6.4 Жители деревень в качестве студентов
Но действительно ли жители деревень понимают, о чем говорится в лекциях? Не является ли их присутствие только данью вежливости, своего рода алиби, чтобы так называемые нормальные студенты испытали радость от своей учебы, полагая, что они делают для сельчан что-то хорошее? Не притворяются ли они, не сидят ли только для того, чтобы заполнить аудиторию, и слушают слова или звуки, которые не имеют для них никакого значения?
Не могу сказать это с определенностью. Но я знаю из моего собственного горького опыта, что жители поселений очень критичные слушатели. В качестве лектора я терпел в деревнях ощутимые поражения. Я читал лекции, которые не встречали никакого интереса и не вызывали у слушателей никакой реакции – несмотря на вежливость. Есть две совершенно противоположных причины этих поражений. С одной стороны, я запутывался в академических мелочах, потому что соблюдал две традиции: много времени тратил на объяснение того, что, я, собственно, хотел сказать, и упоминал всех, кто когда-либо соприкасался с данной темой. Из-за этого пропадал содержательный аспект. Так как я боялся наскучить своим слушателям, я просто опускал сложные вещи или облекал их в форму анекдотов, которые оставались анекдотами, а не способствовали наглядному объяснению основных пунктов доклада. Но когда я отваживался говорить по существу обсуждаемой проблемы, оставаться серьезным и представлять логическую аргументацию, насколько возможно, с помощью небольших конкретных историй или аллегорий, я выходил победителем. Могут помочь также художественные иллюстрации.
Но все это имеет еще более глубокий смысл. Откуда мы, собственно говоря, знаем, как достичь взаимопонимания? Благодаря понятиям, благодаря артикуляции звуков, благодаря атмосфере, возникающей в помещении, благодаря столкновению вибраций, вызываемых очень живыми людьми? Когда я писал эти слова, я получил от одной приятельницы приглашение посетить выставку ее картин. В нем она цитировала шведского лирика, художественного и литературного критика Гуннара Экелёфа [1957]:
«Я верю не в воздействие, но в отождествление. Чувствуешь в себе «иностранный легион», скопище тайных защитных сил. Конечно, в искусстве есть традиции, связанные с таким излишним вопросом, как, например, вопрос о возникновении искусства и тому подобное. Но истинна лишь одна традиция, а именно, внутренняя… о которой не скажешь лучше, чем то, что это речь, связующая души».
Люди, являющиеся не такими, как все, представляют собой своего рода живую загадку. Нам ее не разгадать. Так называемые аутичные дети во многих отношениях явно загадочны. Что в них происходит? Почему они не говорят, почему не объяснятся? Например, Эва. Раньше ей ставили диагноз глубоко отсталой. Тут и ее робкая улыбка в отдельные моменты, тактика, с которой она защищает свой любимый стул в гостиной, и ее недвусмысленные сигналы, когда ее ущемляют в правах.
Для лучшего общения с необычными людьми, есть пожалуй, две основные перспективы. Либо считать данных людей ущербными; это значит, что их аппарат восприятия дефективен и поэтому общение с ними может осуществляться только на весьма примитивном уровне понимания. Или же они действительно другие, другой род людей и поэтому приспособлены для иного рода общения. Никогда не будет научных доказательств, которые могли бы нам помочь при решении этих вопросов. Мы, таким образом, должны найти другие критерии, чтобы решить, какую предпосылку положить в основу. Важный критерий можно вывести из обычных норм поведения при общении в сомнительных случаях: при сомнении выбирай то, что более выгодно для слабой стороны. Сомнение решай в пользу обвиняемого. При сомнении не считай, что у других нарушена способность к общению.
6.5 Потребители или производители?
Когда входишь в интернаты для людей с затрудненным развитием, часто бросается в глаза телевизор, включенный всегда, если работает хоть одна программа. Эти люди не могут отправиться в мир, и мир приходит к ним. Современная техника раздвинула стены и дала возможность и им следить за событиями дня. Согласно указу норвежского министерства здравоохранения доступ к телевидению относится к основным правам умственно отсталых, содержащихся в государственных учреждениях. Вот выдержка из решения от 2 сентября 1981 года:
«Если особые обстоятельства не требуют иного, клиенты учреждений этой специализации, имеют безусловное право на то, чтобы иметь собственный телевизор в комнате. Если его использование из-за большой силы звука мешает другим, пользующийся им должен, соблюдать определенные ограничения. Но само собой разумеется, что учреждение не может вообще запретить телевизоры в комнатах клиентов.»
Это решение было частью ответа на запрос одного врача, работавшего в сфере учреждений для умственно отсталых, который в то же время был уполномочен проконтролировать одну кэмпхилл-деревню в своем административном округе. Он выразил свое недовольство по поводу многого из того, что там происходило, в особенности тем, что телевидение устранено из деревень.
А что произошло потом?
В сущности, ничего. Телевидение все еще не нашло доступа к поселениям – за исключением комнат глухих сельчан.
Важнейшие причины этого запрета были объяснены совету по медицине в письме упомянутой деревни. Основным пунктом ответа в ноябре 1981 года было то, что телевидение разрушило бы социальную жизнь в деревне:
«Мы в поселениях стараемся пробуждать инициативу каждого в отдельности и способствовать межличностным контактам. Телевидение мешает осуществлению обеих целей… Проблемой институтов является то, что они могут предложить пациентам лишь небольшое число стимулирующих мероприятий. В такой ситуации понятно, что телевидение сохраняется. В сельском сообществе ситуация совершенно иная. Там почти каждый вечер происходят культурные и общественные мероприятия».
Активность и взаимодействие являются важнейшими основами поселений. Телевидение, напротив, основано на пассивности и потреблении. Оно функционирует так, что многие получают легко усваиваемый продукт, производимый немногими – модель, соответствующая основному образу действий в индустриальном обществе. Очевидно, что телевидение оказало бы вредное воздействие на социальные структуры сельских сообществ. Проще потреблять, чем производить.
Упомянутый врач на административной должности и министерство, конечно, тоже имеют свои аргументы. Большинство граждан рассматривают телевидение как нечто само собой разумеющееся. Многие школьники проводят больше времени перед экраном, чем в школе. Для старых людей телевизионные изображения являются единственным обществом. Кто будет утверждать, что те, кто живут в поселениях, не нуждаются в телевизоре? Но не обладает ли эта культура достаточной силой, чтобы сделать телевизор явно проигравшим в споре о том, что полезно для сельчан? Разве там люди ходят в театр только из– за недостатка альтернатив?
Тема эта неоднократно обсуждалась на собраниях деревень, и в отдельных семьях. В общем, в отношении телевизора существует, кажется, отрицательная позиция. Но раздаются и противоположные голоса. Почти все знают телевидение по посещениям семей вне поселений. Некоторые хотели бы смотреть и дальше свою любимую программу. Сельчане, которые не считаются умственно отсталыми, все же против телевидения. Для них оно представляет собой род наркотика. Подобное в деревнях нежелательно. Так что все остается по-старому и в обозримом будущем, вероятно, ничего не изменится.
