Дома у Булгаковых Лида и Нюра уже навели уютный порядок. Комнаты стали такими же, как раньше, только детские кроватки с полосатыми матрасиками были покрыты газетами.
Мать, остановившись на пороге, низко поклонилась родным стенам своего старого, обжитого угла. Витюшка заковылял к ящику с игрушками. Ребята молча поставили на пол вещи.
— Вот наш дом! — серьезно и торжественно сказал Саша. Потом сияющими глазами обвел всех своих мал мала меньше: — Выросли-то как!.. Ребята, а мы еще думали, кому собирать лом и бутылки! Вот они, работнички!.. Я Нютку своим бригадиром сделаю! — Саша, смеясь и тормоша озадаченных ребятишек, повторял: — Работнички! Работнички!
Нютка, в ситцевом платьице с голубыми горошками, с ямочкой на подбородке и сметливыми глазами, с готовностью кивнула головой:
— Лом — это все железное… Да, Саша?
— Да, да… Я все тебе расскажу. Железное, медное — все нужно… В соседнем дворе много детей. Вот соберитесь все вместе и обойдите квартиры — у каждой хозяйки что-нибудь найдется. Может, и Валерку будешь с собой брать? — глядя на подросшего братишку, добавил Саша.
Ребята засмеялись:
— Да они еще малыши совсем!
— Ну, Валерка, пожалуй, еще мал, — согласился Саша, — а эти мал мала уже выросли. Каждый должен работать — правда, Нюта?
— Правда, — серьезно ответила брату Нюта.
Саша обхватил обеими руками своих сестер и братьев.
— Они пойдут! Они будут работать! — повторял он, глядя на мать влажными черными глазами.
— Конечно, Сашенька! Самое это дело для них! Что зря по двору бегать.
— Правильно, Саша! — поддержал и Одинцов.
* * *
Родители Нюры Синицыной приехали тихо.
— Почему ж ты нам ничего не сказала? Мы бы их встретили! — удивились ребята.
— Да так как-то… Папе с работы машину дали, — тихо ответила Нюра.
Забирая свои вещи от Лиды, она вдруг заплакала. Лида тоже заплакала.
— Как хорошо мы жили вместе! Как скучно теперь будет!
— Да вы что, с ума сошли обе? — засмеялась Лидина мать. — Ведь к Нюре папа и мама приехали! Я бы на ее месте бегом домой бежала… Разве ты им не рада, Нюра?
— Нет, что вы, я рада! Только мы с Лидой привыкли уже вместе быть.
Девочки еще раз обнялись. Нюра ушла. Но ребятам не понравился такой приезд родителей их подруги.
— Мы ведь Нюре как братья теперь, вместе на Украине были… Что ж, они даже видеть нас не хотят? То ли дело Сашина мама! Мы у нее как свои!
— Может, Нюра сама виновата в этом? Не сказала им ничего, скрытничает — вот они нас и не знают, — осторожно заметил Саша.
— Ну нет! Нюра не скрытничает, а просто родители у нес какие-то неправильные! — с жаром сказал Петя.
— Ну да! — усмехнулся Мазин. — Чудные какие-то. Я помню, они один раз на праздник в школу пришли. Он толстый, маленький, а она большая, в шелковом платье, шуршит идет!.. Чудные!
— Перестань, — нахмурился Васек. — Вам лишь бы погоготать лишний раз! Ну как тебе не стыдно, Мазин!
— И вообще нечего нам тут разбирать за глаза! — рассердился Одинцов. — Правильные родители, неправильные — не наше дело!
— А если Нюра сама не захотела, чтобы мы к ней пришли? Надо бы прямо спросить у нее, — серьезно сказал Сева Малютин. — Или это тоже не наше дело?
Мальчики замолчали.
— А может, у нее что-нибудь дома неладно? — предположил Одинцов.
Мазин решительно махнул рукой:
— Все равно. Пока не жалуется — не наше дело! Я бы голову оторвал тому, кто без спросу влез в мои дела. Пожалуется, скажет — тогда и разбирать будем.
— Верно, Мазинчик! Вот умник! — расхохотались ребята.
— Умник! Умник! Молодец мальчик! — хлопая Мазина по плечам и поглаживая по голове, шутил Петя Русаков.
— Одним махом все решил! Сразу по всем вопросам высказался!
— Конечно! А что тут долго цацкаться! — отбиваясь от товарищей, кричал Мазин. — Малютину только попадись у него любой вопрос к небу, как тянучка, прилипает. Я его знаю!
Сева Малютин тоже смеялся, но, уходя, грустно сказал Трубачеву:
— А все-таки у Нюры нехорошо на душе. И, что бы вы ни говорили, я это чувствую.
Глава 17
ВЕСЕННИЙ ДЕНЬ
— Какое же время года вы любите больше всего? — спрашивает у ребят Анатолий Александрович.
Он идет без шапки. Весенний ветер развевает его серебряные волосы, румянит помолодевшие щеки. Ребята, подпрыгивая, забегают вперед, ноги их скользят по мокрой земле, глаза щурятся от солнца.
— Мы все любим! Когда приходит зима, кажется, что это самое лучшее время, а когда осенью пойдешь в лес, то кажется, что самое лучшее — это осень! — весело говорит Васек.
— А весной — весна. А летом — лето. Мы все любим! — шумно подхватывают ребята.
— А я люблю весну! — выпрямляя грудь и быстрым физкультурным движением откидывая в стороны сжатые кулаки, громко говорит Костя.
Весна! Влажная черная земля, залитая солнечным светом, изумрудная зелень озимых, освободившихся от последнего серого снега, мутные веселые ручьи в колеях дороги…
— Ребята! Поставьте веху на повороте. Ну, кто быстрей? Давайте снимем этот участок дороги!
Ребята с шумом несутся до поворота. Лида скользит и с хохотом падает на одну коленку. Петя острым ножиком подрезает голый куст. Мальчишки топчутся на повороте, втыкают в мокрую землю веху и, прижав к бокам локти, несутся обратно. Калоши и ботинки их заляпаны грязью, на засученных штанах сохнут серые лепешки глины. Ребята снимают калоши и обчищают их о мокрую прошлогоднюю траву.
«И вы тут! И мы тут!» — шарахаясь с дороги, кричит стая воробьев.
«Буль-буль-буль! Тра-ля-ля!» — сбегая с пригорка, захлебываясь, поет весенний ручей.
Как могло быть хорошо, если б не было войны, если б на сердце не давил тяжелый камень!..
И, радуясь весне, люди с болью вспоминают о тех, кому, может быть, никогда уже не придется слушать веселую песенку ручья и греться под весенним солнышком.
Проклятье тебе, война! Нет пощады врагу! Не уйдет отсюда живым тот, кто пришел убивать! Не будет он смотреть в наше синее-синее небо, могилой станет ему наша земля!
* * *
— Ребята, у кого планшет?
Саша Булгаков ориентирует планшет и обозначает булавкой точку. Ребята собираются кучкой за его плечами, нетерпеливо подсказывают:
— Наводи визирную линейку на веху!
— Да я сам знаю! — отбивается от непрошеных советчиков Саша.
