Книга Загадочная экспедиция. Что искали немцы в Антарктиде?, страница 48. Автор книги Андрей Васильченко

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Загадочная экспедиция. Что искали немцы в Антарктиде?»

Cтраница 48

Мы несказанно гордимся нашей добычей. Мы не можем скрыть своей злорадной радости, что на лодке «конкурентов» смогли поймать всего лишь ничем не примечательную чайку. Если судить по пальбе, которая стояла при ее поимке, то чайка умерла от изрядного отравления свинцом.

Внезапно для всех из вида пропадают Гбурек и Бургхард. Они занимаются гимнастикой на льдинах. Вообще-то это весьма рискованное занятие. Они скачут с льдины на льдину. В какой-то момент Бургхард проваливается в антарктическую воду. Температура воды, наверное, около нуля градусов. Гбурек вытягивает его из пучины. Позже в шутку он попросит медаль за спасение утопающих. Теперь они оба — мокрый и сухой — сидят на небольшой льдине, отстоящей от нас где-то на 50 метров. Они не рискуют перепрыгивать через рукава-протоки, так как льдины находятся в постоянном движении. Протоки между ними могут из небольших стремительно превратиться в очень широкие. Бедолаги решат превратить свою льдину в «баржу», приблизившись к нам при помощи багра. Они приближаются к нам настолько близко, что мы можем кинуть им канат, а затем забрать в свою лодку. «Мокрого» мы сразу же облачаем в сухую одежду и на всякий случай активно массируем, чтобы тот избежал обморожения. Все участники этой прогулки, включая пингвинов, вернулись на корабль в целости и сохранности.

Теперь предстоит работа нашим корабельным плотникам — Шеферу и Веренду. Они должны соорудить для наших новых пассажиров загон, чтобы те не смогли под шумок сбежать обратно в море. Расстояние между деревяшками получается такое, что в него не просунется даже крошечный пингвин Адели!

6 февраля в 15 часов 10 минут по Гринвичу мы поворачиваем! «Капитан вентилей», то есть первый инженер, дает многократный гудок. Если не считать метеорологических наблюдений и запусков радиозонда, то наша рабочая программа в основном состоит из некоторого числа океанографических и биологических исследований, которые мы совершаем во время остановок по нулевому меридиану.

Для ученых участников экспедиции такие остановки или «станции» являются научным событием высшего класса. Для всех остальных это всего лишь необходимый, но отнюдь не самый расслабляющий перерыв на несколько часов. Во время этой остановки с одной или нескольких сторон корабля океанограф опускает в море термометры, а биолог забрасывает в пучину свои сети. Механизмы, с которыми работает Барклей, конечно, не беззвучные, однако их шум не сильнее обыкновенного электрического гула. Однако «неистовая Паула» — так прозвали исключительно трещащую и скрипящую машину Паульсена для опускания лотов в воду — является поводом для множества морских проклятий. Кроме этого она оккупирует весь средний неф и носовую часть корабля по меньшей мере на четыре часа. Замеры температуры воды производятся на различных глубинах — 75 метров, 300 метров, 400 метров, 500 метров, 800 метров, 1000 метров, 1200 метров и так далее до уровня дна, глубина которого в некоторых местах составляет 5 тысяч метров. Кроме счетчика отмотанного троса имеется еще водный ковш с откидным термометром. На тросе имеется большой груз. Когда над кораблем раздается ужасающий грохот, то это значит, что пришло время завтрака. Термометры должны «привыкнуть» к температуре воды на определенной глубине.

Откидные термометры сконструированы настолько затейливо, что их можно было бы назвать крохотным чудом. После завтрака подвижная гиря вызывает закрывание затвора в отдельных водяных ковшах, закрываются вентили, что вызывает опрокидывание связанных с ними термометров. Трубочки с ртутью показывают этот резкий температурный перепад. Если этот термометр извлечь на поверхность, то на нем сохраняются показания, которые были сделаны на глубине. Они имеют точность до сотой доли градуса, что позволяет судить о температуре воды на определенной глубине. Кроме этого поднятые водяные ковши извлекают пробы воды с глубины, которая сразу же исследуется на предмет уровня кислорода и соли, содержащейся в ней.

Паульсен является истинным ученым, а потому для него совершенно безразлично, когда мы останавливаемся у очередной «станции». Если это происходит ночью, то он губит и собственный сон, и сон всех остальных участников экспедиции. Барклей тоже активно принимается за работу, но к его и к нашему счастью, его деятельность не связана с «неистовой Паулой». Его сети закидываются в воду на противоположном борту корабля, после чего опускаются приблизительно на глубину в 500 метров, что само по себе не занимает слишком много времени.

В стоянках на «станциях» есть один плюс! Во время их не используется эхолот. Это несказанное счастье для наблюдателя, так как он может спокойно поспать, не нажимая каждые полчаса на кнопку. А также это не может не радовать обитателей средней палубы, так как их каюты не наполняются каждые полчаса пронзительным завыванием электрического стартера, который расположен между третьим и четвертыми люками твиндека. Помещение, в котором «нажимали на конку», то есть обслуживали эхолот, находилось в каюте Брунса, которую мы прозвали «кафе «Лот»». Сам же Брунс, судя по всему, имел стальные нервы толщиной с трос, так как ни стартер, ни кнопка включения ему совершенно не мешали.

Как видим, наши научные работы влачили жалкое, горькое и унылое существование. Но это было далеко не все. Как-то за завтраком к нам с похоронным выражением лица подсел Ланге.

— Что стряслось? — осведомляемся мы.

— Это просто чудовищно! — говорит Ланге, после чего решительно поворачивается к Котгасу.

— Господин капитан, я могу продолжить свое существование в моей каюте только лишь при условии, что я получу в распоряжение надувную лодку. Представьте себе, пожалуйста: я лежу на верхней койке, Гбурек — на нижней. Если бы наоборот, то было бы, наверно, еще хуже… Итак, я не курю… Гбурек же себе не отказывает в сигаретах… Я хочу проветрить нашу каюту от спертого воздуха… Я открываю бортовой иллюминатор, что само по себе безумно сложно… Но мне это удалось… ОООо! Потоки свежего воздуха… Довольный, я ложусь спать. Гбурек уже храпит вовсю. Все они, курильщики, такие… Вдруг! Шлеп! Волна накрывает наш иллюминатор… Гбурек и я выпадаем из коек… Поднимаем глаза и видим, что книги, весьма ценные научные книги, лежавшие на столе, плавают в лужах… это ужасно!

— Но вы хотя бы закрыли бортовой иллюминатор?

— Слава Богу, нам это удалось. Но мы хотели его хотя бы изредка открывать!

Мы выражаем Ланге искренне сочувствие, подбирая самые остроженные слова. Но как бы между прочим мы осведомляемся о причиненном материальном ущербе. К нашему всеобщему счастью, он значительно меньше, чем можно было бы ожидать в данной ситуации. Из потерь в «научной» литературе можно сожалеть только об Уоллесе. Но утрата была в большей степени эстетического, а не содержательного характера. Кроме этого невелика потеря, если в книге недостает нескольких страниц.

У нас есть расписание плавания! Мы не просто идем под открытым небом и делаем остановки где-то посреди океана, но двигаемся в соответствии с хорошо продуманным планом. Он составлен капитаном Ричером. В чем-то этот план напоминает удобное железнодорожное расписание! Всё с точностью до дня и часа! Тютелька в тютельку! Участники экспедиции с немалым удивлением узнают, что 3 марта в 13 часов по Гринвичу мы должны прибыть в Кейптаун, слывущий притоном разврата. Узнали мы об этом 23 февраля в 16 часов, когда отплывали от Южной Джорджии.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация