Некоторое время я провела в полном одиночестве, если не считать Фиффи. Но меня это совсем не тяготило — нужно же было хоть иногда и собой заниматься, а не только учебой и проблемами новоиспеченной подруги. Набор для маникюра, который я вчера купила вместе с бельем, был конечно, много хуже того, к которому я привыкла, но не стричь же из-за этого ногти под корень? Нанеся последний слой лака, я с удовлетворением рассматривала получившийся результат, когда в дверь опять постучали. Вот ведь какие нетерпеливые — не могли дождаться, пока лак высохнет! Ведь это так неэстетично — стоять перед визитером растопырив пальцы, как какая-то экзотическая танцовщица. Пришлось мне говорить, чтобы открывали сами, благо замок я не активировала. В этот раз меня почтил своим визитом Серен. Был он явно взволнован и буквально сразу после приветствия огорошил меня вопросом:
— Лисандра, как вы относитесь к браку?
Боги, и этот? У них что, такая нехватка красивых девушек в Академии, что каждый стремится застолбить наиболее подходящие кандидатуры за собой как можно быстрее? Нет, я, конечно, польщена и отказывать так прямо не буду. Не надо лишать человека последней надежды — это так негуманно. Да и фьорда, вокруг которой крутится много молодых людей, всегда привлекательней той, рядом с которой никого нет.
— К браку я отношусь положительно, — наконец определилась я с ответом, сопроводив его ослепительной улыбкой.
Серен схватился за голову:
— Неужели это правда, что вы собираетесь выйти за Хайдеггера?
Я ощутила глубокое внутренне удовлетворение. Видел бы Антер, какие из-за меня страсти кипят, а то он уверен, что я никому не нужна. Нет, дорогой, я и сама по себе что-то представляю, а не только в составе семьи. Да ко мне уже очереди выстраиваются из желающих жениться! Но я же одна, разорваться никак не могу, так что осчастливлен будет только один. И никак не Серен. На него я посматривала со снисходительным сочувствием.
— Фьорд Хайдеггер — такой замечательный, — уклончиво ответила я.
— Но замуж? — с отчаянием в голосе сказал он.
— Все люди, достигшие определенного возраста, должны туда стремиться. Ведь брак — это естественное состояние человека, как вы понимаете.
— Лисандра, вы неправы, — горячо заговорил парень. Ваше сознание зашорено, но я пришел, чтобы открыть вам глаза.
Неужели он сейчас будет выкладывать компрометирующие Хайдеггера сведения? Вот что ревность с людьми делает. С одной стороны, мне было приятно, что я вызываю столь сильные чувства, но с другой… Серен в моих глазах упал очень низко.
— Что любит любовь? Бесконечность. Чего опасается любовь? Границы… Любовь может развиваться только на свободе, и одна свобода обусловливает приятное и вечно веселое времяпровождение.(«Дневник обольстителя» Серен Кьеркегор.)
Это он сейчас о чем?
— Серен, я не понимаю, что вы хотите этим сказать.
— Я утверждаю, что любовная история не может продолжаться долее полугода и что всякие отношения должны быть прекращены, как только наслаждение исчерпано до дна, — гордо ответил он мне. — Брак — это оковы, которые тянут людей вниз и не дают развиваться. Неужели вы хотите такого будущего для вас и вашего любимого человека? Что вы будете делать, когда ваши чувства угаснут?
— Не думаю, что наши чувства претерпят существенные изменения, — сухо ответила я.
Надо же, самому не нужно, но и другому не дам. Нет, все-таки эти диспуты необратимо влияют на голову. У Серена она явно забита всяким хламом. Отчистить, наверно, можно, было бы желание, но какой в этом смысл?
— Так вы откажете Фьорду Хайдеггеру? Вы ведь понимаете, что испортите ему жизнь?
Я с нарастающим подозрением уставилась на своего визитера. А чего это он так беспокоится за своего куратора? Вдруг он влюблен не в меня, а в, прости господи, Мартина? Вон Ильма его сколько добивается, уж мог бы хоть раз снизойти к девушке.
— Естественное состояние человека — это свобода, — продолжал он вдохновенно вещать. — Если вы любите фьорда Хайдеггера, то ни в коем случае не выходите за него замуж.
Я ему только кисло улыбнулась. Попробовал бы он быть свободным на моем месте — без семьи, без денег и без надежд на будущее. Нет, лично я предпочитаю оковы брака, а он сам уж пусть распоряжается своей жизнью, как хочет. Интересно, а Воронье Гнездо вообще в курсе его мировоззрения? Думаю, девушку ждет неприятный сюрприз.
— Серен, я подумаю над вашими словами, — наконец смогла я вклиниться в его монолог. — А сейчас, извините, мне в библиотеку надо идти, готовиться к докладу.
— А, ну да, — прервал он себя на середине фразы. — Конечно, пересмотреть свои взгляды на жизнь очень сложно, но иногда просто необходимо.
Он шел со мной рядом по лестнице и продолжал уговоры. Фьордина Гримз выразительно на меня посмотрела, явно намекая на свое предупреждение не водить мужчин, ведь за сегодня это уже четвертый, если считать за визитера зашедшего декана. Но я же их не вожу, они сами. Более того, я с неприязнью покосилась на Серена, я бы прекрасно обошлась без всех этих посетителей. Но торжество Грымзы стало полным, когда распахнулась входная дверь и впустила Хайдеггера.
— Лисандра, добрый день, — сказал он радостно.
— Добрый день, Мартин, — ответила я, хотя день этот мне таковым уже не казался, а если учесть еще вечерний визит к Кирби… Нужно было с ним на субботу договариваться.
— Я вот заглянул узнать, как вам понравился наш диспут.
— Это было так впечатляюще, — заметила я. — Так необычайно интересно.
Серен, который до этого некоторое время молчал, оживился и несколько расстроенно сказал:
— А ведь мы еще не успели рассмотреть связь между забвением Бытия и сознательным отвержением Ничто. Какая жалость!
— Да, это, наверно, очень печально, — ответила я, стараясь уложить фразу Серена в памяти для Элены. Фраза укладываться никак не хотела, и я пожалела, что у меня с собой карандаша с бумагой нет. А то ведь забуду напрочь, и чем тогда Элена будет очаровывать ректора?
— Но вы ушли до конца диспута, — заметил Мартин. — Я решил, что вам не понравилось.
— Так получилось, — печально сказала я. — Подруге стало нехорошо. Она такая впечатлительная. Но мы непременно придем еще, особенно если Ясперс будет. Он так увлекательно говорит.
— Он редко появляется. Но вам необычайно повезло, — вдохновенно сказал Мартин. — На ближайшем заседании будет Гуссерль с темой «Феноменология восприятия».
Про Гуссерля, декана факультета Огня, я знала от брата. Был это лысый ехидный старикашка, совершенно неподходящий ни для моих планов, ни для Элениных. А посещение данного мероприятия для знакомства с потенциальным мужем, на мой взгляд, бесперспективно — в прошлый раз они там никого, кроме Ясперса, не видели, а в следующий раз заметят только Гуссерля. Нет, больше я туда ни ногой!
— Сам Гуссерль? Какая удача! — восхищенно сказала я. — Я о нем столько от брата слышала, и вот предоставляется возможность увидеть его вживую. Как я вам благодарна, Мартин, за такую весть.
