— А разве не так?
Николас ткнул пальцем в Эдель.
— Спросите ее, — сказал он. — Я помню слова, сказанные призраком моего отца: «…моя, казалось, чистая жена!»
Фрезер взял ручку и пододвинул блокнот.
— Давайте начнем сначала… Вас зовут Николас Блэр и…
— Все тот же подлый заговор, — пророкотал Николас. — Я — Гамлет! Принц Датский, и вам это известно.
— Прекрасно, — пожал плечами Фрезер. — А я тогда кто?
— Да будет с вами Бог! — Николас уставился на него пустым взглядом.
— Вы знаете меня? — спросил доктор.
— Преотлично. Вы торговец рыбой.
— Я — доктор Фрезер.
— Тогда мне бы хотелось, чтобы вы были таким же честным человеком, как торговец рыбой, — спокойно проговорил Николас.
— Итак, вы Гамлет, и вам угодно, чтобы я торговал рыбой! — бросил Фрезер. — Ну а эта дама кто?
Николас оглянулся на Эдель, потом опять посмотрел на доктора.
— Это моя мать, королева, дурак! — отрезал он. — А это, — Николас указал на меня, — один из могильщиков. Паяц, ничего не смыслящий в своем деле.
Перо доктора беспомощно запрыгало по блокноту. Он несколько раз кашлянул, потом умоляюще посмотрел на Эдель:
— Давно это с ним?
— Последние два дня, доктор, — сказала она нерешительно. — Так плохо с ним никогда еще не было. Теперь он все время такой.
— А как же реалии современной жизни? — осведомился Фрезер — Как он воспринимает автомобили, телефон, телевизор.
— Никак, — отозвалась Эдель. — Он их вовсе не замечает.
Николас тем временем медленно обошел стол, так что оказался позади кресла доктора, и принялся ощупывать руками голову Фрезера.
— Увы! — сказал он. — Бедный Йорик.
— Йорик? — Доктор вопросительно посмотрел на Эдель. — О чем он?
— Помните сцену на церковном дворе, доктор? — вежливо ответила она. — Могильщики закапывают череп, который прежде принадлежал придворному шуту, Йорику?
Фрезер резко отдернул голову.
— Возвращайтесь на место! — прикрикнул он.
Николас медленно побрел обратно к своему креслу.
— Я трус? — проговорил он в задумчивости. — Кому угодно назвать меня мерзавцем? Дать мне пощечину?
Он обернулся к Фрезеру, который заметно побледнел.
— Сядьте, пожалуйста, мистер Блэр! — сказал доктор резко.
Николас не обратил никакого внимания на его слова и неторопливо двинулся назад к столу.
— Улыбчивый подлец, подлец проклятый, — бросил он в лицо изумленному психиатру. — Блудливый, вероломный, злой подлец. О, месть!
Фрезер выпрямился в кресле.
— В последний раз прошу вас, — сурово сказал он. — Садитесь!
Николас отвернулся от стола, глаза его были все такими же пустыми и невидящими.
— И ты ей скажешь, чтоб не пила, — бормотал он. — Но будет слишком поздно…
Внезапно он рывком повернулся к Фрезеру.
— Эй! — завопил он во всю силу своих легких. — Эй, закройте двери! Предательство! — Он сунул руку под пиджак и вытащил сверкающий нож.
Я заметил, что доктор бешено тычет пальцем в кнопку звонка под крышкой стола.
— Клинок отравлен тоже, — хрипел Николас, подступая все ближе. — Вот блудодей, убийца окаянный.
Фрезер еще глубже вжался в кресло, бисеринки пота стекали по его носу и падали на блокнот, портя роскошную белизну бумаги.
Дверь распахнулась настежь, и два жилистых типа влетели в комнату. Один схватил руки Николаса сзади, прижимая их к бокам, другой грубо вывернул ему запястье. Нож упал на пол. Николас громко вскрикнул, потом в комнате стало тихо.
Через мгновение громовой смех Николаса чуть не порвал мне барабанные перепонки.
— Хорошее представление, Дэниел? — торжествующе спросил он. — Наверняка прошло больше пятнадцати минут, и никто не усомнится, так что тысяча моя.
Я посмотрел на него с нескрываемой жалостью и отвернулся, ничего не сказав.
— Ну? — настаивал он. — Не переживайте, признайтесь, что вы проиграли, и скажите этому человеку…
Фрезер вытер лоб большим белым платком и приказал санитарам:
— Уберите его отсюда. Он опасен.
Те схватили Николаса и потащили прочь.
— Отпустите меня, черт побери! — заорал Николас. — Я такой же здоровый, как и вы! Это все было сыграно на пари!
— Уведите его! — рявкнул Фрезер.
Николаса ловко развернули и потащили к дверям.
— Выпустите меня! — кричал он. — Вы что, свихнулись, что ли? Это ведь только шутка, пускай, может быть, и дурацкая. Скажи им, Дэниел.
Я взглянул на Фрезера и беспомощно пожал плечами. Дверь за санитарами захлопнулась, но мы еще долго слышали раскатистый голос Николаса, разносившийся по коридору. Так продолжалось еще секунд десять, пока как-то сразу не наступила тишина.
— Бедный Николас, — прошептала Эдель и начала всхлипывать сильнее и сильнее.
Фрезер методично чиркал в блокноте, пока его рука не перестала дрожать. Потом он выпрямился и расправил плечи.
— Миссис Блэр, — сказал он. — Боюсь, что у вашего мужа острая форма шизофрении.
— Вы можете для него что-нибудь сделать? — спросила она тихо.
— Надеюсь, но для этого потребуется долгое время. Это для вас будет ударом, миссис Блэр, но в теперешнем своем состоянии он опасен. Его надо изолировать. Немедленно.
— Нет! — воскликнула Эдель голосом, полным муки.
— Сожалею, — мягко проговорил доктор. — Но так будет лучше и для вас, и для него. Заверяю вас, что мы сделаем для него все, что можно. Я подготовлю необходимые документы, и вы их подпишете, прежде чем уйти.
Я подошел к Эдель и похлопал ее по плечу.
— Я понимаю, что это ужасный удар, но доктор Фрезер знает, что делает, и никто лучше него нам не поможет. Ради Николаса ты должна подписать эти бумаги.
— Да, ты прав, — всхлипнула она, — но мне кажется, что жестоко так поступать с ним.
— Но поверь, это все, что мы можем для него сделать, — сказал я прочувствованно.
— Бедный Николас, — пролепетала она. — Без него мне будет так одиноко.
— Но ты сможешь посылать ему открытки на Рождество, — радостно заявил я и, посмотрев на доктора, пояснил: — Это, конечно, шутка, но надо же чем-то ее подбодрить.
— Ваш юмор здесь неуместен, — проговорил доктор ледяным тоном. — Очевидно, вы и представить себе не можете, что испытывает сейчас миссис Блэр. Никто не в силах понять любовь, не испытав ее сам.
