Васёк машинально стирает с рукава прилипший комок глины. Почему он не заставил ребят вычистить курточки и привести себя в порядок? На что он похож сам! Ведь он командир! Разве было бы так при Мите или Сергее Николаевиче? Васёк потихоньку спускается к ручью, растягивает на траве одежду, трёт холодной водой щёки, приглаживает непокорный чуб. Потом застёгивается на все пуговицы, медленно поднимается назад и осторожно вытаскивает из-под головы Одинцова вещевой мешок. В нём хранится пионерское знамя. Когда-то вместе с Митей, собираясь уходить из села, они аккуратно завернули его в платок и спрятали на самое дно вещевого мешка. Васёк присаживается на корточки и осторожно вынимает сокровище отряда. Свет луны падает на шёлковое знамя, блестит и переливается в мягких складках.
Васёк с трепетом читает вышитые на знамени знакомые слова:
«К борьбе за дело Ленина будь готов!»
– Всегда готов! – шепчет Васёк.
Эти слова вливают в него новые силы. Мысли становятся ровнее, спокойнее.
Неожиданно приходит решение: «Я поведу ребят в Макаровку, от Миронихи узнаю о партизанах, может быть, о Мите, возьму девочек. Я должен привести свой отряд к Мите!»
Васёк срезает толстую ветку орешника и при свете луны обтачивает ножом древко. Бобик тихонько вылезает из ямы и, широко зевая, садится рядом с мальчиком. Тёплая шерсть собаки напоминает забытый домашний уют. Но Васёк не позволяет себе вспоминать ничего, что может вызвать на глаза слёзы. Он не должен плакать! Командиры не плачут!
Васёк надевает на древко знамя и встаёт.
Приложив древко к плечу и вытянувшись во весь рост, он неподвижно стоит под Красным знаменем, облитый лунным спетом. Завтра он поведёт свой отряд в полном боевом порядке! И, что бы ни ожидало их впереди, они не посрамят чести пионеров!
* * *
Солнце уже просвечивает сквозь листву, когда, сложив рупором ладонь, командир горнит утреннюю побудку. Ребята послушно вскакивают, протирают глаза и… бросаются к знамени.
– На зарядку становись! – останавливает их спокойный голос командира. – Назначаю кашеварами Мазина и Русакова! Варить грибную кашу!
– Есть варить кашу!
– Привести в порядок одежду!
– Есть привести в порядок одежду!
– Объявляю приказ по третьему отряду: через час выступить в полном боевом порядке! Направление – Макаровка.
– Есть! – радостно откликается отряд.
– Пионеры! К борьбе за дело Ленина будьте готовы!
– Всегда готовы!
Глава 53
В пути
Снова тёмные чащи, запутанные тропинки. В оврагах и в сырых, болотистых местах острая осока ранит ноги. На коротких привалах – грибная похлёбка, сине-пепельная ежевика. От ежевики губы у ребят синие, пальцы как будто испачканы чернилами.
Сева находит какие-то растения, годные для еды.
– Это паутинистый лопух, – говорит он. – Корни его похожи на спаржу, их едят.
– Ну тебя, Малютин! – обижается Мазин. – Всегда ты что-нибудь придумаешь! Если хочешь знать, это просто колючки; их называют собаками, потому что они цепляются за платье.
– Это верно, но корни молодого лопуха едят. Жаль, у меня нет книжки – я бы тебе доказал.
– Он правду говорит, – неожиданно вступает в разговор Генка. – Я сам читал про это. А кислицу варил и ел.
Мазин безнадёжно машет рукой:
– Как-нибудь без лопухов обойдёмся.
– Генка, сколько отсюда до Макаровки километров? – спрашивает Васёк.
Генка морщит лоб:
– Як бы по шоссе, то недалеко. А так – кто его знает… може, километров двадцать…
Трубачёв спешит. Грибная похлёбка без соли и хлеба плохо подкрепляет силы. Голод начинает одолевать ребят: щёки у них пожелтели, глаза ввалились, около губ обозначились глубокие складки. От долгой, непривычной ходьбы болят ноги. Тапочки прохудились – ребята идут босиком, пробираясь по глухим местам, заросшим крапивой и колючками. Но никто не жалуется.
«Вот дойдём до Макаровки – и всё будет хорошо!» – думает каждый.
На привалах подробно обсуждается встреча с девочками; ребята оживляются, радуются.
– Трубачёв! Трубачёв! Мы так тихонько подойдём к их дому и – рраз! – как выскочим!
– Ну, «выскочим»! Там ведь фашисты. Надо тихо, по одному как-нибудь… Можно даже просто вызвать Валю или Лиду.
– Нюру надо вызвать! – вставляет Одинцов.
– Эх, Макаровка! Ещё найдёт ли нас Митя!
Мальчики еле плетутся. Лес, лес и лес… Нигде не видно просвета.
– А не заблудимся мы, Генка?
– Ни.
Потянулись сухие, нагретые солнцем вырубки. Под пнями – редкие, почерневшие ягоды земляники. Нет воды. Воду, запасённую на последнем привале, потратили на похлёбку. Зелёное ведёрко пусто. Бобик, свесив на сторону сухой язык, уныло плетётся сзади.
– Генка, скоро вода будет? – облизывая потрескавшиеся губы, спрашивает Васёк.
Генка разгребает жёлтые листья, берёт горсть земли, рассыпает её на ладони:
– Далеко… Коло Жуковки под мостом вода… Ребята ещё острей ощущают сухость во рту.
– Около Жуковки так около Жуковки… Вперёд! – командует Трубачёв.
Жаркий полдень. В глазах красные, жёлтые, бурые листья. Лес наконец кончается.
Перед выходом на шоссе Васёк объявляет большой привал. Ребята без сил валятся на траву. Мазин и Русаков остаются на страже.
Петьку одолевает сон.
– Чего глаза закрываешь? – толкает его Мазин. – Здесь шоссе близко – того и гляди, на фашистов нарвёмся, а ты спишь!
– Я не сплю… Я просто сквозь ресницы смотрю… для интереса…
– Знаю я, какой у тебя интерес! А ещё хочешь разведчиком быть! – шёпотом говорит Мазин, поглядывая на спящих ребят.
Петька придвигается ближе:
– А если Митя нас не возьмёт?
– А куда ему нас девать?
– Мало ли куда! В село какое-нибудь…
– Я не пойду! – решительно заявляет Мазин. – Я бы сейчас ушёл, да Трубачёва не хочу подводить.
Петька задумывается, потом шепчет, показывая на Васька:
– Он и сам воевать захочет.
– Не захочет, если не позволят! Для него приказ – это вес!
– А для нас, Мазин? Мы ведь тоже пионеры…
– «Для нас, для нас»! – передразнивает его Мазин. – Что для других, то и для нас. Только ведь мы Р. М. З. С. Забыл? Мы должны на войне послужить Родине!
– Конечно! Мы для этого тренировались, – округлив глаза, шепчет Петька.
Но Мазин уже не слушает его. Странный, розовый свет ложится на траву. Словно освещённые изнутри, стоят на опушке прямые жёлтые сосны, за ними краснеет широкая полоса неба.
