— Вся школа думала, что это я была в баре «Келли». Как ты могла это допустить! — выговаривала сестре Элизабет. — Как ты могла так поступить со мной? Это чудовищно!
— Прости меня, пожалуйста. Очень тебя прошу, прости, — умоляла Джессика. По ее лицу ручьем текли слезы. — Знаю, я поступила ужасно, я и тогда это понимала.
— Я бы никогда такого не сделала.
— Да, знаю, и от этого мне еще хуже. Но я, ничего не могла поделать…
— Почему?
— Потому что… — начала она, но не договорила. Речь ее прервалась рыданиями; всхлипывая, шмыгая носом, она бормотала, что ей стыдно, что она ужасная эгоистка и так далее и тому подобное. Но Элизабет не так-то просто провести! Она не собиралась прощать Джессику, пока та не откроет истинную причину своего поведения.
Наконец исчерпав весь запас извинений и жалких слов, Джессика поняла, что ей ничего не остается, как только открыть Элизабет правду.
— Я думала, если в школе станет известно, что я была в баре с этим жутким типом, то мне конец, — повинилась она. — По уставу нельзя быть капитаном болельщиков, если за тобой числится хоть один низкий поступок. Я не могла этого допустить, Лиз. Ты ведь знаешь, что для меня значит быть капитаном болельщиков.
— Ну а я как же? Тебе все равно, что я буду страдать безо всякой вины? Ведь и у меня могли быть неприятности.
— Но у тебя же никаких неприятностей не было! И не могло быть. Ты ведь не капитан. И я была абсолютно уверена, что из газеты тебя не выгонят. Конечно, кое-кто болтал о тебе всякие глупости, ну и что из того? Всегда кто-нибудь о ком-нибудь сплетничает. Поговорят и забудут, тебе это ничем особенным не грозит, а для меня это было бы катастрофой. Я бы этого не пережила. И потом, Лиз, я была уверена, что ты бы и сама помогла мне, если бы я тебя попросила. Ведь правда?
— Не знаю, не знаю.
— Ну если бы ты поняла, как для меня это важно?
— Может, и помогла бы.
— Помогла! Конечно бы, помогла! Но я не успела попросить тебя. Все произошло так быстро. Джессика снова заплакала:
— Ты же знаешь, ты мне дороже всего на свете. Если ты не простишь меня, я просто умру. Ну пожалуйста, Лиззи.
На этот раз она говорила искренне, и Элизабет сдалась.
— Не могу я долго на тебя сердиться, — — сказала она. И не успела добавить еще какие-то слова, как Джессика обняла ее с такой силой, что бедняжка Элизабет вскрикнула.
Она тоже обняла сестру. Как бы они ни ссорились, между ней и этой ее половинкой, этой точной ее копией всегда будет существовать некая необъяснимая и очень крепкая связь. Связь совершенно особая, никогда ни с кем такой связи у нее не будет. Изменить это не может никто. И это понимает не только она, но и Джессика.
Джессика вся светилась от счастья. У нее такая тяжесть спала с души. Она не могла жить спокойно, когда сестра сердится на нее. Элизабет это знала, и ей самой доставляло радость сделать Джессике приятное.
И все-таки в этот раз надо было как-то наказать Джессику. У нее уже мелькнул в голове один план, она его никому не расскажет — только Тодду, поскольку без него он не осуществим.
Глава 19
Элизабет последний раз взглянула в зеркало. «Хорошо выглядишь, Лиз», — сказала она себе и повернулась, чтобы проверить, аккуратно ли заправлена сзади в юбку ее блузка со стоячим воротничком.
Наконец-то она наденет свой новый наряд — более подходящего случая не выберешь.
Теперь следующий этап ее плана.
— Джес, ты готова? — крикнула она. — Тодд заедет за нами через пару минут.
— Не понимаю, почему я должна ехать на вечер с тобой и Тоддом, — входя в комнату, ворчала Джессика. — Я могла бы доехать и на «фиате».
— Как ты поедешь без ключей? Мама наверняка забыла их оставить. — Элизабет скрестила за спиной пальцы.
— Вы с Тоддом будете лизаться прямо у меня на глазах!
— Обещаю, смущать мы тебя не станем. Ну, может, только за руки подержимся. Будем держаться за руки всю дорогу!
Теперь начинается третий этап.
Элизабет взяла с зеркала стакан с водой и совершенно нечаянно опрокинула его на Джессику, облив белую блузку и синюю мини-юбку, в которые нарядилась Джессика.
— Вот растяпа! Посмотри, что ты наделала!
— Ой, Джес, извини, пожалуйста. Сама понять не могу, как так получилось. Сейчас высушим — я тебе помогу.
— Не успеем — времени совсем нет. В чем же я теперь пойду? У меня больше ничего нет! — запричитала Джессика.
— Раз это я виновата, — сказала Элизабет, — значит, я и должна что-то придумать. — Глаза ее смотрели виновато. Но все-таки в них были заметны озорные искорки.
— Что тут можно придумать!
— Я только сегодня отгладила свои лучшие джинсы и синюю блузку с пуговками. Помнишь, ты как-то просила ее у меня, а я не дала.
Джессика была поражена до глубины души.
— Нет, ты серьезно? Ты дашь мне ее надеть? — несказанно удивилась она.
— Только на сегодняшний вечер. Джессика быстро переоделась и подошла к зеркалу, любуясь собой.
— Глянь, Лиз. Ты только глянь на нас. Смешно, правда?
— Ничего смешного. Тебе очень идет.
— Я не о том, дурочка. Ты посмотри как следует. Если бы я не знала, какая тут я, я бы решила, что ты — это я, а я — это ты.
Элизабет еле сдерживала смех. Господи, ведь этот ее план белыми нитками шит.
— И правда, Джес. Я бы тоже не различила.
— Что это еще за грохот?
— Это Тодд подъехал. У него что-то с глушителем. Пошли скорее. Не надо заставлять его ждать.
И сестры побежали вниз. Джессика по дороге хныкала, что придется ехать в такой развалине, и не заметила, как Элизабет заговорщицки подмигнула Тодду.
Когда подъехали к школе и поставили машину на стоянку, Элизабет приступила к осуществлению четвертого этапа.
До начала вечера на помосте у школы выступали «Друиды». Популярную песенку в свойственной ей манере пела Дана Ларсон.
— Ой, простите меня, Тодд и Джесс. Мне надо повидать Дану — я пишу статью о «Друидах». Постараюсь поймать ее после этого номера. Я недолго. — И с этими словами она затерялась в толпе.
— Я тоже пойду, Тодд. Хочу поговорить с Лилой и Карой. — Джессика повернулась было, но Тодд взял ее за руку.
— Хоть ты не покидай меня, Джес. Не можешь же ты оставить меня здесь в печальном одиночестве, — сказал Тодд, притворяясь расстроенным. И улыбнулся Джессике своей самой обворожительной улыбкой.
— Не глупи. Тодд. Ты же всех здесь знаешь. — Она улыбнулась ему в ответ, не в силах противиться обаянию красивого парня. — Ты прикидываешься, Тодд, но так уж и быть, постою с тобой, пока Лиз не вернется.
