Корабли пересекли Карибское море с севера на юг и, миновав остров Кюрасао, подошли к Арубе. Здесь экипажи выторговали у местных индейцев овец и коз, затем, после двухдневной стоянки, под покровом ночи тихо снялись с якорей. На другой день в полдень флотилия вошла в Венесуэльский залив. Чтобы испанские дозорные их не обнаружили раньше времени, суда остановились на значительном удалении от сторожевой башни, а вечером продолжили путь. На рассвете 9 марта они подошли к форту Ла-Барра, располагавшемуся у входа в лагуну Маракайбо. Со времени набега Олоне испанцы успели построить здесь новые укрепления.
Мелководье не позволяло пиратам подвести их суда к берегу, и они спустили на воду шлюпки и каноэ. Заметив приближение неприятеля, испанцы открыли по нему огонь из пушек. Осада форта продлилась до вечера. Наконец, взорвав часть укреплений, испанский гарнизон отступил под прикрытием порохового дыма. «Пираты очень удивились, никого не обнаружив в столь укрепленном месте, — рассказывает Эксквемелин. — Они подбежали к погребу, еще полному порохом, и увидели, что огонь от зажженных фитилей подбирается по пороховым дорожкам и горит на расстоянии дюйма от большой кучи пороха. Так что промедли они хоть одно мгновение — и крепость взлетела бы на воздух вместе с теми, кто ее захватил. Морган приказал немедленно вытащить порох из крепости и подорвать крепостные стены, а все пушки бросить в кучу. В крепости было шестнадцать пушек, стрелявших восьми-, двенадцати— и двадцатичетырех-фунтовыми ядрами, шестьдесят мушкетов и боевых припасов в должной пропорции. Пушки были сброшены со стен, а лафеты сожжены».
На рассвете следующего дня флибустьеры переправили на адмиральский корабль несколько пушек и бочонков пороха. Остальные трофейные пушки просто заклепали и зарыли на пляже. Вслед за этим, спешно погрузившись на малые суда и каноэ, основные силы корсаров двинулись по мелководью к Маракайбо. Ровно через сутки, не встретив ни малейшего сопротивления, они вступили в покинутый жителями город. Обыск домов показал, что в них остались только немощные старики и старухи, не успевшие или не пожелавшие уйти в лес. Убедившись, что в городе им никто не угрожает, флибустьеры разместились в богатых особняках на главной площади, а в кафедральном соборе устроили арсенал.
«В тот день, когда пираты вошли в город, сотня этих разбойников решила отправиться за добычей и пленниками, — продолжает свое повествование Эксквемелин. — На следующий вечер они вернулись, ведя за собой пятьдесят мулов, навьюченных добром, и около тридцати пленных: были среди них и мужчины, и женщины, и дети, и рабы. Как обычно, их стали терзать, пытаясь узнать, куда скрылось население города. Одних просто истязали и били; другим устраивали пытки святого Андрея, загоняя горящие фитили между пальцами рук и ног, третьим завязывали веревку вокруг шеи, так что глаза у них вылезали на лоб и становились словно куриные яйца. Кто вообще не желал говорить, того забивали до смерти… Пытки продолжались три недели. Одновременно пираты совершали ежедневные набеги в окрестности города и всегда приносили большую добычу… После того как пираты выявили сотню богатейших семейств Маракайбо и разграбили все их имущество, Морган решил отправиться в Гибралтар. Впопыхах снарядили корабли и доставили на них добычу и пленников; затем подняли якори и взяли курс на Гибралтар… Несколько пленников высадили на берег и послали в Гибралтар, заставив их от имени Моргана потребовать сдачи города».
Глава 27. Разорение Гибралтара
Город Сан-Антонио-де-Гибралтар был основан испанским конкистадором Гонсало Пинья Лидуэньей на восточном берегу озера Маракайбо в феврале 1592 года. Своим названием он обязан месту рождения Лидуэньи — испанскому городу Гибралтару (ныне — владение Великобритании). Испанские колонисты использовали этот приморский город в качестве «морских ворот» Мериды.
Когда Морган и его головорезы подошли к Гибралтару, испанцы открыли по ним ураганный огонь из тяжелых пушек. Этот отпор лишь раззадорил флибустьеров: они решили, что «там, где крепко защищаются, наверняка много добычи, ну а сахар всегда подсластит и кислую кашу».
О дальнейших событиях свидетельствует Эксквемелин:
«На следующий день, рано-рано утром, пираты сошли на берег и избрали не самый прямой и короткий путь, а по предложению одного француза, который уже бывал здесь и хорошо знал эти места, пошли по другой, лесной дороге; это давало им возможность напасть на Гибралтар с возвышенности и с тыла. Но часть пиратов все же двинулась главным путем, чтобы у испанцев создалось впечатление, будто именно отсюда готовится на них удар. Однако такие предосторожности были ни к чему: испанцы хорошо помнили, что произошло два года назад при налете французов, и предпочли добровольно покинуть эти места, чтобы снова не подставлять свои шеи под топор. На дороге, по которой испанцы отходили, они соорудили несколько засад, чтобы задержать пиратов, если те за ними погонятся. Крепостные орудия испанцы заклепали, а порох увезли».
В Гибралтаре флибустьеры нашли лишь одного «придурковатого испанца». Он долго морочил разбойникам головы, рассказывая им о несуществующих несметных сокровищах. Не сумев добиться от него ничего путного, пираты подвергли его страшным пыткам, после чего убили. В тот же день, по данным Эксквемелина, партия пиратов привела какого-то бедняка с двумя дочерьми. На следующее утро разбойники «вышли с ним из города и потребовали привести туда, где прятались остальные; однако испанцы, заметив пиратов, тотчас же уходили дальше в лес; в лесу они жили в шалашах и прятали свое добро от дождя. Этот бедняга не мог найти ни одного человека; пираты же думали, что он их намеренно водит вокруг да около, и в ярости повесили его на дереве… Потом пираты разделились и принялись искать людей в окрестностях города, стараясь захватить их врасплох в тех местах, куда испанцы волей-неволей должны были приходить за какими-нибудь плодами и кореньями. Наконец удалось поймать одного негра; ему пообещали, что возьмут с собой на Ямайку, и, если добыча будет найдена, дадут ему столько денег, сколько он пожелает, а также оденут его в испанское платье. Негру все это пришлось по душе: он сразу же вывел пиратов туда, где скрывались испанцы. Как только пираты захватили несколько человек, они заставили негра убить одного из пленников… Этот негр причинил очень много горя. Пираты ходили с ним целых восемь дней и лишь затем вернулись в Гибралтар. Всех пленников, захваченных в пути, они принуждали за ними следовать, а награбленное добро везли на мулах. Под конец пираты набрали столько пленных, что не могли уже двигаться дальше; поэтому они решили вернуться в Гибралтар, куда и привели всех, кого им удалось захватить… Всех вместе их набралось двести пятьдесят человек».
В Гибралтаре грабежи и издевательства над пленными продолжились. Хотя некоторые исследователи полагают, что Эксквемелин, описывая варварское обращение флибустьеров с испанцами, чересчур сгустил краски, нам подобные предположения представляются необоснованными. Любой, что читал документальные свидетельства той эпохи о поведении обычных солдат и моряков в захваченных ими городах или селениях (будь то в Европе, Азии, Африке или Америке), знает, каким чудовищным насилиям они подвергали гражданское население. Морские разбойники в этом отношении были не лучше и не хуже всех прочих «псов войны». И можно не сомневаться, что Эксквемелин воочию видел, как пираты своих жертв «привязывали к деревянному кресту и всовывали между пальцами рук и ног горящие фитили. Некоторых связывали, разводили огонь и совали в огонь ноги, предварительно намазав их салом, так что люди эти тотчас же вспыхивали; обожженных пленников затем бросали. Перерезав хозяев, принялись за рабов».
