Нет. Он может, по крайней мере, начать ее со спасения чужих жизней.
– Что с тобой? – Полуночник, выдохнув табачный дым, взял чашку с остатками воды и сунул ее в безвольные руки Ворона. – Ты как будто стал прозрачным. Почти исчез. Эй, не теряй себя! Слышишь? Я перестаю ощущать тебя!
Не пытаясь вникнуть в смысл этих слов, Красный Ворон сжал чашку, откинулся на стуле и зажмурился. Наступила тишина. Он просидел так несколько минут, потом раскрыл глаза и сказал:
– У тебя есть острый нож? Желательно еще наждачная бумага, но можно обойтись только ножом. И скотч или изолента. Они нужны мне прямо сейчас.
* * *
Вечерело. Василий Пророк сидел в углу клети, сложив ноги по-турецки и положив ладони на толстые колени. И не двигался уже давно, только борода шевелилась на ветерке. Тоха с Химиком поначалу о чем-то спорили, но потом затихли; Химик растянулся на дне клетки и задрых, а курносый, походив туда-сюда, сел и пригорюнился. В дальней клетке тихо лопотали юные гиперы.
А Пригоршня все не мог успокоиться. Сновал по клети, осматривал дно, прутья. Даже забрался по ним наверх и стал трясти решетчатую крышу. Тогда на него прикрикнул «дикий», поставленный у клеток караулить, тот, что с напарником тащил его на шесте. Чебураха, так его окрестил Пригоршня из-за больших оттопыренных ушей. Часовой сидел на бревне между крайних киосков, безразлично наблюдая за пленниками, а тут подошел и дубинкой заколотил по прутьям, требуя успокоиться.
– Человече, – подал голос Василий Пророк, открывая один глаз. – Слезь оттуда, не напрягай.
Пригоршня спрыгнул и попытался между прутьями ухватить дубинку, чтоб забрать у Чебурахи, но тот не позволил. Отскочил, погрозил ею и ушел обратно к бревну.
– А ты что себе думаешь, борода? – он повернулся к бородачу. – Будешь вот так сидеть и ждать смерти? Уже темнеет. Слышал, что Ментор сказал этому, Робину с луком, когда уходили? В полночь большое жертвоприношение. Вот сейчас сколько времени?
– В Петле часы останавливаются, – ответил Пророк. – А иногда и вспять идут. Но мнится мне, что сейчас…
– Около шести вечера, – подал голос Химик из соседней клетки и, перевернувшись спиной к ним, натянул на голову куртку.
– Шесть вечера! – повысил голос Пригоршня. – Нас, значит, через шесть часов прикончат, а вы сидите как бараны и блеете?
– Не груби бацке! – вскинулся Тоха.
– А, заткнись! – Пригоршня махнул рукой и отошел к решетке. Взявшись за нее, приник лицом к прорехе между прутьями.
Он понимал, что дергается бессмысленно, из клетки не выбраться. Прутья проржавели, а до замка сквозь решетку можно легко дотянуться, но чтобы вскрыть его или сломать толстые железные штыри нужны инструменты и время. И чтоб никто не мешал. А они тут у всех на глазах. Хотя в поселке теперь людей почти не видно, но иногда все же проходят, поглядывают в сторону клетей, но главное, что Чебурах на стрёме.
И все равно, не мог Пригоршня сидеть и ждать своей безвременной кончины, тем более, зная, что вот, прямо за этим забором, раскинулась охрененно опасная аномалия, в которую его эти дикие психи собираются макнуть… Он что, рассвета больше не увидит?! Разъяренным зверем Пригоршня засновал по клетке. Потом упал и стал отжиматься на кулаках.
Василий Пророк снова открыл один глаз, посмотрел на него, закрыл. Пригоршня отжимался столько, что руки начало жечь огнем, а набитые костяшки заныли. Тяжело дыша, встал на колени и увидел прямо за решеткой симпатичную рожицу и всклокоченные соломенные волосы.
– Подружка! – обрадовался он, смахивая пот со лба. – Как твое ничего? Меня Никитой зовут, приятно познакомиться, скажи? Со мной всем приятно знакомиться. А ты Лита? Я вроде слышал…
Юное создание перебило хмуро:
– Кто убил Мари?
– Мари? Это кто?
– Моя сестра! – она оглянулась на Чебураху и заговорила тише. – Только не прямая.
– Это как – не прямая?
– Не настоящая. Просто она заботилась обо мне. А вы ее убили, души уродливые!
Она сунула руки между прутьями, схватила его за воротник и попыталась притянуть ближе. Пригоршня дернулся, испугавшись, что в руках у девчонки нож, потом решил подыграть и позволил прижать себя лицом к прорехе.
– Слушай, маленькая, вот не убивали мы твою Мари, – сказал он проникновенно. – Мы ее вообще не видели, разве что на тех носилках, когда она уже… того.
– А кто? Кто с вами еще был?!
– Ну, был один человек. Но он нам не друг, и он от нас ушел.
Глаза на симпатичном личике, которое портили злые складки между светло-желтыми бровями, блеснули.
– Куда ушел? Где он, как найти?
– Ты, наверное, очень свою Мари любила?
– Любила? Это что, как? Я… – она задумалась, прикусив губу. Пригоршня с любопытством наблюдал. – Я не знаю. Она меня… Она не… Я хочу убить того, кто ее убил! Как найти?!
Он медленно, чтоб не спугнуть, взялся за тонкие запястья, отодвинул их, сочувственно заглядывая в глаза Лите.
– Я бы тебе, пожалуй, мог бы помочь найти убийцу Мари. Но для этого мне нужно отсюда выйти.
– Скажи где он!
– Да я не знаю точно. Просто есть… некоторые догадки.
– Какие?
– Н-ну, подружка… Хочешь найти убийцу сестренки – ладно, могу тебе показать места, где он может прятаться. Наверняка он где-то в парке. Пока что. Но скоро может уйти отсюда.
– Покажи сейчас!
– Э… – отпустив ее руки, он отодвинулся и постучал по пруту. – Я бы с радостью, да только выйти что-то не могу. Даже и непонятно, почему так… А, понял! Это потому, что клетка заперта, а я внутри и ключа у меня нет. Во, точно, теперь понял!
Она удивленно смотрела на него, и Пригоршня развел руками. Кинул взгляд назад – в углу Василий Пророк снова открыл один глаз и смотрел на них. В соседней клетке Тоха, вцепившись в прутья, напряженно слушал, а лежащий на боку Химик приподнял голову. Ага, напряглись парни? Пока вы отдыхаете – он работает, побег устраивает! Вот всегда так, всегда он больше всех суетится, дергается, почему ему вечно больше всех нужно? Ладно, сейчас охмурит эту тонконогую пигалицу, окрутит…
Но она вдруг развернулась и, ни слова не говоря, зашагала к киоскам. Прошла между ними, мимо Чебурахи, и исчезла из виду.
Вот тебе и охмурил. Эх! – он разочарованно махнул рукой. Хотя надежда была слабая, но все же… Надо искать другой путь к спасению, только какой, какой?
Василий Пророк снова закрыл глаз, Химик опустил голову, а Тоха сказал непривычно взрослым тоном:
– Красивая девушка.
– Цыпля эта? – Пригоршня глянул в сторону киосков. – Симпатичная, но не красивая ни разу. Да и малолетка… ну, относительно, для тебя-то в самый раз.
– Я без таких намерений, – серьезно ответил курносый. – Я только сказал, что…
