Когда Франсуа Олоне собирался в 1667 году идти на промысел в Гондурасский залив, он предварительно решил добыть каноэ у кубинских рыбаков и ловцов черепах. «Каноэ были нужны пиратам для высадки в мелких протоках, потому что осадка у их кораблей была довольно глубокая и суда не могли идти по мелководью», — сообщает Эксквемелин.
Для нападения на Кампече в 1685 году флибустьеры, возглавляемые Граммоном и Лауренсом де Граффом, использовали 10 кораблей, 6 барок и 22 каноэ.
В начале апреля того же года отряд французских флибустьеров, в котором находился Равено де Люссан, спустился по реке к Панамскому заливу на 14 каноэ — «каждое имело примерно по двадцать весел».
Летом 1685 года флотилия из 31 каноэ под командованием Эдварда Дэвиса доставила на тихоокеанское побережье Никарагуа отряд численностью 520 человек, который собирался предпринять набег на юрод Леон. Часть каноэ флибустьеры построили сами во время стоянки на панамском острове Койба. Описывая одно из этих каноэ (наиболее крупное), Уильям Дампир отмечал, что оно имело 36 футов длины и 5–6 футов ширины; другое каноэ, при той же ширине, имело длину 32 фута. Толщина днища обычно составляла 3 дюйма, толщина борта в нижней части — 2 дюйма, а в верхней части — 1,5 дюйма. По словам Дампира, заостренным мог быть как один конец каноэ, так и оба.
Выгодность использования парусно-гребных судов и каноэ морскими разбойниками была очевидной: в безветренную погоду они могли двигаться с помощью весел, а также брать на буксир, разворачивать и тащить за собой парусные суда.
Завершая наш обзор, отметим, что использование флибустьерами тех или иных типов судов было обусловлено как особенностями навигации в различных акваториях (океаны, моря, заливы, прибрежное мелководье, реки, озера), так и целями, которые пираты ставили перед собой. Понятно, что для переходов через Атлантику или Тихий океан предпочтительно было использовать большие и среднего тоннажа суда (фрегаты, флейты, пинки); для охоты на испанские торговые суда в прибрежных районах Америки идеально подходили небольшие быстроходные парусно-гребные суда (легкие фрегаты, баркалоны, шлюпы, бригантины, пинасы); для высадки десантов и оперирования на мелководье приходилось использовать пироги, каноэ и шлюпки.
Когда невозможно было достать подходящее судно, флибустьеры довольствовались теми плавсредствами, которые имелись у них под рукой Если они не собирались охотиться за торговыми судами, а планировали захват какого-нибудь города на побережье, им достаточно было найти необходимое количество судов любого типа, пригодных для транспортировки людей и боевого снаряжения к месту высадки.
Команда флибустьерского судна
Численность и состав команды флибустьерского судна зависели как от размеров самого судна, так и от места его снаряжения. О численности команд дают представления списки, которые были приведены нами в предыдущей главе. Из них видно, что небольшие суда обычно имели на борту от 25 до 70 человек; команды крупных кораблей доходили до 150,200, а в отдельных случаях даже до 300 человек (например, в команде Франсуа Гронье в 1685 году насчитывалось 308 человек). Большие пироги и каноэ могли перевозить до 50 человек.
Далеко не все члены пиратских команд были профессиональными моряками. На Тортуге, Эспаньоле и Ямайке на флибустьерские суда постоянно нанимались разорившиеся мелкие фермеры, торговцы и ремесленники, отслужившие свой срок или сбежавшие от хозяев сервенты (кабальные слуги, «белые рабы»), бывшие солдаты и охотники-буканьеры. Кроме того, в командах могли находиться обедневшие дворяне, индейцы ряда племен Центральной Америки (мискито, куна и др.), бывшие черные рабы (негры и мулаты). Всем этим людям по необходимости приходилось осваивать премудрости морской службы, учиться работать со стоячим и бегучим такелажем, выполнять иные работы на борту судна. Однако многие флибустьеры поднимались на борт лишь в качестве «морской пехоты» и активно использовались только во время абордажных схваток или в сухопутных операциях — при захвате фортов, городов и селений.
Капитаны флибустьерских судов могли быть их полными или частичными владельцами; командирами, нанятыми судовладельцами; командирами, избранными командой на время похода.
Ранее мы уже отмечали, что командир обычно избирался из числа наиболее храбрых и удачливых моряков, но, в отличие от капитана военного или корсарского судна, власть его всегда была ограничена: флибустьеры беспрекословно подчинялись ему только во время проведения боевой операции.
Флибустьер Бэзил Рингроуз описывал капитана Ричарда Сокинса «таким доблестным и храбрым, каким только может быть мужчина». По его словам, «этот благородной души человек» осуждал игру в кости на борту судна.
Пиратский хирург Лайонел Уофер характеризовал капитана Бартоломью Шарпа как человека, «в котором мы не обнаружили ни храбрости, ни умения вести за собой». По этой причине на островах Хуан-Фернандес в Южном море матросы «решили сообща сместить его с капитанской должности, что они и сделали, а на его место поставили капитаном человека решительного и сурового». Этим «решительным и суровым» человеком был капитан Джон Уотлинг. Однако после того как Уотлинг погиб во время неудачного нападения флибустьеров на город Арику, рядовые участники похода снова вспомнили о Шарпе. Рингроуз свидетельствует: «Имея препятствия со всех сторон, в великом смятении, не имея командующего или лидера, чтобы приказывать, что же делать дальше, мы были рады обратить наши взоры на нашего доброго старого командира Бартоломью Шарпа и весьма настойчиво просить его смилостивиться над нашим плачевным состоянием и вывести нас Нам пришлось потратить немало времени, повторяя ему наши просьбы, прежде чем он обратил внимание на наше ходатайство, так сильно он был огорчен прежним мятежом наших людей против него. Но Шарп — человек неустрашимой отваги и прекрасный вожак, ничуть не боящийся посмотреть презренному врагу в лицо, человек, который знает как теоретическую, так и практическую части навигации. Поэтому по нашей просьбе и настойчивому ходатайству он снова взял на себя верховное командование и начал раздавать указания, чтобы спасти нас».
Большим уважением со стороны команды пользовался капитан Эдвард Дэвис По свидетельствам очевидцев, он был весьма достойным человеком, характеру которого были свойственны сдержанность и постоянство; при этом он проявлял себя превосходным командиром, храбрым в бою и гуманным по отношению к поверженному противнику.
Помощниками капитана на судне были мастер (шкипер, штурман, пилот, навигатор) и квартирмейстер. Штурман (нидерл stuurman, от stuur — руль и man — человек) отвечал за навигацию: прокладывал курс корабля в открытом море, исчислял его перемещения и отмечал передвижения на карте, следил за исправной работой навигационных приборов, а также хранил старые и составлял новые морские карты (лоции).
Квартирмейстер (нем. Quartiermeister, англ quartermaster) заведовал на судне хозяйством и в то же время являлся попечителем всех членов команды, «скромным подражателем римского трибуна, ибо он выступал за команду и в ее интересах». Квартирмейстер принимал участие во всех сражениях и часто возглавлял абордажную группу. В случае победы он следил за грабежом захваченного судна и определял, что можно забрать с него, а затем хранил добычу до ее раздела. Под его присмотром также осуществлялась распродажа отдельных вещей с аукциона, проходили ремонтные работы, заседания трибуналов и дуэли; он же был инициатором созыва общих собраний, контролировал решения капитана и передавал ему волю команды. При появлении вакансии на капитанскую должность ее обычно замещал квартирмейстер. Например, Эдвард Дэвис, плававший квартирмейстером в команде капитана Джона Кука, после смерти последнего был избран капитаном судна.
