Для капиталистов было жизненно необходимым представить эту борьбу в подконтрольной им прессе как чисто экономические недоразумения между двумя равноправными партнерами — трудящимися и работодателями. Подобная тактика откалывала от борющихся рабочих такие слои, как крестьянство и мелкая буржуазия. Тактика «разделяй и властвуй» оправдывала себя — стачки стали утихать. Штрассер видел единственный шанс трудящихся только в намерении придать стачке всеобщий политический характер. Если бы рабочие смогли перейти от чисто экономических требований к тотальной критике системы, они обязательно бы сплотились с крестьянами и средними слоями. Этот союз должен был стать залогом победы над капитализмом. Выдвигая данный тезис, Штрассер как бы критиковал КПГ, которая призывала к борьбе класса против класса. Рабочие могли одержать победу только в условиях общенациональной солидарности. Узкоклассовая борьба обрекала их на поражение.
В декабре 1930 года компартия начала придерживаться новой тактики. Теперь главным врагом стал Брюнинг, его чрезвычайные декреты. Словно отвергая критику Штрассера, коммунисты взяли курс на «боевой союз» пролетариата, крестьянства и мелкой буржуазии. Вместо призывов к классовой борьбе коммунисты подняли на знамя лозунг «общенациональной народной революции против фашистской диктатуры Брюнинга». После некоторого раздумья Штрассер присоединился к этому призыву. В новом лозунге он видел не только тактическое средство, но способ, благодаря которому можно было положить конец классовому мышлению и идеям о классовой борьбе. Последняя для него была всего лишь устаревшим понятием из марксистской идеологической обоймы. Немецкий капитализм фактически уничтожил все классы. Он создал примитивную биполярную социально-политическую реальность. На одном полюсе находились эксплуататоры, на другом — угнетенные. Именно угнетенные составляли, по мысли Штрассера, 97 % всего немецкого народа.
Итак, поскольку почти весь немецкий народ попадал в разряд угнетенных, то крушение капиталистической системы в Германии было неизбежно. «Мы исходим из того, что антикапиталистический фронт представляет собой весь немецкий народ, которому противопоставлено классовое господство капитализма… В действительности именно капитализм призывает к классовой борьбе. Цель социализма — народное сообщество». Согласно взглядам Штрассера, социалистическая революция могла победить только в условиях общенациональной солидарности. Лозунги классовой борьбы лишь ослепляли революционеров.
В итоге лидер КГРНС Приходил к выводу: диктатура пролетариата не что иное, как орудие капитализма. Ничего не подозревавшие коммунисты в одночасье превратились в пособников системы и слуг капитализма. Теперь Штрассер прибегал вновь к своим любимым антимарксистским аргументам. По большому счету они ограничивались провозглашением революционного национал-социализма как единственного политического течения, которое могло найти выход из кризиса. Подобные идеи Штрассер повторил в статье «К стачке в Руре: основы и тактические замечания». Он утверждал: декреты Брюнинга вполне закономерный шаг, так как правительство решило вступить на путь откровенного фашизма и установить диктатуру капитала. Капитализм можно было уничтожить только при условии существенного обнищания немецкого народа. Не правда ли, напоминает ленинский тезис: «Чем хуже, тем лучше»? Рабочие не должны были разбрасывать силы на сиюминутную экономическую борьбу, а накапливать их для решительной атаки на систему. Цель революционного и национал-социалистического движений должна была сводиться к выступлению против партийного эгоизма НСДАП, КПГ и профсоюзов.
Пресловутый единый фронт, являвшийся необходимым условием всеобщей политической забастовки, должен был смести партийную иерархию, став «сильнейшим и эффективнейшим средством международной освободительной борьбы». Этот фронт, конечно, не смог бы совсем уничтожить капитализм, но он открыл бы путь к созданию революционного парламента, который воплотил бы в себе все антикапиталистические устремления. Примечательно, что в этом парламенте Штрассер отводил место и НСДАП. Но при одном условии: нацисты должны были переродиться. Гитлеровская партия обязана была обновиться, разорвав все отношения с Немецкой народно-национальной партией и покинув коалиционные правительства в Тюрингии и Саксонии.
Революционный парламент должен был упразднить капиталистическую систему и представлять интересы угнетенного народа. Само собой разумеется, он должен был отказаться от осуществления плана Юнга и разрушить Версальскую систему. Вновь видно, что Штрассер был увлеченным мечтателем. Он нарисовал не политическую перспективу, а утопию, которую фактически нельзя было осуществить. Чего стоил только один из пассажей: «Союз между КПГ, НСДАП, революционными профсоюзами, революционными СА должен базироваться на универсальной любви, которая царит между братьями, в которых упечет кровь одного народа».
После того как стачка потерпела поражение, упоминания об этой дивной утопии быстро исчезли со страниц газет «Боевого сообщества». В апреле 1931 года Штрассер стал высказывать более жизнеспособные идеи. Теперь он взял курс на союз с революционными штурмовиками и военизированными подразделениями национал-революционеров. Он призвал национальную оппозицию к вооруженной борьбе. Подобные резкие перепады были еще одним подтверждением того, что руководство «Боевого содружества» было просто не в состоянии ясно сформулировать свои политические цели. Стремясь играть хоть какую-то роль в политической жизни Германии, Штрассер и его сподвижники, не задумываясь, были готовы подстраивать идеологию и тактику своей организации к новым условиям. В итоге они плелись в хвосте политических событий.
Подобная неразборчивость выливалась в конфликты между сторонниками той или иной линии, которой должно было придерживаться КГРНС. Никто не знал, как должна была начаться пресловутая «Немецкая революция». Пресса «Боевого содружества» превратилась в коктейль из политического догматизма и идеологических шатаний. Публикации потеряли внутреннюю логику, они были бессвязны и несвоевременны. Штрассер не мог не видеть, что политическое непостоянство ставило под угрозу само существование «Боевого содружества». Но прежде чем «Боевое содружество революционных национал-социалистов» окончательно развалилось, ему было суждено пережить еще один грандиозный успех. Его принесли Штрассеру взбунтовавшиеся берлинские штурмовики Вальтера Штеннеса.
Часть III
«Мятеж» в СА и его последствия
Глава 1
Революционные СА
Мятеж берлинских штурмовиков, который произошел в июне 1931 года, повлиял не только на все дальнейшее развитие «Боевого содружества», но и на его идеологические установки. Чтобы во всей полноте оценить значение этого события, попытаемся разобраться в отношениях НСДАП и ее С А, штурмовых отрядов. Для мюнхенского руководства всегда было проблематично определить, какое место занимали СА в структуре партии. Еще сложнее было ответить на вопрос: какую роль должны были играть штурмовики после прихода нацистов к власти? В 1930 году Гитлер и руководство партии были вынуждены предпринять ряд решительных мер. Они устраняли остатки штрассеровского влияния в НСДАП, решительно отрекаясь от революционного социализма. Теперь Гитлер принципиально настаивал на легальном пути прихода к власти. Об этом он громогласно заявил во время процесса по делу рейхсвера.
