В его глазах промелькнуло какое-то беспомощное выражение, и
Тина ужаснулась: он об этом совершенно забыл, а теперь не знает, что делать! Но
Георгий тут же взял себя в руки.
– Вообще-то у нас осталось две-три минуты. И если тебе до
смерти нужно выплакаться – я же понимаю, ты еле на ногах стоишь, – то давай. Но
если можешь, Тина, потерпи еще немножко. Через полчаса, в самолете,
расслабишься.
Она не нашлась с ответом – лишь в растерянности заморгала.
Георгий шагнул к какому-то широкоплечему малому в синей летной форме, что-то у
него спросил. На лице «летуна» было написано тревожное ожидание, но, взглянув
на Георгия, он тотчас же улыбнулся. Последовало рукопожатие. Мужчины перебросились
негромкими фразами – и Георгий махнул Тине рукой – пошли, мол.
Она поспешила к нему. Обещанные две-три минуты свелись к
одной, ну и ладно, как-то не до слез вдруг сделалось.
Вслед за мужчиной в синей форме они прошли под табличку
«Посторонним вход воспрещен» и вскоре оказались на летном поле. Сели в
старенький желтый пикапчик и вскоре остановились около «Ила», от которого уже
отъезжал трап. Незнакомец ударил по клаксону. «Ил» натужно разогревал моторы,
однако сигнал был услышан, и трап снова подали. Мужчина в летной форме поднялся
по ступенькам трапа. Георгий с Тиной последовали за ним.
Стюардессы, увидев их, не выразили ни малейшего удивления.
Тину и Георгия провели на свободные места. Два-три безразличных взгляда – вот и
все внимание, которое уделили им полусонные пассажиры.
Тина машинально пристегнулась. Откинула голову на спинку
кресла. Георгий опустил пластиковую шторку на иллюминаторе.
– Полетим за солнцем, а то не даст поспать, – пояснил он.
В бледно-зеленом полумраке резче обозначились тени под его
глазами.
«Зачем он носит усы? – почему-то подумала Тина. – Ему же не
идет».
Георгий отвернулся. Чуть нахмурился. Неужели догадался, о
чем она подумала? Обиделся?
Господи, да она просто рехнулась…
Георгий с улыбкой остановил проходившую мимо стюардессу и
что-то ей шепнул.
Та приветливо кивнула и удалилась. Но минуту спустя
вернулась с подносом, на котором стояли два пластиковых стаканчика с каким-то
пузырившимся напитком.
Тине уже давно хотелось пить. Она сделала большой глоток – и
расширившимися глазами уставилась на Георгия. В стаканчике оказалось какое-то
крепчайшее спиртное, едва разбавленное спрайтом.
– Ничего-ничего, – кивнул Георгий. – Подумаешь, джин! Что
нам сейчас с тобой нужно, так это заснуть. Да покрепче. Так что пей до дна.
Тина, в испуге таращась на Георгия, проглотила джин. Голова
сразу стала тяжелая-тяжелая… Тина, обессилев, откинулась на спинку кресла, и
тут же голова ее почему-то склонилась на плечо Георгия.
Испугавшись, она попыталась выпрямиться, но он не позволил –
прижался щекой к Тининой макушке и пробормотал:
– О, вот так вот отлично. – Накрыв ладонью ее пальцы,
добавил: – Спим. Слышишь? Не думаем ни о чем – спим!
Даже если бы он велел – немедленно думай о том-то и о
том-то! – она не смогла бы при всем желании. Все кружилось у нее перед глазами,
мельтешило. Данилушка улыбнулся; прошел, печально взглянув, Михаил; Атаманша
негромко залаяла… нет, это кто-то говорит:
– Приветствуем вас… рейсом… Москва. Командир корабля…
«Какого корабля? «Метеора»? Неужели в Москву можно попасть
по Амуру?» – успела еще подумать Тина – и уснула.
* * *
– Осторожно, – сказал Георгий и придержал Тину за локоть.
Она робко улыбнулась, стараясь не смотреть под ноги на
движущуюся дорожку. Надо же, какая глупость: пролететь всю Евразию от края до
края – и укачаться на эскалаторе!
Осмотрелась.
Эти прозрачные тоннели, которыми опоясан аэропорт Шарль де
Голль, выглядят совершенно нереально. Если бы Тина не бывала здесь два года
назад, непременно решила бы, что это очередные «глюки». Они передвигались
словно по внутренностям некоего огромного, прозрачного существа…
Наконец-то настоящий пол. Ура, земля!
– Прокат машин вон там, – сказал Георгий, который совершенно
свободно ориентировался в аэропорту. Он подвел Тину к рядам кресел: – Посиди
здесь. Сейчас возьму машину и вернусь за тобой.
Поспешно удалился.
Тина осмотрелась, понимая, что выглядит диковато. Однако что
она могла поделать? Пожалуй, больше всего удивляло, что их никто не встретил. И
что о машине придется позаботиться самому Георгию, а не очередному незнакомцу!
…То ли джин оказался слишком крепок, то ли сказалась
усталость, но Тина как бы впала в анабиоз – она почти не отличала сон от
реальности. Снилось ей – или же они действительно вышли в аэропорту Толмачево?
Но где в Москве такой аэропорт? Да нет, Толмачево – это же в Новосибирске!
И тут Тине впервые пришло в голову, что она имеет дело с
мощной организацией – пожалуй, даже с преступной.
Их встречал какой-то смешливый доходяга на побитых
«Жигулях». Александр – так его звали – величал Тину «мадам», а Георгия – «сэр»;
впрочем, он в основном помалкивал, только глаза частенько закатывал: то ли
удивляясь людскому легкомыслию, то ли изумляясь, что сам вляпался в такой явный
криминал. Александр повез своих подопечных в какую-то окраинную «Фотографию»,
всю засиженную мухами. Мухи, впрочем, не помешали обитавшему там полусонному
толстяку сделать снимки Георгия и Тины и передать еще влажные фотки Александру.
Затем все трое вновь погрузились в «Жигули» и помчались в город.
Новосибирск оставил у Тины то же ощущение простора и
несуразности, которое свойственно большинству сибирских и дальневосточных
городов, кроме разве что Хабаровска и Владивостока. Впрочем, город она видела
лишь мельком – по-прежнему пребывала в полусне. Оставив своих подопечных в
машине, Александр выскочил и ринулся куда-то в проулок. Вернувшись, с
горделивым видом показал пассажирам новенькие загранпаспорта.
Тина покосилась на Георгия, но тот по-прежнему оставался
невозмутимым, словно получать нелегально заграничные паспорта – для него самое
обычное дело.
Мало того! В паспортах уже сверкала и переливалась всеми
степенями защиты французская виза, что автоматически означало свободу
передвижения почти по всем странам Европы. За исключением, пожалуй, Англии.
