Но я не двигался с места, по-прежнему не давая ему войти в лифт. Обри переминался с ноги на ногу, в его глазах нарастала паника. Я посмотрел на его правую руку.
— Какой красивый перстень, Обри, — проговорил я восхищенно. — Можно посмотреть?
— Конечно можно, — процедил он сквозь стиснутые зубы.
Нехотя Обри протянул мне правую руку, и я притворился, что рассматриваю перстень. Потом, согнув мизинец на руке Обри, я вжал его в ладонь и продолжал давить, не отпуская.
Обри стоял неподвижно, не пытаясь вырвать руку. Через минуту он закрыл глаза. Я жал изо всех сил, но он даже не поморщился. Наконец я отпустил его руку, и она бессильно упала.
— Вам было больно, Обри? — спросил я.
— Нет, нисколько, — пробормотал он и открыл глаза, которые лишь постепенно утрачивали томное, мечтательное выражение.
— Обри, вы чудак: Никак не могу вас раскусить, — заметил я беспечно, и в глубине его глаз опять заметалась тревога.
— Дэнни, — сказал он с запинкой. — Мне пора идти. Пропустите меня.
— Что же вы так неприветливы, Обри. Это на вас не похоже.
Он безнадежно уставился в потолок, закусив губы и сжав кулаки.
— Есть хорошие новости о вашем отце.
— Что вы пытались со мной сделать, Бойд? — спросил он тихо.
— Я был не против подержать его немножко в лечебнице, но объявлять его опасным маньяком и заявлять в полицию — это слишком. Впрочем, теперь это все не имеет значения. Скоро он опять будет с вами.
— Еще раз спрашиваю вас, Бойд, что вы хотели сделать со мной? — настаивал он.
— Обри, — удивился я. — Мы просто беседуем по-дружески. Что с вами такое? — Я понимающе подмигнул ему. — Маловато женщин в вашей жизни, вот в чем беда, или маловато жизни в ваших женщинах. — Я хохотнул, будто это была только что придуманная мною шутка. — Ведь вам нравятся девушки, Обри?
Я воспользовался советом Эдель и все время смотрел ему в глаза. Выражение их менялось, сначала медленно, потом все быстрее. Ненависть и страх исчезли, сменившись ледяным безразличием. Он на что-то решался и теперь совсем меня не боялся.
— Дэнни! — Его губы изогнулись и застыли в механической улыбке. — Меня только что осенила блестящая идея. Как раз сейчас Эдель принимает душ. А что, если я дам вам ключи от квартиры?
— Предположим, — вежливо отозвался я.
— Вы могли бы незаметно войти и подстеречь ее у ванной в тот момент, когда она будет выходить. — Его глаза пристально следили за мной, и в них снова было беспокойство.
— Звучит здорово, Обри.
Тревожное выражение исчезло из его глаз.
— Отлично! — Он опустил руку в карман, вытащил ключи и положил их в мою ладонь. — Но поторопитесь, Дэнни, а то упустите момент.
— Верно. Спасибо, Обри!
— Как-нибудь увидимся, Дэнни. — Глаза его опять отливали ледяным блеском.
Он шагнул к лифту, уверенный, что я отойду в сторону. На этот раз его улыбка, адресованная мне, казалась вполне искренней. В уголках его губ таилось самодовольство.
— Эдель — женщина без изъянов, правда? — сказал он. — Надеюсь, вы хорошо проведете время, Дэнни.
Дверцы лифта раздвинулись, но в ту же секунду я схватил его за руку и развернул лицом к двери квартиры.
— Вы так привлекательно все это расписывали, Обри, — говорил я, таща его по площадке, — что мне будет жаль, если вы пропустите такое зрелище. Мы вместе подстережем Эдель в ванной или когда она будет выходить из нее…
— Пустите меня! — отчаянно завопил он. — Пустите руку, черт вас возьми!
— Вы в душе дьявол, Обри. И чего вы только не придумаете!
— Дэнни! — Он яростно вырывался, но не мог освободиться и был вынужден идти, чтобы не упасть. — Я не пойду туда!
— Откажетесь от такой потехи? Нет, я не могу лишить вас подобного удовольствия.
Добравшись до дверей квартиры, я осторожно вставил ключ в замок и тихо повернул. Тогда Обри перестал улыбаться.
— Чтоб вам сгореть в аду, Бойд! — прошипел он злобно.
Мы осторожно вошли в гостиную. Толстый ворс ковра совершенно поглотил звук наших шагов. Может быть, мы и в самом деле увидим всего лишь выходящую из ванной Эдель.
Еще шесть шагов — и мы в самом деле застали ее врасплох, но не выходящей из ванной. Я чуть было не наступил ей на лицо.
Эдель лежала на спине, ее обнаженное тело было совершенно безжизненным, глаза закрыты, только грудь быстро поднималась и опадала.
Хэрби стоял на коленях у ее ног. Он нежно мурлыкал про себя, и нож его поблескивал, когда его рука двигалась, занятая своим делом.
Начиная с треугольного шрама на бедре, новые треугольники тянулись вниз затейливым узором до самого колена. Лезвие задвигалось, еще раз прослеживая рисунок, и Эдель заворковала мягко и гортанно.
Я взглянул на стоящего рядом Обри. Как зачарованный, он следил за каждым движением ножа. На мгновение взгляд его упал на лицо Эдель, и в глазах Обри сверкнули зависть и ревность. Потом лезвие приковало полностью его восторженное внимание. В любую секунду Эдель могла открыть глаза, или Хэрби мог случайно обернуться, или Обри что-то сказать.
Я еще раз посмотрел на него. Лицо его сияло, дыхание участилось. Через секунду его сопение услышат все. Моя рука скользнула в карман брюк, пальцы нащупали рукоятку пистолета, и я начал осторожно вытаскивать его.
Я скорее почувствовал, чем увидел, движение рядом с собой и, резко оглянувшись, увидел глаза Обри, расширившиеся при виде пистолета. У меня в запасе было не более секунды.
— Обри! — громко сказал я. — Вы были правы. Я не поверил бы, если бы вы меня сюда не позвали. Вы были правы, они уже просто не люди.
Хэрби издал звериное горловое рычание и прыгнул через тело затрепетавшей Эдель прямо на Обри. Он бросил на меня взгляд, полный ненависти, дико вскрикнул, и через секунду Хэрби обрушился на него со своим сверкающим ножом.
Лезвие описало полукруг слишком быстро, чтобы я мог уследить за ним взглядом, но я заметил, как резко остановился кулак с ножом, когда тот вонзился по рукоятку в тело Обри.
Хэрби выдернул нож одним движением, и Обри начал медленно валиться на закричавшую Эдель. Она корчилась, стараясь сбросить с себя труп.
Сжимая в руке пистолет, я выставил руку вперед и, едва только Хэрби сделал выпад и лезвие мелькнуло вновь, нажал на спуск. Стрелял я до тех пор, пока не кончились патроны, и с каждым попаданием его тело неистово дергалось. Он наверняка был давно мертв, но я хотел быть в этом абсолютно уверен.
Эдель перестала кричать где-то после пятого выстрела. Ее голова откинулась назад, глаза были по-прежнему закрыты. Тело извивалось в какой-то только ей доступной муке. Я не сразу понял, что она все еще пытается сбросить тело Обри, мешавшее ей подняться. Можно было оставить ее так лежать еще минут пять, но я боялся, что тогда она совсем свихнется, а я этого не хотел. Сейчас у меня были совсем другие проблемы, и решать их следовало быстро.
