Она вихрем пролетела мимо длинного ряда цветочниц, на разные
голоса расхваливавших свой товар, в который раз озадачившись, куда же девают
непроданные розы, гвоздики, лилии – неужто выбрасывают? – и вскочила в
«маршрутку» за секунду до того, как водитель закрыл дверцу. На номер Тина даже
не взглянула: отсюда, с этой остановки, транспорт шел только через площадь
Свободы, а потом по длинной-предлинной улице Ванеева – то есть в нужном Тине
направлении.
Она заплатила за проезд и, как всегда, не стала брать
билета. Это было среди интеллигентных и довольно-таки безденежных нижегородцев
особым шиком: оставлять билеты бедным, замотанным жизнью кавказцам, которые
постепенно прибирали к рукам одну городскую «маршрутку» за другой. Ну да, у них
же там, на Кавказе, войны-войнушки, а мы тут, в России, как сыры в масле
катаемся…
«Маршрутка» споро добежала до площади Свободы, сделала
традиционный круг и… вместо того, чтобы выехать на Ванеева, свернула в боковую
улицу. Какое-то время Тина сидела спокойно, надеясь, что это временный объезд
из-за какого-то очередного ремонта, однако машинка бодро перла вперед, явно не
собираясь ни останавливаться, ни сворачивать.
– Слушайте, – растерянно обратилась Тина в пространство, – а
куда мы едем? Это номер какой?
– Сороковой, – сказала ее соседка. – Идет в Верхние Печеры.
– Через Сенную площадь? – ужаснулась Тина и ринулась к
дверце: – Ой, откройте, пожалуйста, я сойду!
Водитель, видимо, не расслышал.
– Остановите, а? – нагнулась к нему Тина. – Я не знала, что
вы через Сенную едете, остановите, пожалуйста!
– Толко что был остановка, – огрызнулся водила, и от его
акцента, с которым, кажется, говорили теперь девяносто процентов так называемых
россиян, Тину, как всегда, передернуло.
– Стойте, вы что, не слышали! – запальчиво потребовала она.
– Гдэ я тебе тут остановлу? – не оборачиваясь, зло спросил
шофер. – Останови, останови, а потом ГАИ придет, кто штраф платить будет? Ехай
до Сенной, да?
– Ну и ехай сам, – обиделась Тина. – А мне выйти надо.
– Приспичил, да? – нагло ухмыльнулась в зеркало физиономия.
– Ничэго, потэрпишь.
– Девушка, да плюньте вы, – посоветовал добродушный
дяденька. – Остановка через три минуты, какая разница?
Тина только сверкнула на него глазами и снова повернулась к
водителю.
Строго говоря, она и сама не могла понять, с чего завелась.
Ее улица осталась так далеко, что это не принципиально: выйти сейчас или через
три минуты. Более того, ехать до Сенной даже лучше, там можно на что-нибудь
пересесть и успеть-таки вовремя и домой, и на встречу с Виталием, а если она
сойдет сейчас, то придется долго-долго идти пешком, наверняка опоздает…
И все-таки ей словно вожжа под хвост попала. Тина сама не
понимала, почему талдычит свое, одно знала наверняка: из такси надо выйти,
надо, надо! Хотя бы для того, чтобы взять верх над этой наглой рожей. Вот
именно!
– Останови сейчас же! – яростно выкрикнула Тина. – Я ведь
даже билета не взяла, ну как не стыдно?!
– А, ты бэз билета? – обрадовался водитель. – Плати сэйчас
же. Нэмэдленно плати, пока нэ будешь платить, никто нэ будет выходит, да?
Ну… ну, это уже был просто предел всему!
Тина растерянно оглянулась:
– Как это – без билета? Я ведь заплатила, просто не взяла его…
– Ну и дура, – спокойно информировала тетка, одна занимавшая
переднее сиденье: рядом мог поместиться разве что йог, голодавший не менее
года. – Нашла бедненьких, подавать им! Да они знаешь как живут? Наши русские
балды на рынках на них горбатятся, торгуют, а они знай стоят, надзирают. У нас
в Доскине один такой себе фазенду отгрохал, с ума сойти! Там тебе и дом, и
подворье, и гаражи, и для баранов целый дворец, и для сына отдельный дом, и
коровы у него, и овцы, и теплицы, и три автомобиля, а дети в школу не ходят,
только знай по хозяйству суетятся!
– Да, деваться от них некуда! – подхватил кто-то еще, и все
пассажиры мигом открыли оживленную дискуссию «Руки прочь от России!». То, что
это происходило в пределах слышимости водителя, никого особенно не смущало, в
том числе и его. Он крутил себе баранку и мчался к Сенной!
Это было выше ее сил. Тина вдавила палец в кнопку над
дверью. Водитель так и подскочил, когда сирена – несомненно, близкая
родственница той, которая звучит на учениях по гражданской обороне! – взревела
у него над головой.
Возможно, в иной ситуации этот звук и ласкал бы его слух, но
сейчас он оказался той соломинкой, которая сломала спину верблюда.
Громко выругавшись, шофер внезапно свернул и ринулся по
какой-то боковой улочке, среди старых домиков, крича на всю «маршрутку»:
– Ах так, да? Гудеть, да? Ну и ладно! На Сенную нэ едем! Нэ
будет остановка!
– Как это?! – вскричала Тина.
– Кататься едем, да? – мстительно хохотнул водитель, делая
новый, совсем уж лихой вираж… и перегораживая путь «Волге», которая пылила с
горки на полной скорости.
Тине показалось, что зеленая морда машины – оскаленная и
перекошенная – летит прямо на нее. Она слабо, отстраняюще махнула рукой – и в
следующее мгновение страшный удар опрокинул ее на спину.
Очнулась Тина от боли – кто-то с силой пнул ее в живот. С
криком рванулась, открыла глаза, но сначала ничего не увидела в шевелящейся,
кричащей тьме. Тотчас мрак перед глазами рассеялся, и Тина с необыкновенной
ясностью поняла, что произошло: «Волга» опрокинула «маршрутку», пассажиров
швырнуло друг на друга…
Какая-то тяжесть давила на грудь, на лицо.
«Задохнусь ведь!» – испугалась она и попыталась сдвинуть
навалившийся груз.
Это удалось с превеликим трудом, но сразу стало легче. Тина
попыталась сесть, машинально прикрывая лицо, чтобы кто-нибудь из людей,
шевелившихся, кричавших рядом, не угодил ненароком каблуком или локтем.
Прислушалась к себе – похоже, ничего не сломано. Удивительно
– ей совсем не было страшно. Может, сотрясение мозга? Даже странно – такое
спокойствие. Ведь только что готова была хоть в окошко прыгать, только бы
выбраться из «маршрутки»! А теперь, после аварии…
Впрочем, авария уже произошла, теперь-то чего бояться?
Вот оно что! Значит, Тина собачилась с водителем не просто
из общей стервозности натуры. Чувствовала, стало быть, аварию, которую в
какой-то степени сама же и спровоцировала. Забавно…
