— Сейчас объясню, откуда я знаю, — выпалила Никки. Она была слишком взбешена, чтобы следить за словами. — Даже если бы я точно знала, что у нас никогда больше не будет секса, все равно осталась бы с тобой. Я восхищаюсь тобой, уважаю, считаю замечательным человеком. Да, мне нравится, какое удовольствие ты мне доставляешь в постели, но дело не только в этом. Мои чувства намного глубже. — Никки сердито уставилась на Рафаэля. — И знаешь почему?
— Почему? — как эхо, повторил Рафаэль почти скучающим тоном.
— Потому что эта твоя пренебрежительная реакция причиняет мне такую боль, какой я раньше не испытывала.
Рафаэль застыл, но глаз не поднял.
— Извини, если обидел, но все к лучшему…
— К лучшему?! — переспросила Никки.
— Лучше сейчас, чем потом.
Кажется, Никки сделала глупость. Да еще какую…
— Хочешь сказать, что ничего ко мне не чувствуешь?
Рафаэль нахмурился.
— Не то чтобы совсем ничего… Ты мне нравишься, и в постели с тобой классно. Но это же просто влечение, я уже сказал.
— А если бы мы не занимались сексом?
— Быстро утратил бы к тебе интерес.
Голос звучал холодно и бесстрастно, но напряженно вздутые желваки показывали, что Рафаэль просто изображает равнодушие. Никки почувствовала, как сквозь обиду, растерянность и гнев пробивается робкая надежда.
— Я тебе не верю.
Рафаэль пожал плечами:
— Дело твое.
Рафаэль столько для нее сделал, так нежно обнимал и занимался любовью, с таким интересом расспрашивал… Тут Никки решила рискнуть по-крупному и пойти ва-банк.
— Ты тоже меня любишь, я знаю.
— Ошибаешься. Ничего подобного.
Никки тяжело вздохнула. Как же она от него устала…
— В первый раз такого упрямца встречаю. И такого труса.
Если Никки надеялась добиться от Рафаэля более живой реакции, то она это сделала. Рафаэль резко развернулся к ней, сверкая глазами.
— Труса?!
Отступать Никки не собиралась и для храбрости крепко вцепилась в ремень.
— Да, Рафаэль, ты самый настоящий трус.
Он снова повернулся к дороге.
— Будь добра, объясни, о чем ты.
— Каждый раз, когда возникает проблема, когда приходится разбираться с неприятной ситуацией, ты попросту бежишь.
— Неправда.
— Разве? — усмехнулась Никки. — Хорошо, давай перечислим примеры из жизни.
— Не говори глупостей. Нет у тебя никаких примеров.
— Уверен? — Никки вскинула сжатую в кулак руку и подняла один палец. — Раз — твой брак. Как только начались ссоры, ты поселился в офисе.
— Не воображай, будто знаешь все про мои отношения с Мариной, — холодно процедил Рафаэль.
Но Никки не испугалась.
— Что ты, и в мыслях не было. Ты сам мне это сказал. Кстати, разговорить тебя было целой проблемой, все никак не решался. Идем дальше — при каких обстоятельствах мы познакомились? — Никки подняла еще один палец.
— В смысле?
— Ты бежал сразу от нескольких женщин — мамы, сестер и бывшей девушки.
Рафаэль стиснул зубы и бросил на Никки предупреждающий недобрый взгляд. Но Никки и не думала умолкать.
— Продолжаем. Поцелуй у бассейна, — выпалила она. Считать на пальцах надоело. — Тогда ты сбежал и в прямом, и в переносном смысле. Сейчас — только в переносном. Прячешься от собственных чувств, отрицаешь их, моя искренность для тебя как нож острый. Ты боишься. Знаешь, как ты выглядишь со стороны? Будто ждешь не дождешься, когда можно будет деру дать. Но ничего не получится, потому что мы в машине и мчимся на скорости семьдесят километров в час. — Никки бросила на Рафаэля уничтожающий взгляд. — Для восьмилетнего мальчика такое поведение было бы простительно, но чтобы взрослый тридцатидвухлетний мужчина… Извини, это же просто жалко!
Слова Никки тяжелым облаком повисли в воздухе. Наконец Рафаэль выговорил:
— Не всем же быть смелыми, бесстрашными авантюристами, как ты.
Никки уставилась на него:
— По-твоему, поговорить начистоту и разобраться в собственных чувствах вместо того, чтобы их отрицать, — авантюра?
— Еще какая.
— Но разве риск не стоит того?
— По моему опыту, ничего хорошего из этого не выходит.
Никки ему чуть не врезала.
— Очень жаль, что ты так на это смотришь. Да, иногда я иду на риск… — особенно сейчас, — но всегда стараюсь просчитать последствия. Даже если совершу ошибку… — как в этот раз, — по крайней мере, буду знать, что попыталась. А ты что делаешь? Просто прячешься, и все.
— Это называется самосохранение.
— Да? А я это называю незрелостью…
Рафаэль поморщился, будто Никки его ударила. Да, они уже приехали, и Рафаэль торопливо парковал машину, одновременно пытаясь расстегнуть ремень безопасности, но Никки его опередила.
— Думаешь, что умеешь решать проблемы, даже на жизнь этим зарабатываешь, — произнесла она, открывая дверцу со своей стороны. — А тебе самому кто поможет? Кто будет решать твои проблемы? — Никки сердито уставилась на Рафаэля. — И проблема в том, что тебе даже не хватает смелости осмыслить, что ты ко мне чувствуешь. Ведь можешь же разобраться в себе, просто не хочешь.
— Не в чем разбираться.
— Ты просто не пробовал.
— И не собираюсь.
Тут Рафаэль выскочил из машины, захлопнув дверцу, и Никки поняла, что никогда не сумеет до него достучаться. Рафаэль слишком долго и тщательно скрывал эмоции и освоил это искусство в совершенстве. Что бы Никки ни говорила, что бы ни делала, переделать его она не в состоянии. Внезапно она отчетливо поняла, что с нее хватит.
— Если так, — сказала она самой себе подрагивающим от ярости голосом, — то на этот раз уйду я.
Никки ошибается, мрачно повторял про себя Рафаэль, с таким оглушительным грохотом захлопнув входную дверь, что эхо разнеслось по всему дому. А когда стихло, повисла напряженная тишина, словно бы наполненная эхом взаимных обвинений.
Никки не права. Она ничего о нем не знает.
Нет у Рафаэля никаких проблем. Ни в чем ему не надо разбираться! Что за глупости? Помощь ему не нужна, у него все прекрасно.
Ну да, время от времени он действительно старается избегать неловких моментов, но что в этом плохого? Нормальная реакция. Самосохранение, как он и сказал. Отец всегда так делал, и Рафаэль тоже. Дело вовсе не в том, что он боится утратить контроль над ситуацией. При чем тут незрелость? Да и вообще, кто такая Никки, чтобы судить? У нее-то нет огромной семьи, от которой иногда крыша едет.
