Книга Последняя крепость Рейха, страница 7. Автор книги Андрей Васильченко

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Последняя крепость Рейха»

Cтраница 7

20 января 1945 года первые колонны беженцев, двигавшиеся с востока, достигли Бреслау. На 20-градусном морозе под пронзительным холодным ветром они переправлялись через Одер. Старики, женщины и дети, нагруженные своими пожитками, медленно двигались на запад. Кто-то из них хотел укрыться в Силезских горах, кто-то намеревался найти убежище в Саксонии или Тюрингии. В эти дни испуганные жители Бреслау могли видеть странную картину — длиннющие колонны беженцев, где вместо лошадей повозки тащили старики и подростки. Посреди этих повозок то тут, то там мелькали автомобили, в которых сидели облаченные в коричневую униформу партийные функционеры. Наблюдавшие это зрелище гнали прочь от себя страшные мысли. Многие понимали, что беженцы были обречены на страдания от холода и голода, так как им негде было бы поселиться. У беженцев из силезских сел не было даже запасов продовольствия. Женщины Бреслау с ужасом перестали дышать, когда 20 января услышали экстренное радиообращение. На следующий день оно с редкостной настойчивостью повторялось из всех динамиков, висевших на улицах города: «Внимание! Внимание! Женщины с детьми должны направляться пешком по одной из улиц района Опперау в направлении Канта! Местом итогового сбора являются южные пригороды». Почти моментально на всех вокзалах возник хаос и неразбериха. Это было вызвано тем, что многие женщины последовали прозвучавшему призыву. Посреди холодной ночи они направлялись в путь с чемоданами и детскими колясками (если дети были маленькими). Нередко коляски заменяли санками — на улицах Бреслау лежал глубокий снег. После нескольких часов утомительного марша многие из них пытались найти теплое помещение и хоть какое-то подобие кухни, чтобы согреть еду для малышей. Но почти все эти попытки были тщетными. Чтобы передвигаться быстрее, многие из матерей выбрасывали свое добро, упакованное в сумки и рюкзаки. Но не всем это помогало. Многих ожидала трагедия — к утру многие малыши умерли от холода. Хоронить их приходилось рядом с дорогой. Только в районе Нового рынка на Рыночной площади было похоронено около 40 детей. Только за первую ночь бегства из Бреслау в районе южного парка выросло 50 свежих детских могилок. Подобных трагических примеров можно было бы привести еще очень много. Смерть этих детей находилась на совести гауляйтера Ханке, который не прислушался к совету генерала Краузе и своевременно не начал эвакуацию жителей города. Печальные вести о массовой гибели детей стали быстро распространяться по городу. Эти сообщения окончательно утвердили жителей Бреслау в намерении остаться у себя дома. Они не хотели рисковать и спасаться бегством по морозу и без продуктов. Многие успокаивали себя мыслью о том, что здесь находился их дом, их кровати, запасы еды и угля. Многие не без показного героизма говорили о том, что лучше погибнуть в родном городе, чем умереть на обочине дороги от холода и голода. В итоге почти 200 тысяч человек, подлежавших эвакуации, остались в Бреслау. К ним присоединилось еще 10 тысяч человек из окрестностей Бреслау и близлежащих сел, которые не успели прорваться на юг или на запад. Они могли найти убежище только в силезской столице. К моменту окружения в Бреслау находилось более 250 тысяч потенциальных беженцев, которые предпочли остаться «дома».

Как за несколько дней полностью поменялся облик Бреслау, рассказывал силезский крестьянин из округа Любен: «Я вел сельское хозяйство в округе Любен. 17 января я был должен прибыть в Бреслау на прохождение в Фольксштурме курсов младших командиров. После прибытия мы выяснили, что курсы откладывались на три дня. До 20 января я решил остановиться у своей золовки. 17 января город жил своей жизнью, и ничто не говорило о том, что 20 января все в корне поменяется. В тот день мне показалось, что я попал совсем в другой город. Вокзал не вмещал всех людей. Даже железнодорожники призывали расходиться. Поезда ходили, но прибывали они с очень большим запозданием».

Нескольким сестрам милосердия из «Бетанина» в субботу, 20 января, еще удалось попасть после посещения Обернигка [17] — городка в округе Требниц — на северо-восток Бреслау, где их учреждение шефствовало над несколькими домами престарелых и домами семейного отдыха. Сестры милосердия помогли выехать на поезде нескольким пожилым людям. Обратно они уже не смогли вернуться, хотя планировали возвратиться в город на вечернем поезде. Не желая бросать пожилых людей на произвол судьбы, они прошли ночью 26 километров пешком. Старшая дочь священника Эрнста Хорнига (позже этому служителю культа предстоит сыграть в судьбе города немалую роль) также попыталась скрыться бегством. Снаряженная теплой одеждой и едой, она смогла добраться только до Требница, после чего с трудом на последнем поезде вернулась обратно в Бреслау. В своих мемуарах Хорниг с чувством облегчения вспоминал о том, что его жена, ожидавшая седьмого ребенка, смогла покинуть город буквально за день до того, как там начался хаос. Она нашла убежище в Хиршберге. Сам священник помог всей семье (за исключением старшего сына, уже служившего в Вермахте) перебраться туда же, после чего вернулся в Бреслау, так как «не хотел оставлять без присмотра общину Святой Варвары». Но не исключено, что он проявил конформизм, поскольку незадолго до этого руководство Исповедальной церкви распространило циркуляр (поначалу он касался только священников Берлина и Бранденбурга), в котором призывало священнослужителей оставаться в своих общинах даже в условиях приближающегося фронта и не взирать на угрозу боевых действий.

21 января в истории города навсегда останется как «черное воскресенье». Это было связано с тем, что Бреслау неожиданно попал в кольцо советского окружения, которое грозило в любой момент замкнуться. Многие предполагали, что уже в понедельник на улицах города появятся первые советские танки. К вечеру воскресенья был заминирован Императорский мост.

22 января провинциальные органы власти либо прекратили свою деятельность, либо вовсе трусливо скрылись из города. Чиновникам и служащим предоставлялся безвременный отпуск и официально разрешалось покинуть Бреслау. Исключение составляли только те, кто в порыве энтузиазма записался в Фольксштурм или был приписан к Вермахту. Университет Бреслау в тот же самый день был перенесен в Дрезден. К концу дня туда же был переправлен Технический университет, университетские больницы, которые до этого располагались в районе Шайтниг. Но при этом почти никто из университетских профессоров не пожелал покидать родной город. Это намерение контрастировало на фоне пустовавших зданий суда, новой правительственной резиденции на площади Лессинга и биржи труда на станции Одеркрон. Не собиралась эвакуироваться и располагавшаяся на Дворцовой площади Евангелическая консистория Силезской епархии. Более того, оба руководителя консистории — Кристоф Кракер фон Шварценвальд и Вальтер Линцель — оказались в Фольксштурме. Беспомощность и трусость партийных структур и органов власти показывает запись, сделанная в журнале «Бетанина»: «Сегодня ночью консисторский советник господин Бюхзель получил от старшего консисторского советника Шварца дурные известия о нашем положении. Он разбудил сестер и стал готовить их к отъезду. Но перед этим он позвонил в приемную гауляйтера, начальнику полиции и даже старшему штабному врачу Земмлеру. Все заверили его, что речь идет всего лишь о панических слухах. Тем не менее наш президент-председатель Д. Хоземан вместе со старшим консисторским советником Шварцем направились в Гёрлиц, куда и была перенесена консистория. В утренние часы мы узнали, что боевая группа „Олавские ворота“ отошла в тыл. Таким образом, получаемые нами в течение дня официальные сообщения нередко противоречили друг другу».

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация