Распоряжение короля, приложенное к упомянутому письму и датированное тем же числом, гласило:
«Невозможно выразить наше недовольство тем, что мы слышим ежедневные жалобы на насилия и грабежи, совершаемые кораблями, приписанными к нашему острову Ямайка, в отношении подданных короля Испании посредством захвата их кораблей и вторжений на их территории в ущерб добрым отношениям и связям с ними, которые мы так часто рекомендовали тем, кто должен был осуществлять управление там [на Ямайке] от нашего имени. И хотя мы не можем сомневаться в том, что вы уже делаете на своем посту то, что вам поручено… жалобы оттуда продолжают поступать к нам ежедневно; посему мы… приказываем и строжайше повелеваем вам не только запретить продолжение всех подобных насилий в будущем, но и позаботиться о том, чтобы наказанию были подвергнуты те, кто это делает, а также осуществить полный возврат всех кораблей и товаров вместе с освобождением и удовлетворением лиц, которые уже захвачены или будут после этого захвачены вопреки нашему распоряжению; объявляю также, что мы желаем, дабы вы приговорили к заслуженному наказанию всех тех, кто сие нарушит».
Назначение на пост губернатора Ямайки и королевские инструкции должен был доставить Модифорду сэр Эдвард Морган, получивший, как уже упоминалось, пост вице-губернатора. Практически все биографы Генри Моргана сходятся во мнении, что сэр Эдвард был его близким родственником — скорее всего, родным дядей. В период Тридцатилетней войны (1618–1648) этот храбрый вояка служил наемником в Нидерландах и Германии, а в годы английской революции сражался на стороне роялистов против войск парламента (в 1649 году он был генерал-полковником королевских войск в Южном Уэльсе, находившихся под командованием графа Карбери). Жена его, Анна Петронелла фон Пёльниц, была дочерью саксонского дворянина Ганса Георга, барона фон Пёльница, и голландки Анны Петронеллы ван Хёлл. Когда победа парламента стала очевидной, сэр Эдвард Морган бежал в Нидерланды, а затем в течение нескольких лет жил в фамильных имениях фон Пёльницев в Ашбахе вблизи Бамберга. Шурин сэра Эдварда, барон Герхард Бернхард фон Пёльниц, в 1660 году был послан электором Пруссии специальным послом ко двору Карла II Стюарта, чтобы поздравить его с восхождением на трон. Имя Моргана неоднократно упоминалось в смете доходов семьи Пёльниц, и сохранилась запись, в которой «Эдвард Морган из Ландумения [Лланрумни], полковник на службе его королевского величества из Великобритании, удостоверяет получение 1222 риксдалеров от его дорогих братьев и шурина, все — Пёльницы».
Инструкции сэру Эдварду Моргану были подписаны 27 февраля (по старому стилю). Он должен был сесть на корабль «Уэстергейт» и доставить сэру Томасу деньги, «предназначенные для королевской службы на Ямайке, с полномочием использовать их самому в случае смерти или недееспособности сэра Томаса Модифорда».
Через два дня вице-губернатору был передан черный ящик с документами, которые он должен был взять с собой на корабль; в ящике находились назначение и инструкции для сэра Томаса, письма ему от короля и госсекретаря, назначение на пост вице-губернатора, письма сэру Чарлзу Литтлтону от короля и госсекретаря, письмо губернатору Барбадоса от короля и, наконец, инструкции о том, как вести себя в этой поездке, а также в случае самоотвода, смерти или недееспособности Томаса Модифорда.
20 (30) марта Модифорд зачитал на Барбадосе объявление о своем назначении губернатором Ямайки и призвал всех желающих последовать с ним на новое место жительства. Желающим переехать на Ямайку необходимо было взять с собой в дорогу провиант и получить разрешение на отъезд у губернатора Барбадоса. Эти разрешения нужны были для того, чтобы пресечь бегство из колонии несостоятельных должников и сервентов, срок кабалы которых еще не истек.
5 (15) апреля в связи с готовившимся отплытием сэра Чарлза Литтлтона в Англию (и на период до прибытия нового губернатора) Совет Ямайки избрал своим председателем ветерана армии генерала Венейблса Томаса Линча; одновременно он стал главнокомандующим милицейскими силами и главным судьей острова.
Литтлтон отплыл в Англию 2 (12) мая 1664 года на борту судна «Сент-Джонз хэд». В Лондоне ему пришлось выслушать обвинения в поощрении пиратов, которые выдвинул против него испанский посол дон Патрисио Моледи. Отвечая на жалобы испанского посла, Литтлтон заявил, что не может нести ответственность за антииспанские акции флибустьеров. К этому экс-вице-губернатор добавил, что никогда не получал от английского правительства ясных указаний о прекращении военных действий против испанцев. Убежденный в том, что «испанец более сговорчив, когда его хорошенько поколотить», Литтлтон представил лорду-канцлеру Англии свои соображения о необходимости всемерного поощрения приватиров на Ямайке.
Доводы Литтлтона выглядели убедительно, но назревала вторая «торговая война» с Голландией, и поэтому английское правительство не хотело обострять отношения с Испанией.
21 апреля (1 мая) на Барбадос прибыл корабль «Уэстергейт», который доставил туда сэра Эдварда Моргана с семьей, пассажиров, амуницию, а также королевские грамоты, инструкции и письма. 10 (20) мая полковник Модифорд писал по этому поводу Генри Беннету (получившему к этому времени титул лорда Арлингтона), отмечая, что уже на следующий день после своего прибытия на остров Морган с семьей пожаловал к нему на плантацию в гости. Модифорд сожалел по поводу того, что сэр Эдвард «во время утомительного плавания потерял свою старшую дочь, леди весьма красивую и достойную, и двое других из его семьи после этого тоже умерли от злокачественных болезней, вызванных грязью пассажиров».
О своем назначении и своих инструкциях новый губернатор уведомил испанские власти на Эспаньоле, отправив туда в начале мая кеч капитана Роберта Энсома «Своллоу» и фрегат «Уэстергейт». В письме губернатору Санто-Доминго указывалось, что король велел Модифорду позаботиться об острове Ямайке, а также «строго предписал ему»: «…удерживать всех его подданных от причаливания судов и вторжения на территории его Католического Величества, желая для своей королевской особы лишь одного — чтобы его подданные жили в дружбе и добрых отношениях со всеми своими соседями… Между тем позволено нам не только воздерживаться от всех актов вражды, но любезно предоставить друг другу свободу пользоваться в наших соответствующих гаванях дровами, водой и провизией за деньги. Через полковника Теодора Кэри и капитана Джона Пэррота лично ручаюсь за искренность того, что здесь написано».
Томас Линч в письме лорду Арлингтону, датированном 25 мая (4 июня), писал с Ямайки, что полковник Морган «прибыл 3 или 4 дня назад, а губернатора ожидают в течение 5–10 дней на “Мармадюке” с 600 или 800 людьми». Далее он сообщал: «“Своллоу” и “Уэстергейт” посланы на Сан-Домин-го, где полковник Кэри, К. Хэмлок и Дж. Пэррот должны получить положительный ответ на предложения сэра Томаса Модифорда о мире, но сомнительно, что Ямайка выиграет от этого, ибо это не во власти губернатора — развить или задушить торговлю, и нет нужды или выгоды приводить частных испанцев на Ямайку, ибо мы и они совершили слишком много обоюдных жестокостей, чтобы можно было быстро наладить отношения. Когда король был восстановлен на троне, испанцы думали, что поведение английской нации тоже изменится, и рискнули послать два или три судна на Ямайку за неграми, но неожиданные набеги и вторжения К. Мингса, за которые губернатор Сан-Доминго бранил специальных уполномоченных, заставили испанцев удвоить их злость, и ничего, кроме приказа из Испании, не может допустить нас к торговле, особенно в то время, когда они так обильно и дешево снабжаются неграми при помощи генуэзцев, которые имеют контракт на поставку им 24 500 негров в течение семи лет, коих испанцы должны… получать от голландцев на Кюрасао… Отзыв приватиров будет, между тем, не скорым и рискованным средством и может оказаться совершенно неэффективным без наличия пяти или шести военных кораблей. Если губернатор отдаст приказ и пообещает пресечь [приватирство], и оно не будет полностью пресечено, доверие к нему и англичанам окажется под вопросом, и проект будущей торговли из-за этого потерпит крах. Голые приказы по их сдерживанию или отзыву приучат их лишь к уходу из этого порта и заставят их… нападать на нас так же, как и на испанцев. Какую уступчивость можно ожидать от людей столь отчаянных и многочисленных, которые не имеют никакой иной стихии, кроме моря, и предпочитают не торговлю, а приватирство? Здесь может быть более 1500 их на примерно 12 судах, которые, если они будут испытывать нужду в английских каперских грамотах, смогут получить французские и португальские документы, и если с ними они захватят что-либо, то они, безусловно, получат хороший прием в Новых Нидерландах и на Тортуге. И из-за этого нас станут проклинать и ненавидеть, ибо испанцы называют всех разбойников в этих морях… англичанами».
