На третий день после вечернего совещания генерал Йодль попросил Скорцени остаться в зале. Кроме диверсанта Гитлер вызвал на это чрезвычайное собрание Кейтеля, Йодля, Риббентропа и Гиммлера. За закрытыми дверьми Гитлер заявил, что адмирал-регент Хорти, без сомнения, готовится к переговорам не только с западными союзниками, но, вероятно, также и со Сталиным. Фронт с трудом стабилизировался вдоль венгерской границы.
«Если «хонведы»
[2]
нас покинут, тридцать наших дивизий — примерно 400 000 солдат — попадут в западню, — заявил Гитлер. — В трудной ситуации оказались бы также солдаты, сражающиеся в Италии, так как Советская армия могла бы начать наступление с Южной Венгрии через Югославию и в направлении Триеста и Удипе. Этого не произойдет! Регент думает, что он является великим политиком, не отдавая себе отчета в своих действиях. Мне кажется, что в Будапеште имеют короткую память! Они, наверное, забыли, что 25 ноября 1941 года мы восстановили на пять лет антикоминтерновский пакт. Можно ли забыть, что 29 августа 1940 года вы огласили, — он обратился к Риббентропу, — определенное произвольное решение? Это дало возможность Венгрии вернуть себе большую часть Трансильвании, отнятой у нее согласно решению трактата в Трианоне, — 45 000 квадратных километров и 2 380 000 жителей, находящихся сегодня под угрозой большевизма».
Иоахим фон Риббентроп сказал, что ситуация в Будапеште ухудшается с каждым днем. Вынуждены были уйти с постов «верные друзья» Третьего рейха — заместитель премьер-министра и министр хозяйства фон Имреди. Власть взял в свои руки новый кабинет, руководимый генералом Гезой Лакатоша.
Гитлер прервал его:
«Власть! Сталин захватит ее в Будапеште, если по злосчастному предначертанию судьбы мы будем вынуждены оставить Венгрию! Неужели регент забыл свои собственные слова сказанные им 16 апреля: «Мы будем сражаться плечом к плечу с немецкой армией до победного конца этой военной грозы»? Сейчас он лукаво говорит Гудериану: «Дорогой коллега, в политике всегда надо играть на нескольких роялях». Это язык регента, язык вероломного союзника, человека, которому кажется, что он может менять направление и безнаказанно нарушать торжественную присягу! Я не потерплю этого, так как наши солдаты защищают и венгерскую землю!»
Он повернулся к Скорцени и сказал:
«Я вас просил, Скорцени, чтобы вы следили за совещаниями, касающимися ситуации на Юго-Восточном фронте. Вы знаете Венгрию, особенно Будапешт. Я ни за какие сокровища не хочу иметь венгерского Бадольо. Если регент предаст нас, вы должны окружить и захватить Замковую Гору и всех людей, находящихся в королевском замке и министерствах. Пожалуйста, немедленно начинайте готовиться к этому, координируя свои действия с генерал-полковником Йодлем. У вас могут возникнуть проблемы с другими военными властями… Вы получите неограниченные полномочия благодаря приказу, который я сейчас подпишу. Предполагается проведение операции силами стрелков-парашютистов или же воздушно-десантной, однако окончательное Решение будет принадлежать вам».
В тексте приказа, подписанного Гитлером, говорилось: «Штурмбаннфюрер СС Отто Скорцени выполняет мой личный приказ, совершенно секретный и имеющий огромное Значение. Я призываю гражданские и военные власти оказывать Скорцени помощь при различных обстоятельствах и удовлетворять все его просьбы».
Скорцени направился в Будапешт через Вену в гражданском платье в качестве мнимого доктора Вольфа. Его с подручным по имени Радл принял один из друзей, немецкий венгр, предоставивший в их распоряжение свою квартиру вместе с лакеем, горничной и поварихой. Позже Скорцени признавался, что ему никогда не жилось так хорошо, как во время трехнедельного пребывания в Будапеште.
Перед операцией Радла срочно вызвали во Фриденталь, а с Скорцени остался Адриан фон Фёлькерзам, а также большинство боевых товарищей, которые принимали участие в операции по освобождению Муссолини в Гран-Сассо. Кроме этого, гостеприимно принимавший их хозяин был отлично осведомлен обо всем, что творилось при дворе и в окружении регента.
Адмирал без флота, каким был Хорти, а к тому же регент без короля и королевы, 19 февраля 1942 года он оказал давление на парламент, чтобы тот утвердил его старшего сына, Иштвана Хорти, в качестве вице-регента с правом наследования. Этот сын, впрочем, достаточно способный, воевал на Восточном фронте. Будучи офицером истребительной авиации, он погиб 19 августа 1942 года. Его младший брат, Миклош Хорти (младший), был иным человеком. Он принадлежал к числу постоянных посетителей ночных клубов и стал сущим наказанием семьи до момента, пока не бросился в омут большой политики. Неумение хранить тайну было его «сильной стороной». Когда эсэсовцы прибыли в Будапешт, посвященным в тайну очень хорошо было известно, что Миклош поддерживал связь не только с лондонскими агентами, но также и с посланниками Тито и Сталина, имея на это отеческое благословение. Верховный командующий СС и полицией в Будапеште, обергруппенфюрер СС Отто Винкельман знал об опасных связях «Ники» (так его называли). Кстати сказать, Фёлькерзам плохо расслышал это уменьшительное имя. Он понял, что его зовут «Микки», и с этого дня Миклош Хорти стал для нас героем Уолта Диснея — Микки-Маусом, мышонком Микки.
Немецкой полиции было известно, что «Ники» планировал встречу с посланником Тито 10 октября, а затем следующую 15 октября в центре Будапешта, в административном здании торговых фирм, расположенном рядом с набережной Дуная. Винкельман решил поймать «мышонка» с поличным и подготовил ловушку. Скорцени попросили обеспечить боевое прикрытие на случай возможной интервенции «хонведов».
Молодой Хорти сохранял бдительность. 15 октября он прибыл в 10.00 к месту встречи на автомобиле. Его сопровождали несколько венгерских офицеров, спрятавшихся в большом джипе с тентом, который остановился сразу же за его машиной точно у входа в административное здание.
Скорцени приехал на автомобиле в штатском платье. Имитируя поломку двигателя, он остановил свою машину впереди автомобиля «Ники», чтобы его заблокировать. В джипе началось движение. Напротив располагался сквер, по которому прохаживались двое венгерских военных; эсэсовский офицер и два унтер-офицера читали газеты на скамейке. В этот момент (было 10 часов 10 минут) неожиданно появились двое сотрудников Винкельмана и направились к входу в здание. Автоматная очередь, прозвучавшая из джипа, ранила одного из них, из сквера открыли огонь оба венгерских офицера. Скорцени укрылся за своим автомобилем, который моментально превратился в решето, а его офицеры побежали на помощь. Мы с трудом отстреливались из пистолетов; моего водителя ранили в бедро. Тогда подоспел Фёлькерзам с тридцатью солдатами из Фриденталя — они прятались на соседней улице.
Однако у «Микки» была хорошая охрана. Сильный взвод «хонведов» укрепился в доме, прилегавшем к зданию, где Должна была произойти встреча. После взрыва заряда вход в этот дом оказался заблокирован, и стража молодого Хорти не смогла вступить в бой. Акция длилась всего лишь пять минут.
Полицейским, с утра ожидавшим заговорщиков этажом выше, осталось только спуститься и арестовать эту компанию. Их было четверо: Миклош Хорти, его друг Борнемиша и два агента Тито. С целью более удобной транспортировки и чтобы случайные прохожие не узнали «Ники», его завернули в ковер, поддерживаемый с двух сторон инспекторами полиции. Позже писали, что это был персидский ковер. Но Скорцени утверждал, что ковер был самым обычным. Немцы погрузили «ковер» и трех человек на пунктуально прибывший полицейский грузовик.
