— Тогда с тебя десять ногат.
Цена была завышена вдвое, это я знал, а потому возразил:
— Три, уважаемый Спех. Это будет правильная плата.
— Кхм! — купец закашлялся, но спорить не стал, а просто озвучил сумму, которая была реальной: — Раз все знаешь, тогда пять ногат. Отправляемся рано. Чуть солнце встанет, и в путь. Ждать не станем. С тебя две ногаты задатка.
— Хорошо.
Не глядя, я вынул из сумки два рубленых кусочка серебра и, подкинув их на ладони, передал купцу. После чего, довольный собой, уже по другому спуску, я направился обратно в город. Весь день еще впереди, и у меня было много дел. Каких? Разных. Но в первую очередь следовало купить ножны для меча, вязаные носки без пятки, в которых здесь все ходили, и припасы: вяленое мясо, пару кусков сала, соль, хлеб, лучок и чесночок. В общем, обычные заботы. Ну, а потом, до самого вечера я собирался просто гулять по центру Щецина и перед сном немного посидеть в общем зале постоялого двора, где можно было отведать вкусной мясной похлебки и выпить свежего местного пивка. Такой вот нехитрый распорядок дня, который (блин на!) не сложился и был нарушен неприятной историей. А все почему? Да просто я расслабился, стал воспринимать мирную суету города как нечто совершенно естественное и за это поплатился. Хотя, будь я внимательней и осторожней, ничего бы не произошло, но молодое тело пьянило, кровь играла, а от впечатлений слегка сносило голову, и вот результат. Впрочем, надо бы рассказать об этом по порядку.
Итак, я вышел к городскому торжищу. Прошелся по кругу, посмотрел на товары, потолкался среди людей, пообтерся и вскоре оказался в оружейных рядах. Здесь завис надолго, на пару часов точно, и только после этого вошел в лавку, где продавали кожаные доспехи, конскую сбрую, кое-что из походного снаряжения, сапоги, ремни и ножны. Размеры своего клинка я знал, и потому долго не выбирал. Приметил то, что мне нужно. Без торга заплатил семь ногат, кстати сказать, ради этого пришлось разменять целую гривну, и тут же, распаковав меч, вложил его в ножны, которые стал пристраивать на пояс.
Рядовая ситуация. Вот только клинок отнюдь не рядовой и он сразу же привлек внимание бывшего здесь иноземного дворянина. Стройного молодого брюнета не старше тридцати лет в дурацких серых чулках и широком камзоле из темно-красного бархата с дутыми резаными предплечьями. Кто он по национальности я не понял, то ли франк, то ли скотт из Британии, неважно. Но то, что алчный взгляд чужака, который был прикован к мечу, не сулил мне ничего хорошего, было ясно сразу, лишь только я его заметил. Поэтому, не реагируя на подскочившего ко мне дворянского служку, который стал дергать меня за рукава рубахи и что-то быстро лопотать, едва не запутавшись в ножнах, я оттеснил его в сторону, покинул лавку и постарался поскорее уйти за пределы торга.
Но не тут-то было. На выходе дворянин и его сопровождающий, мелкий вертлявый тип с лицом крысы, все же догнали меня, и не одни, а в сопровождении городских стражников. Мне на плечо упала мощная лапа, и громкий гулкий голос произнес:
— Стоять!
Рывком, я стряхнул руку с плеча, сделал шаг вперед и резко обернулся в сторону предполагаемой угрозы. Передо мной стояли два стражника, а за ними иноземцы из лавки. Дворянин, падла аристократическая, гордо вскинув вверх подбородок, находился позади и молчал. Его слуга нашептывал что-то на ухо старшему стражнику, пожилому седоусому воину и пихал ему в руку золотистый кругляш. А надо мной стоял настоящий богатырь, затянутый в потертую кожаную куртку огромный хмурый мужик с гладко выбритым черепом и здоровенными кулаками.
— Тебе чего? — пытаясь просканировать чувства своих оппонентов и потянуть время, спросил я здоровяка.
— Ты! Вор! — громила-стражник произнес это, словно каждое слово топором вырубал.
— С чего бы это?
Богатырь нахмурился, видно, думать он не привык. Однако из-за его спины выдвинулся командир, который кивнул на мою сумку:
— В лавке кожевника Михея Коштица ты украл у барона Сальяса его кошелек, а он, между прочим, личный гость нашего князя Вартислава Грифина и родственник епископа. Так что парень шкуру с тебя теперь спустят без всякой жалости. Впрочем, барон готов простить тебя и не доводить дело до суда. Но ты должен отдать ему свой меч, который тебе, простолюдину, не по чину.
— Я не вор и ничего не крал, — слегка соприкоснувшись с чувствами стражников и иноземцев, и понимая, что встрял, возразил я городскому блюстителю правопорядка.
— Тогда открой свою суму. Если там ничего нет, свободен, а коли чего найдем, то пеняй на себя.
Делать было нечего, я расстегнул ремень сумки и откинул клапан. И поверх моих трофейных вещей, которые я взял из личной поклажи разбойников, лежал небольшой, но тугой кошель, который мне, скорее всего, подбросил ловкий холоп барона. Ситуация плохая. Меня взяли с поличным. Заступиться за Вадима Сокола некому. Город вокруг незнакомый, а законы в эту эпоху, насколько я помнил историю, были жестокими и ни разу не толерантными. И по хорошему, мне следовало бы принять «милостивое» предложение Сальяса. Но я не привык отступать, не хотел идти на поводу обстоятельств и уж тем более не мог предать память Ратибора, который доверил мне свое дорогое оружие, про истинную цену которого мне успел поведать Рацлав Сленза. Поэтому я решил, что раз уж не смогу никому и ничего доказать, мне необходимо бежать. Глядишь, до вечера пробегаю, город все же немаленький и укромных мест в нем хватает, а там как фишка ляжет, можно по реке уйти или попробовать перебраться через стену. И хотя шансы на это невелики, следовало рискнуть.
— Так что скажешь, голодранец, — старый стражник надвинулся на меня, а здоровяк стал заходить с тыла, — принимаешь предложение благородного человека или все же на суд пойдем? Только учти, есть четыре видока
[9]
, которые подтвердят твою вину. И значит, тебе грозит огромный штраф, который ты за всю свою жизнь не выплатишь, а если судья будет не в настроении, то еще и правой руки лишишься.
Взгляд вправо и влево. Вокруг собирается любопытный народ, Богатырь за спиной вот-вот меня скрутит, а барон, морда надменная, смотрит мне в лицо и уже празднует победу.
«Что гад, — глядя на иноземного аристократа, подумал я, — думаешь, твоя взяла? А вот хрен там! Еще встретимся, и я тебе эту подставу припомню. Сволочь!»
Не оборачиваясь назад, я почувствовал, что еще секунда и на мои плечи лягут руки стражника-здоровяка. Был всего миг, на то чтобы вырваться из ловушки, и я его не упустил.
Пригнулся. Над спиной схлопнулись ладони-лопаты, Рывок вперед. Удар головой в солнечное сплетение стражника, и он, задыхаясь, сгибается пополам. Медлить нельзя. Выпрямляюсь и передо мной крысиная морда баронского холопа.
— А-а-а, сука! — сами собой вырвались из меня неласковые слова, и мой кулак впечатался в мерзкий остренький нос. Удар у меня сейчас, конечно, не тот, что был раньше, руки еще слабоваты. Однако сопатку слуге аристократа я набок все-таки свернул. После чего, не обращая на орущего холопа, который пытался остановить хлынувшую наземь кровь, никакого внимания, я рванулся в ближайший переулок.
