Вдруг пес поднял голову, будто услышал чей-то призыв, и одновременно у Красного Ворона неприятно заломило в висках, заболели уши. Такое уже было перед каруселью с повешенным Мазаем. Зверь оскалился сильнее, будто улыбнулся человеку, развернулся и бесшумно исчез в кустах, оставив позади клочья мрака, быстро растаявшие в воздухе.
Ворон постоял еще немного, но пес больше не появлялся. Его позвали, только непонятно, кто и как. В прошлый раз, у карусели, все они ощутили этот неслышный призыв.
Он снова пошел в направлении горки, но через десяток шагов вынужден был остановиться во второй раз. Впереди стоял небольшой аттракцион. Детский вариант американской горки: идущие волнистым овалом рельсы, разноцветные вагонетки в виде ракет, корабликов, машинок, дракончиков и улыбающихся жучков с рожками.
В каждом вагончике кто-то сидел. Ворон направился вокруг аттракциона, разглядывая его. Вот человек развалился в маленькой открытой кабине, откинув голову и обратив к небу посиневшее лицо с запавшими щеками. Один из странников? Те двое, курносый с бородачом, говорили, что внутри Петли исчез не только Мазай. В другом вагончике мертвый гипер, в третьем – ворг, за ним дохлый медведь, потом тварь незнакомой породы, смахивающая на крупного ящера, но с гладкой, лоснящейся шкурой, пятнистой и влажной.
Всего Ворон насчитал семь тел. Вокруг аттракциона большим пятиугольником стояли столбы из плоских голышей. Повыше тех, что окружали цеповую карусель, тоже с черепами на верхушках и лоскутьями кожи, зажатыми между камней. Дождь стал сильнее, карусель тонула в пелене капель, но он разглядел, что в центре ее мигает, радужным пузырем, незнакомая аномалия. Капли, падая в нее, мгновенно испарялись, вокруг аномалии висел пар, оттуда доносилось слабое шипение. Эти, в кабинках – тоже жертвы, как Мазай? Подношение Зоне от дикой стаи?
Через минуту он добрался до основания одной из балок, поддерживающих рельсы. Горка высилась над головой длинными крутыми перекатами: покатый горб, от него рельсы тянутся почти вертикально, глубокий провал, снова волна – уже пониже, и так далее.
Убедившись, что вокруг никого нет, Ворон стал подниматься. Железная лестница вилась вокруг опоры, над которой была стартовая площадка. Одной рукой он придерживался за ржавые перила, подняв голову, другой направил вверх пистолет. В щелях между ступенями виднелись верхние пролеты. Пригоршня утверждал, что видел на платформе двоих, и что у них там наблюдательный пункт. Если так, они, скорее всего, до сих пор вверху, потому что Ворон покинул автодром сразу после разговора и пришел сюда быстро.
На середине лестницы, уже поднявшись над зарослями и кронами самых высоких деревьев, он остановился, пораженный внезапно пришедшей в голову мыслью. Огневка. Уже больше суток он ее не использует! За год такого не было ни разу, Ворон мог не доставать деревянную шкатулку до сорока часов, но под конец этого срока очень слабел. Левая рука непрерывно дрожала, тряслась голова и половина лица немела, он почти терял способность говорить… А теперь даже не вспоминал про огневку: ни вчера на болотах, ни ночью на земснаряде, ни здесь, в Чудопарке.
Он перегнулся через перила, посмотрел вверх, вниз. Лестница была пуста на всем протяжении, и Ворон, сунув пистолет в карман плаща, закатал левый рукав. Осмотрел руку. Кожа стала бледнее, потеряла свою обычную аллергическую красноту. И пальцы скрючены не так сильно, это он заметил еще вчера. Теперь рука слушалась гораздо лучше, а пальцы почти не болели, когда он их распрямлял. Он подвигал левым плечом, потрогал левую половину лица.
Сомнений нет – кровоцвет лечит его.
Симбионт быстро запульсировал на левом боку, и Ворон поспешил вверх. Горячие волны голода захлестнули его. Поле зрения сузилось до узкого туннеля, окруженного багровой каймой. Он бежал, перепрыгивая через ступени. Мысли стерлись, остался лишь голод и жажда убийства.
На площадке, накрытой железным навесом, Красный Ворон выхватил заточку. Здесь стоял длинный домик с проемом, откуда выходили рельсы, и он заглянул внутрь.
Там на рельсах, идущих по оси здания, лежала перевернутая вагонетка с высокими перилами и сидениями. Под дальней стеной Ворон увидел двоих в плащах-балахонах, с капюшонами на головах. Один сидел на табурете, второй стоял у окна, оба спиной к нежданному визитеру. У первого на коленях лежало оружие из арматуры, у другого в чехле за спиной висел небольшой лук и стрелы с красным оперением. Скорее всего, для него использовали перья птиц той породы, в честь которых Красный Ворон получил свое прозвище.
При виде людей мучительный приступ голода вымел последние мысли из головы. В нормальном состоянии Ворон бы тщательно оценил обстановку и прикинул тактику, но сейчас управлял не он, а существо, в которое его превращал кровоцвет.
Заскочив внутрь, он прыгнул через рельсы и всем телом налетел на человека с луком. Толчок швырнул того в оконный проем, где было потрескавшееся, залепленное скотчем стекло. Капюшон слетел с головы, взметнулись нечесаные патлы, и человек под звон осколков вылетел наружу. Сероватое худое лицо, торчащая из губы булавка с крупным камешком, тонкий нос, пронзенный загнутой с двух сторон иглой – все, что Ворон успел разглядеть. Ему почудилось, что это девушка, но разницы для него не было никакой.
Развернувшись, он очутился перед сидящим на стуле – и, не позволив тому вскочить, воткнул заточку в приоткрывшийся рот. Ударом кулака в грудь опрокинул на спину и бросился к проему, за которым стучали удаляющиеся шаги.
У края платформы, где рельсы полого изгибались книзу, стояла самодельная тележка: широкая доска на раме с колесами. Ворон оказался снаружи, когда убегающая девушка прыгнула на нее. Тележка поехала, беглянка вцепилась в ременные петли, уперла ноги в колодки. Ворон рванулся изо всех сил, но не успел, она уже катила вниз, стремительно набирая ход.
Он выхватил СПС, но решил, что звук разнесется слишком далеко даже в таком влажном воздухе. Убрал пистолет обратно и встал на одно колено на краю платформы, достал «Глок» из кобуры на лодыжке. У этого ствола бой потише.
Тележка летела вниз. Далеко под ногами раскинулось море зарослей, шелестящих под дождем. В нижней части изгиба рельсы исчезали между ветвей деревьев, растущих почти вплотную к узкому полотну дороги. Тележка влетела под них и показалась с другой стороны пологой впадины, постепенно замедляясь.
Она могла вообще не докатить до следующего переката, хотя тот был заметно ниже стартовой площадки. Все зависело от трения, от колес. Может там хорошо смазанные подшипники? Ворон поднимал пистолет, выжидая, боясь промахнуться. Хорошо прицелиться в мокрой пелене было трудно. Девушка повернулась, отпустив ремни, схватила лук, вытащила стрелу, натянула. Ворон даже не попытался укрыться – стрелять из такой позы, рискуя соскользнуть с движущейся доски, ей было слишком неудобно. Он двигал пистолетом вслед за своей целью, катящей все медленнее, с трудом подавляя темный зов кровоцвета, приказывающего ему броситься к телу, что лежало в домике позади.
Девушка спустила тетиву, и стрела пролетела в полутора метрах от Ворона. Тележка, двигаясь уже совсем медленно, достигла вершины, и силуэт беглянки стал четко виден на фоне уходящих вдаль зарослей. Красный Ворон дважды выстрелил. Тело на доске дернулась, и тележка, перевалив через покатый гребень, исчезла за изгибом дороги.
