Однако никакие официальные указы не могли заставить буканьеров и пиратов отказаться от их образа жизни и занятий, поскольку в те времена они представляли собой весьма заметную и влиятельную силу. Так, когда в июле 1665 года д'Ожерон попытался принудить флибустьеров отчитываться перед ним о захватываемых в море призах (чтобы можно было оценивать их стоимость и «узаконивать» в судебном порядке), пираты взбунтовались. Узнав, что губернатор находится в трех лье от Тортуги, на борту корабля Франсуа Олоне, они отправили туда делегацию во главе с капитаном Дюмулэном. Поднявшись на борт, мятежники сообщили людям Олоне, что единственное их желание — «жить так, как это было и раньше».
Когда д'Ожерону, обедавшему в капитанской каюте, передали требования бунтовщиков и спросили, что он намерен делать, губернатор в гневе вскочил из-за стола, выбежал на палубу и, топнув ногой, закричал: «Где эти смутьяны и бунтовщики?» Вперед выступил Дюмулэн и дерзко представил себя и своих товарищей. «И тогда месье д'Ожерон, — сообщает дю Тертр, — не сказав ни слова, обнажил шпагу, чтобы убить его. Дюмулэн бросился наутёк и был преследуем, чувствуя приближение конца так, как никогда прежде. Он [губернатор] прекратил погоню, ибо Дюмулэн и его товарищи убрались восвояси; через несколько дней они попросили прощения у месье д'Ожерона и заверили его, что никогда больше не будут участвовать в подобных делах».
Губернатор, со своей стороны, пошел пиратам на уступки. Чтобы использовать их деятельность в интересах Франции, он отказался брать с них пошлины за паспорта и разрешение свободно покидать гавань. Продолжая практику своих предшественников, он стал выдавать капитанам пиратских кораблей каперские свидетельства против испанцев, но денег за это не требовал (губернатор же Ямайки брал за каждое каперское свидетельство 20 ф. ст., или 200 экю); впрочем, благодарные капитаны регулярно преподносили ему вместо денег «подарки». В то время как на Ямайке корсары должны были отдавать в пользу английского короля и лорда-адмирала 1/10 и 1/15 части добычи, что составляло 17 % стоимости призов, губернатор Тортуги, по свидетельству дю Тертра, «не брал более десяти процентов и, из чистого великодушия, оставлял половину капитану для раздела по его усмотрению между солдатами, которые справлялись с делом лучше других, способствуя этим повышению авторитета капитана, удержанию солдат в повиновении и поддержанию их храбрости».
Когда Франция не воевала с Испанией, д'Ожерон находил иные способы удерживать пиратов в своей колонии — в частности, он снабжал флибустьеров каперскими грамотами тех государств, которые в то время находились в состоянии войны с испанской короной. Известно, что он неоднократно выдавал пиратам Тортуги португальские каперские свидетельства, полученные им от короля Португалии (заметим, что Португалия с 1640 по 1668 год вела революционную войну против Испании).
В периоды обострения англо-французских отношений д'Ожерон приглашал к себе английских флибустьеров, базировавшихся в Порт-Ройале, обещая им райскую жизнь на французских островах. Этим он хотел уберечь свои владения от возможных набегов английских пиратов. Одновременно д'Ожерон пытался поощрить флибустьеров к действиям против англичан. В августе 1665 года губернатор Ямайки сэр Томас Модифорд с тревогой писал государственному секретарю лорду Арлингтону: «Я не смогу защитить мое владение от французских буканьеров, которые хотят разорить все приморские плантации»»
Чтобы обезопасить свой остров, ямайские власти прилагали все усилия к тому, чтобы удержать английских флибустьеров в Порт-Ройале. Они даже попытались использовать их в экспедиции сэра Эдварда Моргана против голландских колоний на Малых Антилах, которая на обратном пути должна была захватить Тортугу и Сен-Доменг. Однако экспедиция не оправдала возлагавшихся на нее надежд: голландские колонии были разорены, но выступить против французских поселений пираты отказались. Тортуга и Сен-Доменг всегда считались у них самыми надежными местами для отдыха и сбыта захваченной добычи.
26 января 1666 года Людовик XIV объявил войну Англии, став на короткое время союзником Голландии. Это было именно то время, когда, говоря словами английского губернатора Барбадоса, решался вопрос, «будет ли правителем Вест-Индии король английский или король французский, ибо испанский король не в состоянии будет долго удерживать ее».» В апреле 1666 года французы захватили английскую часть острова Сент-Кристофер, в начале следующего года выбили англичан с захваченного ими острова Синт-Эстатиус, а также оккупировали остров Тобаго. Англичане компенсировали себя за эти потери захватом нескольких французских кораблей (среди прочих призов корсары с Ямайки в 1666 году взяли фрегат капитана Луи, имевшего каперское свидетельство от губернатора Тортуги) и временной оккупацией Кайенны (в сентябре 1667 года).
22 февраля (4 марта) 1666 года Совет Ямайки, заседавший в Сантьяго-де-ла-Веге, объявил о своем намерении выдать флибустьерам новые каперские свидетельства против испанцев. Тем самым английские власти надеялись удержать флибустьеров от антибританских акций и ухода их на Тортугу, губернатор которой, по данным Шарлевуа, планировал экспедицию против Порт-Ройяла. Копия постановления вместе с утвержденной формой каперской грамоты была приложена Модифордом к его письму герцогу Альбемарлю, датированному 1(11) марта 1666 года. В указанном письме сэр Томас отмечал, что его решение было санкционировано письмом герцога от 1 (11) июня 1665 года, в котором заместитель верховного лорда-адмирала Англии предоставил ему свободу жаловать или не жаловать каперские грамоты в зависимости от сложившейся в регионе ситуации. Узнав, что на Тортуге и юго-западе Эспаньолы происходит «быстрый рост французских сил».
Модифорд решил издать декларацию о пожаловании каперских свидетельств против испанцев; этот шаг, «как заверили его старые приватиры, обязательно вернет англичан и многих голландцев и французов в этот порт [Порт-Ройял], где они имеют наилучший рынок для своих товаров». Копия декларации была немедленно отправлена на Тортугу.
8 (18) июня и 21 (31) августа Модифорд вновь описывал герцогу Альбемарлю ситуацию на Ямайке и Тортуге, особо подчеркивая, что объявление о пожаловании каперских свидетельств против испанцев было с энтузиазмом воспринято как жителями Порт-Ройяла, так и флибустьерами. Через своего брата сэра Джеймса Модифорда он также переправил герцогу письмо, полученное от голландского флибустьера Давида Маартена с Тортуги; последний имел под своим командованием два корабля со 160 людьми и выразил готовность, вернувшись на Ямайку, вновь служить англичанам. «Короче говоря, — констатировал сэр Томас, — эти счастливые инструкции от 1 июня [1665 года], которые его милость передал мне, принятые к исполнению лишь с марта [1666 года], должны вернуть к нам всех англичан, множество голландцев и некоторое число французов».
Аналогичная мысль проходит «красной нитью» и через пространное письмо Томаса Модифорда лорду Арлингтону от 21 (31) августа:
«…Вашему лордству прекрасно известно, какую большую антипатию я питал к приватирам во время своего пребывания на Барбадосе, но после того, как я принял указы Его Величества к строжайшему исполнению, я обнаружил свою ошибку ввиду упадка фортов и уменьшения богатств этого города, а также привязанности сих людей [флибустьеров] к служению Его Величеству; тем не менее я продолжал враждебно относиться и наказывать оный сорт людей, пока не пришло письмо Вашего лордства от 12 ноября [22 ноября 1664 года], приказывающее обращаться с ними более мягко; до сих пор мы катились к упадку, о чем я честно написал лорду-генералу 6 марта [16 марта 1665 года], и он, после ряда обсуждений с Его Величеством и лордом-канцлером, в письме от 1 июня [11 июня 1665 года] дал мне широкие полномочия жаловать или не жаловать каперские грамоты против испанцев, как я найду сие выгодным для службы Его Величества и благополучия этого острова. Я был рад этому полномочию, тем не менее, решил не использовать его, пока необходимость не принудит меня к оному и пока я не увидел, в каком плачевном состоянии находились флотилии, вернувшиеся с Синт-Эстатиуса, так что суда были разбиты, а люди ушли к побережью Кубы, чтобы там добывать средства к жизни и, таким образом, были полностью отчуждены от нас; многие остались на Наветренных островах, не имея достаточно средств, чтобы расплатиться по своим обязательствам, а также на Тортуге и среди французских буканьеров. До сих пор я воздерживался от использования моего полномочия, надеясь, что невзгоды и опасности со временем отвадят их от этого образа жизни. Но когда примерно в начале марта я обнаружил, что стража Порт-Ройяла, которая под командованием полковника [Эдварда] Моргана насчитывала 600 человек, сократилась до 138, я собрал Совет, дабы решить, как укрепить этот весьма важный город силами из внутренних территорий; но они [члены Совета] все согласились, что единственный путь наполнить Порт-Ройял людьми — это пожаловать каперские грамоты против испанцев, на коих они весьма настаивали. Необходимые доводы их были занесены в книгу Совета, копия чего прилагается. И, принимая во внимание наше слабое положение, из-за чего ведущие купцы уехали из Порт-Ройяла, не предоставив никакого кредита приватирам для снабжения и пр., а также слухи о войне с Францией, которые часто повторялись, я издал объявление о намерениях пожаловать каперские грамоты против испанцев. Ваше лордство не может представить себе, какие всеобщие перемены произошли здесь с людьми и в делах. Корабли ремонтируются, большой наплыв ремесленников и рабочих, которые едут в Порт-Ройял, многие возвращаются, многие должники освобождены из тюрьмы, а корабли из похода на Кюрасао, не осмеливавшиеся войти из-за страха перед кредиторами, пришли и снаряжаются вновь, так что полковые силы Порт-Ройяла насчитывают теперь около 400 человек. Если бы не эта своевременная акция, я не мог бы защитить это место от французских буканьеров, которые, самое меньшее, разорили бы все приморские плантации; тогда как теперь я переманил от них многих, и недавно Давид Мартин, лучший человек Тортуги, который держит на море два фрегата, пообещал привести оба От сих последних кораблей пришло известие от сэра Джеймса Модифорда о мире с Испанией вместе с данной инструкцией лорда-генерала о том, что, несмотря на мир, я все еще могу осторожно использовать приватиров, как и раньше, ежели сие пойдет на пользу делам Его Величества».
