Далее уже вспоминал Паулич: «Наконец, мы достигли места, где канал обрывался небольшим водопадом. Мы последовали за водой. На этот раз нам надо было спуститься в другой расположенный еще ниже канал. Он оказался почти полностью заполненным водой! Она стояла там на уровне метра в полтора. То есть каждому доходила в зависимости от роста по пояс или по плечи. Кроме этого, стоячая вода позволяла предположить, что где-то канал был перекрыт. Мы вспоминали, где видели шлюз. Он оказался заделанным. Мы рисковали утонуть. Надо было что-то делать, чтобы под конец этой ужасной войны не пойти ко дну. Некоторые уже были готовы покончить с собой, когда один капитан заявил, что готов разрушить шлюз. Прошло 15–30 минут, мы потеряли ощущение времени в этом ужасном коллекторе, как услышали шум рушащегося шлюза. Капитан вернулся и помог нести супругу Хинди в направлении предполагаемого выхода. Несчастная пожилая женщина вела себя мужественно, почти героически. В этом мужестве она превосходила многих мужчин. За время пребывания в канале она ни разу ни на что не пожаловалась».
В итоге штаб Хинди решил не пробиваться к исходному пункту, а вынырнуть где-нибудь в городе и затеряться в кварталах. На площади Селля Кальмана прямо за советской линией обороны стоял небольшой домик, который находился очень близко с канализационным люком. После того, как капитан Ковач приподнялся по лестнице (было около 17 часов), он услышал русские голоса, и группа продолжила дальше свой путь под землей. Но выскользнуть незамеченными не удалось ни у берега Дуная, ни на площади Дёбрентай. В итоге было решено, что канаву покинут там, где и начали свой путь.
«Наконец, полтора часа спустя мы оказались на месте. Мы не гадали, кто пойдет первым. Добровольцем вызвался капитан Ковач. Затем последовали мы. Вход в подвал был открыт, и мы слышали цокот копыт и русскую речь. Судя по всему, нас уже заметили. В подвал спустились двое русских. Они оказались настолько поражены большим количеством высокопоставленных офицеров, что даже не стали открывать огонь».
Глава 4
Дальнейшая судьба
По свидетельствам очевидцев, за городом была замечена большая группа немецких и венгерских солдат, которые маршировали в направлении горы Хармашхатар. Они не избегали населенных пунктов. Один из венгерских солдат вспоминал: «Мы пробирались за домами с дядей Билли. Инстинктивно мы шли по направлению к горам. Снег в некоторых местах лежал слоем в 20 сантиметров, так что наше продвижение не было быстрым. Я прокладывал путь в сугробах, дядя Билли следовал за мной. Нигде не было заборов, не исключено, что они были разрушены в ходе боев. В итоге мы оказались на полевой дороге, которая вела к горам. На деревянной вывеске я смог лишь разобрать «улица Тёрёквес». Затем мы углубились в заснеженный перелесок. Мы пробирались вверх по склону, иногда останавливаясь, чтобы перевести дыхание. И тут случился истинный сюрприз. Утренний сумрак стал сгущаться. Шум боев, доносившийся из долины, становился все более оживленным. Повсюду лежал туман. Наши следы, оставленные в снегу, терялись в темноте. Мы внезапно вышли на поляну, на которой было полным-полно людей… Нас тут же окружил и гражданские, солдаты, дети, небритые эсэсовцы с автоматами. Они наперебой, по-немецки и по-венгерски стали спрашивать дядю Билли, куда двигаться дальше. Неожиданно дядя Билли стал эпицентром клокочущей массы. Туман сгущался, и дядя Билли с группой автоматчиков решил двигаться в сторону перевала. В утреннем сумраке вооруженные эсэсовцы побрели по снегу. Это был небольшой отряд, состоявший из 7 человек. Усталые, небритые, с изможденными помятыми лицами, они толпились среди деревьев и кустарников. Дядя Билли и я следовали за ними. Я видел где-то даже сидящего на лошади раненого немца. Молодой немецкий офицер в гипсе сидел на маленькой лошадке и отдавал с нее приказы. Матери с детьми причитали, но следовали за нами по снегу. Они тащили за собой свои скромные пожитки, завязанные в большие платки».
Дьюла Коковай со своей большой вооруженной группой двигался в направлении Швабской горы. Именно о тех происшествиях было написано в дневнике ЮдитЛихтенберг.
Сам Коковай вспоминал: «Около 14 часов мы оказались на улице Бела-кирай. Здесь нашему взору предстало множество брошенных повозок, лошадей и орудий. Машины оказались нагруженными боеприпасами. Рядом с колонной машин на земле лежало множество убитых гражданских. Мы долго маршировали по улице Бела-кирай, откуда свернули на узкую и извилистую улочку. Уже смеркалось, когда мы смогли достигнуть группы зданий, в которых отдыхало множество немецких солдат, остатки группы «Винтер» и 8 студентов. Нас было по меньшей мере 600 человек. Я в сопровождении капитана, занялся поисками офицера старшего по званию. В итоге мы нашли немецкого майора. Согласно достигнутой договоренности вся группа переходила под его командование, а капитан Надь продолжал свой путь к памятнику Кошуту. Мы же двинулись чуть левее его, продолжив свой путь, прижимаясь к отвесным стенам. Долина обстреливалась русскими, которые окопались на горном склоне в загородных домах. Мы открыли ответный огонь. У немцев было несколько убитых и раненых. Мы же, венгры, не понесли никаких потерь. Мы продвигались вперед к зданию ресторана «Диснефё». Тем временем к нам присоединилось еще несколько групп идущих на прорыв солдат. Среди них были офицеры… Деревня Будакеси была занята русскими. А потому мы должны были нанести удар в направлении заснеженного леса, то есть в северном направлении. В течение трех часов русские преследовали нас. Они обходили нас с левого и правого флангов. Мы пытались ускориться, но на заснеженных лесных возвышенностях попали под сильный огонь. В стремительно сжимаемом кольце мы встретились с полковником артиллерии Ленардом и капитаном Ароном Вайна, который был активистом нилашистской партии.
После недолгого совещания было решено, что группа капитана Надя и несколько немецких групп атакуют по глубокому снегу русские позиции, которые располагались на севере. После ожесточенной перестрелки эта русская группа оставила свои позиции, бросив даже один из минометов. После этой атаки под наш контроль перешло множество холмов… Было очень много убитых и раненых. Ранены были немецкий генерал, полковник Ленард и уже упоминавшийся выше капитан… После того, как стемнело, около 18 часов сделали привал, во время которого поели. Около полуночи мы продолжили прорыв. В одной из небольших деревень мы оставили раненых и нескольких солдат, которые должны были оборонять их. Ночью мы встали лагерем на поляне, которую огородили стволами деревьев. У нас не было ничего, на чем было можно было спать, а потому улеглись прямо на ветки. Но сильный ветер и мокрый снег не позволяли даже вздремнуть. Через два часа наша мокрая форма стала покрываться коркой льда. Надо было двигаться дальше».
Часть из этой группы — примерно 2 тысячи человек — продолжила прокладывать путь в направлении Чобанки и горы Хармашхатар. Лейтенант Вире, который буквально накануне сбежал из советского плена, был свидетелем этого отступления. «Рано утром я побежал в направлении горы Тештвер, где и нашел убежище. 12 февраля по туристической тропе я направился к горе Хармашхатар. Там я встретил немецких солдат, и два часа спустя мы уже направлялись к горам Чуч и Шоймару. Немцы несли с собой раненых. Передовой отряд постоянно вел огонь. Солдаты перебегали от дерева и дереву».
