Идея Райки показалась ему сущим бредом, что и было напрямую
заявлено. Райка поджала губки и, с трудом проталкивая сквозь них слова,
сообщила, что он, Жора, всегда завидовал Диме, для чего и отрывал его в
студенческие годы от коллектива, беззастенчиво эксплуатируя его гений. А когда Дима
обрел счастье в семейной жизни, Жорина зависть достигла апогея. Но пусть не
думает, что он один в мире такой крутой. Раиса ничего не побоится и все же
дойдет до Гааги, в которой защищают все права человека, в том числе и
авторские. А начнется все с публикации в «желтом», как этот свитер, «Московском
комсомольце»…
И тут Георгий дал слабину. Ведь это про нее, про Райку,
сказано: где черт не сладит, туда бабу пошлет. Как отразится эта заметка на
репутации дяди Кости, у которого и так вечные схватки с Думой? Загадить
репутацию человека сейчас проще простого, а вот поди-ка отмойся потом. Да и
Димка в последнее время смотрит косо. Можно себе представить, чего там напела
ему Райка, ретиво раскачивая французскую кровать…
– Слушай… – проговорил он неуверенно, чувствуя себя идиотом,
как и всякий объект шантажа. – Слушай, но ведь сканера у меня нет, сама знаешь.
Я сейчас при всем желании ничего не смогу для тебя сделать.
Ему прежде никогда не приходилось видеть разъяренную кобру,
вставшую на хвост. Теперь увидел…
Тут-то он наконец и выгнал Райку – терпение лопнуло. Однако
через три дня после этого Деспиллер положил ему на стол заявление об уходе, а
по почте пришла подготовленная к печати заметка с лаконичным названием «Кража».
Георгий плюнул – и сдался. И пошел в Бюро, но оказалось, что Виталия, который
только и мог пустить его в лабораторию, не оказалось на месте. Он находился в
командировке и должен вернуться лишь через неделю. Более того, на месте вообще
никого не оказалось – ни Валентина, ни Виктории.
Георгий поймал себя на том, что почти с тоской думает о
предстоящем звонке Райке. Впервые в жизни он отчасти понял того несчастного,
всеми презираемого старика, который в любую погоду, даже в штормовую, бродил по
берегу моря, выкликивал золотую рыбку, вымаливая у нее все, чего желала
сдуревшая старуха. А ведь Райка даже не его жена! Бедный Димка, бедный, бедный…
Вот она – трагическая судьба гения!
Неожиданно дверь с улицы открылась. Вошедший Валентин сразу
увидел Георгия, который с несчастным видом маялся перед турникетом под зорким
оком вахтера.
– Какие проблемы! – широко улыбнулся Валентин, услышав
сбивчивые объяснения Георгия. – Уж если кто-то имеет право в любое время
пользоваться сканером, так это его изобретатель. Логично?
Георгий облегченно вздохнул – и вскоре уже сидел в
лаборатории со шлемом на голове. Валентин же готовил систему к работе. Георгию
показалось, что тот вроде бы не в себе. Огорчен чем-то? Впрочем, на точности
движений это никак не отражалось. Валентину, похоже, часто приходится включать
сканер. Наверное, работа с будущими кандидатами в президенты идет полным ходом.
А вот интересно, Голуб уже приезжал в Москву или нет? И если да, то каковы были
результаты теста? И скажет ли Валентин, если его об этом спросить?
…Возможно, он уже думал по-английски, и эти последние мысли
определили то, что случилось потом…
Валентин снял шлем, и Георгий с облегчением вздохнул – он
уже немного отвык от этой процедуры.
– Неужели правду говорят, будто человек во время
сканирования ничего не чувствует? – спросил Валентин, зачем-то переворачивая
шлем и заглядывая в него, точно в кастрюлю.
– Чувствует как бы легкое головокружение, но не отдает себе
отчета, что именно с ним происходит, – объяснил Георгий. – Просто я знаю, что
должно происходить, поэтому и говорю с уверенностью.
– То есть если бы произошел какой-то сбой в программе, вы
успели бы это ощутить? – допытывался Валентин.
– В каком смысле сбой? – удивился Георгий. – Сам по себе
никакой сбой не произойдет. Другое дело, если во время сканирования кто-то
захочет нажать красную кнопку…
Красная кнопка, окруженная защитным пластиковым колпачком,
предназначалась для стирания записи. Георгию не хотелось даже думать о том, что
произойдет, если во время сканирования колпачок будет снят и кнопка нажата.
Полная амнезия – это на пятьдесят процентов вероятности! На остальные пятьдесят
– частичная, с уничтожением самых глубоких слоев памяти.
– Да, – мечтательно проговорил Валентин, – Пидор наш
застрелится, если узнает, что вы приходили на сканирование, а его при этом не
было. Ох и надает мне по башке, что не воспользовался моментом! Он-то все
выдумывал благовидные предлоги, чтобы вас сюда заманить. До-орого бы дал, чтобы
оказаться сейчас на моем месте!
– Почему? – спросил Георгий, вглядываясь в лицо Валентина.
Тот хрипло хохотнул – и в ту же секунду Георгий понял, что
ему показалось странным. Валентин был просто-напросто пьян!
Не до положения риз, конечно, однако изрядно.
Помнится, Георгий сначала удивился, что сразу ничего не
заметил, никакого запаха не почувствовал. Потом испугался, что в таком
состоянии Валентин включал столь деликатный прибор, как сканер. И наконец,
подумал: своего шефа Валентин, похоже, ненавидит… И только после этого он
понял, в чем дело.
– А что, Виталий поиграл бы красной кнопочкой? – спросил
Георгий и сам удивился, как хрипло прозвучал его голос при этом вроде бы
невинном вопросе.
– Да-с! – ухмыльнулся Валентин. – И еще как-с!
«Как-с, – тупо повторил про себя Георгий. – Как-с… Какое
гадостное словцо, однако!»
– Но почему?
– Н-ну! – развел руками Валентин и покачнулся. – Я
предполагал, что вы сообразительнее! Все-таки у Пидора на морде написано, что
он подлец!
Но ничего такого на морде у Пидора написано не было, вот в
чем беда…
– Нет, я имею в виду, почему ты вдруг решил об этом сказать?
– Ничего не вдруг-ук! – икнул Валентин. – Я это давно для
себя решил, только повода не мог найти.
Георгий прикинул. Сканер находится в Бюро уже три месяца.
Девяносто дней. За это время можно найти как минимум девяносто поводов встретиться
с человеком, которого хотят с помощью его же собственного изобретения
превратить в идиота, а то и убить.
Странно: это известие его не очень удивило. Все-таки с
первого момента встречи интуитивно знал, что Виталий на многое способен. Есть
люди, от которых так и исходит эта потенциальная готовность: не к подвигу, так
к убийству. И тут он вдруг понял, что Виталию уже приходилось убивать: может
быть, даже не раз. А вот в Валентине этой готовности не ощущается…
