло напав на Кадис, — объяснял он семье за ужином, — разве ж так ведут войну благородные сеньоры? Пожег сколько кораблей! Спалил зачем-то бочки, ограбил торговые гукоры. Методы разбойника. С такой страной воевать нормально невозможно.
— Все от веры идет, — тихо произнесла мать, — нет веры — нет направляющей руки Господа в поступках людей. Безбожники!
— А Фредерико, служивший Генриху и Елизавете, он какой веры был? — поинтересовался Антонио судьбой своего кровного деда.
— Не знаем, — дон де Сантильяно вздохнул, — он покинул Испанию совсем молодым и вначале попал в услужение к Катерине, первой жене Генриха. Она-то была истинной католичкой! А что случилось с его взглядами после ее смерти, трудно сказать. Мы ведь с ним общались всего один раз, когда он письмо привез для сына. О вере не разговаривали.
Жизнь Фредерико очень интересовала Антонио, и думал он о ней постоянно. То есть размышлял если не о Розалине, не об Армаде, то о Фредерико. Последний казался ему фигурой загадочной и таинственной. «Эх, мне б такие приключения», — мечтал Антонио, отпивая глоток вина и невидящим взглядом уставившись в противоположную стену. Нить разговора при этом терял и с трудом заставлял себя вновь вслушиваться в то, о чем говорили за столом…
Март 1588 года Кадис
Весть о смерти маркиза потрясла всех. Он был героем Испании, победителем, опытным мореплавателем. К тому же его любили и уважали за спокойный, выдержанный характер, внимательное отношение к подчиненным, начиная от аристократа и кончая простым моряком.
В начале марта дон Алонсо собрал ближайших соратников, среди которых, несмотря на молодость, находился и Антонио. Де Лейва обратился к присутствующим с краткой речью:
— Мы выступаем, — возбужденный шепот прокатился по комнате, — нет, нет, не против заклятого врага Испании, — поспешил успокоить собравшихся дон Алонсо де Лейва. Теперь уже на лицах отразилось разочарование, — мы выходим в Лиссабон. Медина-Сидония, назначенный королем командующим Армадой, велит нам присоединиться к основным силам. Нам дается один день на проверку готовности корабля. Наша каракка войдет в состав Левантийской армады, которой командует дон Мартин де Бертендон. Наша основная задача — высадиться на берег Англии. Там командование переходит ко мне. В задачу герцога Медина-Сидония входит обеспечить выход кораблей в море и объединиться с силами герцога Пармского.
— Почему командование всей Армадой не поручили вам? — не выдержал кто-то: слишком хорошо всем был известен нерешительный характер Медины-Сидонии и отвага дона Алонсо.
Де Лейва нахмурился. Ему, как и остальным, выбор короля не нравился. Тем не менее оставалось смириться и выполнять порученное герцогом. Де Лейву вызывали в Лиссабон не просто так. Он становился правой рукой Медина-Сидонии, а также его главным советчиком. Что ж, дон Алонсо был готов довольствоваться пока такой ролью.
