— Да-а… Гитлеровец на работу не прыток. За него лакеи работают. Ишь, грузят, стараются… — щуря светлые глаза, говорил незнакомец. — Вот этот полицай, мальчишечка, и называется изменник Родины. Самый худший вид человека! И даже человеческого в нем ничего не осталось — потому как, если правильно разобраться, из чего состоит человек? Какие такие качества он в себе имеет? — Он склонил голову набок, растопырил на руке пальцы. — Первое — любовь к Родине! Гляди, какой палец я загибаю… — Он загнул большой палец. — Второе…
— Мазин! — окликнул товарища Васек.
Мазин оглянулся, вскочил:
— Я сейчас, дядя…
— Ты с кем это? — спросил Васек.
Мазин отвел его в сторону:
— Я этого дяденьку тут и вчера видел. Он тоже выслеживает кого-то.
— Не тебя ли? Иди домой лучше. Не болтайся тут зря.
— Я не зря болтался. Фашисты ночью продовольствие на Жуковку повезут! — зашептал Мазин.
— Надо бы Матвеичу сказать. Он зачем-то спрашивал, когда повезут. Ты бы сходил, Мазин.
— Я схожу сейчас.
— А мы Петро видели около Леонтьевой хаты! Высматривал, видно, что-то, — сообщил Одинцов.
— Я бы этого Петро убил, как собаку! Это самый худший вид человека! — Мазин вынул из кармана дудочку, повертел ее в руках.
— А что это у тебя? — заинтересовался Васек. Он взял у Мазина дудочку, приложил к губам.
— Осторожно! Свистнет! — испугался Мазин. — Это мне дяденька подарил. У него много. Здорово сделано?
— Ловко! А ты в полную силу свистел?
— Нет. Боюсь! Часовые недалеко. Дяденька говорит, если свистнуть в эту дудку, так все, кто рядом стоят, навзничь повалятся!
Ребята засмеялись.
— Ну, мы пошли, а то поздно. Ты тоже иди. Зря не лазь тут! — распорядился Васек.
— Возьми дудку! — великодушно предложил ему Мазин.
— Насовсем? — обрадовался Васек.
— Бери насовсем. Я у него еще выпрошу, да он и так даст — добряк, видно.
Васек с удовольствием взял дудку. Мальчики расстались.
Коля Одинцов и Васек шли рядом, изредка передавая друг другу дудочку и тихонько, для развлечения, посвистывая.
— Жаль, в полную силу нельзя! Пристанут еще чернокопытники, остановят…
Шли долго. Дорога была длинная-предлинная. Бесконечно тянулось шоссе. Повсюду встречались гитлеровцы: они ехали па повозках, на грузовиках…
Один раз мальчиков подсадил на телегу какой-то дед. Он ни о чем не спрашивал, только тихо бормотал про себя, нахлестывая лошадь:
— Иди, иди, все равно Гитлер житья не даст! Ребят по миру пустили, чего еще надо? Людей на дорогах стреляют… Видно, пропала наша жизнь. Серко! Что было, того не воротить! Иди, не поджимай брюхо! О колхозных кормах забывать надо…
Ребята переглядывались, молчали. Слезая с телеги, Одинцов горячо сказал:
— Спасибо вам, дедушка! Только неправильно вы думаете… Мы победим! Мы, честное слово, победим! Вот и Васек вам скажет…
Старик усмехнулся, внимательно посмотрел Коле в глаза, потом перевел взгляд на Васька.
— Мы победим, дедушка! — решительно подтвердил Васек.
— А вы что за ворожейки такие? "Победим"! Большое слово! Да армия-то наша на Киев отошла. Сам видел… Через наше село шли… Молодец к молодцу, в полном боевом порядке. Богатыри! Один на десятерых идет… А отходят. Куда отходят — бог весть… Бабы с воем за ними бегут, ребятишки… А они только стиснут зубы: "Вернемся, граждане, не бойтесь…" А чего — не бойтесь? Со всех сторон враг идет. Народ весь в леса подался… — Старик вдруг замолчал, оглянулся на лес и тронул лошадь. — Эх, эх, дела!..
Мальчики пошли по тропинке. Солнце начинало сильно припекать. Волосы покрылись пылью.
— Не стоит со всяким разговаривать, — нащупывая на груди свой пакет, сказал Васек.
Одинцов протянул руку:
— Дай потрогать… А толстый пакет! Видно, важное поручение. Хотя в тонком иногда еще важнее бывает!
— Конечно, бывает, — неохотно согласился Васек. — Я читал где-то, что в гражданскую войну один герой ехал с таким пакетом и попал к белым… Так он знаешь что сделал? Весь этот пакет съел!
— Да что ты?
— Честное слово, съел! Там еще сургуч был — так и с сургучом вместе.
— Это здорово! — Одинцов задумался.
Васек снова пощупал свой пакет:
— А нам, в случае чего, тоже придется съесть, пожалуй…
— Да он толстый! — засмеялся Одинцов. — Как его есть?
— А как красноармеец ел? Думаешь, вкусно ему было?
Одинцов покрутил головой:
— Я один раз промокашку съел маленьким… Конечно, если придется…
Ребята замолчали.
К полудню ноги у них устали, оба приуныли и еле тащились по дороге.
— Хоть бы свистнуть один раз! Попробовать, что за свисток такой? — сказал Васек, разглядывая подарок Мазина.
— Зайдем в лес и свистнем! — оживился Одинцов;
— Так нам сейчас крюк надо делать!
— Ну что ж такого? Свистнем по разу, а тогда за это пойдем побыстрей.
— Ладно.
Свернув с шоссе, мальчики побежали в лес. Выбрали тенистое местечко. Прислушались, оглянулись. Васек свистнул. Коля упал в траву и задрыгал ногами:
— Ох и свист!
Свист действительно был резкий, пронзительный. Одинцов тоже свистнул.
— Мы еще не в полную силу. А если в полную свистнуть — вот было бы!
Что было бы, никто не знал, но мальчики выбрались на шоссе довольные. Усталости как не бывало. На закате солнца дошли до того места, где когда-то пил из ручья Митя. Ребята влезли по пояс в водоросли, потом обмылись ключевой водой. Закусили и снова вышли на шоссе.
— Вот Жуковка виднеется… А нам еще в сторону километров пять.
Ноги стали утопать в песке. Попадались неубранные разбитые телеги, остатки легкового автомобиля, отлетевшие и утонувшие во рву колеса.
— Ведь это около Жуковки грузовик разбили… — шепотом сказал Васек. — Здесь наши девочки ехали… Одинцов заморгал глазами:
— Знаешь, Васек, я их никогда не забываю и не забуду! А ты?
— Никто из ребят не забывает. Только не говорим… Что теперь говорить!
— А какие девочки были! Валя Степанова, Лида Зорина, Нюра Синицына… Самые лучшие люди из всего класса!
Васек кивнул головой.
— Если б хоть знать, что они не мучились, что сразу… — сказал Одинцов и вдруг остановился.
Впереди лежала груда железа. Около нее одиноко высился белый деревянный столбик.
