Надгробие, которое могло принадлежать как Бертольду фон Тройну, так и Генриху Жестокому, одной из самых одиозных фигур в австрийской истории, Ланц связал со своей собственной теорией, сделав этот памятник едва ли не отправной точкой своего мировоззрения. В № 18 журнала «Остара», который позже стал выпускаться Ланцем-Либенфельсом, он сообщал о надгробии следующее: «Надгробный камень Бертольда фон Тройна, австрийского маршала (скончался приблизительно в 1260 году), является одной из старейших романских скульптур юго-восточной Германии. Она была найдена в 1894 году в крытой галерее аббатства Святого Креста и дала толчок автору этих строк, чтобы он занялся ариософскими изысканиями. На барельефе изображен человек, попирающий сирену». Для Ланца такие мифологические существа, как сирены, фавны, сатиры, были выражением представителей низших рас, которые непременно хотели низвергнуть высокородных арийских героев. В этом отрывке весьма показательным является и еще один момент: Ланц говорит об Австрии как «юго-восточной Германии».
В упоминавшемся уже некрологе, который был написан Теодором Чеплем, данная история была изложена следующим образом: «Был извлечен и в последующем установлен надгробный камень маршала Бертольда фон Тройна, верного вассала Фридриха Воинственного, последнего из рода бабенбергских герцогов. Надгробие нашло свое последнее место обитания в зале капители монастыря. Во время этого он (Ланц-Либенфельс) обнаружил связь с орденом тамплиеров. Это заставило его отказаться от духовного сана, чтобы затем воплощать идеалы ордена в миру. Это было невозможно сделать, пребывая в монастыре. Таким образом, он предпочел светскую одежду монашескому облачению. Он выполнял свою миссию в качестве одного из самых выдающихся цистерцианцев нашего времени, будучи мистиком, романтиком и воссоздателем древних, давно забытых традиций и мистерий».
Прежде чем рассмотреть сюжет, связанный с тем, как Ланц покинул монастырь Святого Креста, надо отдельно указать на тот факт, что он еще в качестве послушника обрел наставника в лице Ниварда Шлёгеля, знатока Ветхого Завета и восточных языков. Поздние труды Ланца-Либенфельса несут на себе отчетливый отпечаток глубочайшего знания Библии, малоизвестных апокрифов и гностических текстов, а также религиозных традиций Древнего Востока. Сам же Шлёгель был убежденным антисемитом, который полагал евреев Ветхого Завета самонадеянным и надменным племенем. Комментарии к Ветхом Завету, автором которых являлся Шлёгель, были настолько пропитаны антиеврейскими настроениями, что они даже попали в список книг, запрещенных Ватиканом. Несмотря на некоторые противоречия, которые существовали между Ланцем и Шлёгелем, едва ли можно отрицать, что именно этот наставник оказал существенное влияние на формирование расистской идеологии «новых тамплиеров».
Если же говорить о выходе брата Георга (Ланца) из монастыря, то в своей книге Рудольф Мунд сообщал, что он это сделал с согласия приора, чтобы «осуществить идею восстановления ордена тамплиеров». Данная информация совершенно не соответствует действительности, так как в летописи аббатства Святого Креста эта история описывалась следующим образом: «Поддавшись искушениям мира и соблазнам плотской любви, 27 апреля 1899 года он отверг монашеское одеяние и честь священника, католическую, а также, вероятно, христианскую веру и с позором покинул нас». Архивариус аббатства Святого Креста П. Вацль в беседе с исследователем Вильфридом Даймом отмечал, что его предшественники были «добросовестными людьми», которые не использовали казенные формулировки, а описывали только то, что имело место быть в действительности. Поскольку в случае с Ланцем упоминаются «соблазны плотской любви», то не исключено, что в этом деле была замешена женщина.
Точка в анализе этой версии была поставлена только в начале XXI века, когда было выяснено, что Ланц в указанный период сочетался браком на острове Хельголанд (Северное море). Поначалу предполагалось, что его женой стала некая особа, которая после смерти первого мужа-еврея финансировала приобретение Ланцем замка Верфенштайн. Якобы Ланц развелся с ней, когда та разорилась. Ситуацию смог прояснить немецкий исследователь Вальтер Паапе. Особенность обстоятельств заключалась в том, что до 1890 года остров Хельголанд находился в британском владении. После того как он был передан Германии, на острове в течение десяти лет продолжало действовать собственное, отличное от германского, брачное и семейное право. Его отличительной чертой был отказ от официальной регистрации брака как такового. Бракосочетание производилось местным пастором, которому уплачивалась пошлина в размере 200 марок. Одним из самых известных женихов острова Хельголанд был писатель Август Стриндберг (о нем мы поговорим позже). Надо отметить, что при заключении брака на острове у жениха и невесты не интересовались ни их национальностью, ни гражданством, что было весьма либеральной практикой. Это позволяло обойти многие из препон, которые имелись в брачном праве Германии и Австрии. Из документов следовало, что 24 августа 1899 года, то есть четыре месяца спустя после того, как Ланц покинул аббатство Святого Креста, он сочетался браком на острове. Его избранницей стала Фридерика Хелена Антония Конрид (в девичестве Шиффердеккер). Она была на 13 лет старше своего жениха. Она была дочерью кенигсбергского пивовара Шиффердеккера, который в 1869 году продал свое предприятие, чтобы на вырученные деньги открыть в Гейдельберге цементное предприятие. Сведения об этой свадьбе, конечно же, не снимают всех вопросов. Например, об очень редко встречающейся подписи Ланца-Либенфельса — дон Хорхе Ланца ди Леонфорте.
Впрочем, описанная выше история нисколько не противоречит тому, что все-таки Ланц счел невозможным оставаться в монастыре из-за своих расистских убеждений. Принимая во внимание слова о том, что «отверг католическую, а также, вероятно, христианскую веру», кажется весьма странным пассаж из некролога, в котором Чепль упоминает Ланца-Либенфельса как одного из «выдающихся цистерцианцев нашего времени». После оставления монастыря Ланц вообще едва ли мог считаться цистерцианцем. Однако в этом утверждении все-таки был свой специфический смысл. Ланц на протяжении долгого времени рассматривал свою жизнь как некое сакральное действие. После того как он принял новое духовное имя, он стал рассматривать это деяние как установление связи с традициями ордена. Немалое значение играло также и то, что он получил в качестве духовного имени имя Георг (Йорг). Как известно, святой Георгий до сих пор воспринимается в христианской традиции как один из самых известных драконоборцев. Нечто аналогичное брат Георг (Ланц) мог увидеть и в барельефе надгробия маршала Бергольда фон Тройна. В данном случае борьба с драконом и попирание звероподобного существа, весьма напоминавшего обезьяну, могли рассматриваться как символическое выражение борьбы светловолосых ариогероиков и темнокожих чандалов. В этих условиях Ланц мог полагать, что имя Георг идеально подходило для пропаганды его расистских тезисов.
Так, например, в легендариуме (сборнике легенд «Ордена новых тамплиеров») Йорг Ланц-Либенфельс писал, что «святой Георгий являлся не чем иным, как христианизированным древним арийским божеством строгой расовой селекции», которое «должно было в ожесточенной борьбе освободить высокородную женщину от власти недочеловеческого монстра или обезьяноподобного существа». Если согласиться с предложенной трактовкой, то нет ничего удивительного в том, что Ланц решил оставить себе духовное имя Георг.
