Питер покинул королевство десять лет назад и с тех пор находился в добровольном изгнании – некоторые говорят, скрывался. А теперь, совершенно неожиданно, архиепископ пригласил своего старого друга помочь ему вести переговоры между мятежниками и королем. Почему?
И еще вопрос: почему повстанцы, заинтересованные, как и король, достичь мирного соглашения – чего, надо сказать, на самом деле вовсе не было, – с самого начала предложили привлечь Питера Лондонского? Интересно, что такое предложение они сделали несколько недель назад, как раз перед тем, как отреклись от своей верности королю. Этот поступок в значительной мере лишил блеска их заявление, но затем, ко всеобщему удивлению, король присоединился к этому предложению.
Это было единственное, в чем Иоанн и повстанцы пришли к соглашению за последние три года: да, любым способом доставить Питера Лондонского! – а потому попахивало лживостью и коварством.
– Здесь больше, чем видно невооруженным глазом, Рай. – Джейми потер затылок. – Больше, чем соглашение и просвещение. И каким-то непонятным образом это связано с Евой.
Ни один ни другой при этом разговоре даже не кивнули в ее сторону и говорили так тихо, что обоим приходилось напрягать слух, чтобы разобрать слова друг друга, хотя и ехали они почти вплотную. Тем не менее Джейми чувствовал пристальный взгляд Евы, который буквально впивался в него и проникал под его кольчугу словно пылающий огонь.
– Наверняка из-за этого нас и преследуют.
– И что нам делать с ними? – спросил Рай.
– Разоблачить, – ответил Джейми, оглянувшись.
Рай снова кивнул.
Они давно уже не нуждались в многословных обсуждениях своих планов, поскольку многие годы провели вместе, до такой степени знали друг друга и полагались один на другого, что достаточно было лишь намека, кивка, взгляда. Большего им и не требовалось, и это временами нервировало тех, кто находился с ними рядом.
– Начнем? – предложил Рай.
Джейми отрицательно покачал головой.
– Давай понаблюдаем за Евой и непременно поймаем их. – Он медленно оглянулся. – А сейчас оставь меня с ней наедине.
Рай хоть и кивнул, но отнесся к его просьбе неодобрительно:
– Не стоит, Джейми: она же беззащитна.
Но тот лишь фыркнул:
– Прежде чем выражать сочувствие этой бестии, вспомни, как она шарахнула меня по колену и что прятала в бесчисленных складках своих юбок. Она не подопечный, которого нам поручили охранять, а вражеский боец.
Гораздо проще держать под присмотром врага, чем того, кому необходима забота. Джейми не умел обращаться с леди. У него, конечно, были попытки человеческих отношений, но закончились неудачно: он не нашел в себе склонностей к самоуничижению, как и способности к самопожертвованию. Джейми не умел обращаться даже с собакой. Тем более после Лондона…
– Мы ведь имеем дело всего лишь с женщиной, которая весит меньше моего седла, – вернул его с улиц Лондона тех, оставшихся в прошлом, лет голос Рая.
Джейми крепче сжал ногами бока Дикона и, когда лошадь послушно повернулась, холодным взглядом окинул друга.
– Наша пленница имеет цену, если ее разыскивают компаньоны, когда их цель далеко впереди. И я выясню то, что должен, и так, как должен. Впрочем, как всегда. От результатов зависит судьба королевства.
Посыльный в растерянности остановился на пороге парадного зала величественного Бернард-Касла в Лондоне.
Роберт Фицуолтер, владелец Данмоу и Бернарда и предводитель повстанческих сил, с раздражением обернулся, а потом снова обратил взгляд в высокое узкое окно, от которого не отходил уже полчаса.
Вокруг него кипела пьяная пирушка, и Фицуолтер имел полное право присоединиться к своим воинам, потому что они только что добились успеха, которого никто не мог предвидеть: повстанцы захватили Лондон, не выпустив ни единой стрелы. Конечно, досадно, что обошлось без сражения, но когда горожане сами открыли ворота, ни у кого не поднялась рука их убивать.
Разумеется, сейчас город подвергся разграблению, особенно еврейские кварталы. Солдатам нужно платить, и грабеж – самое простое средство, а евреи считались самыми состоятельными. Кроме того, их добротные дома можно было разрушить, а камни использовать для укрепления городских стен. Так что вряд ли все закончится просто.
Армии всех мастей уже были на марше и стальными потоками стремились к столице. Наследники крупных владений собирались под знамя Фицуолтера, пока их отцы оставались в замках и сохраняли мир с королем. Страну разрывали, как тряпку, вдоль и поперек; шла борьба за титулы, и никто не знал, как далеко это зайдет или где остановится.
Фицуолтер в который уже раз посмотрел на пергамент, который держал в мозолистой руке. На его шершавой поверхности строчка за строчкой темными чернилами был написан подробный перечень свобод, которых повстанцы требовали от короля.
На этот раз Иоанну придется его подписать, у него не будет выбора: Лондон, главный драгоценный камень в его короне, украшенной более мелкими камешками-предлистьями, только что пал от всего лишь легкого удара по воротам.
Все, что требовалось от Иоанна, это подпись и королевская печать. А потом документ будет разослан во все уголки королевства и оглашен на деревенских площадях, городских ярмарках и в замках. Всех подданных ознакомят со списком свобод, Великой хартией вольностей и с Лесной хартией.
Фицуолтер хмуро смотрел на пергамент, пока посланец спускался в зал, а потом громко доложил, подойдя к стоявшему на помосте столу:
– Священник у них.
Все присутствующие затаив дыхание наблюдали, как он опустился на колени и прижал руку к груди, после чего позволил себе легкую улыбку, отчего его заросшие щетиной щеки приподнялись, и обратился к графу Эссексу, своему сподвижнику:
– Малден привез священника?
Его слова потонули в радостном, одобрительном гуле возбужденных голосов.
– Нет, милорд, – отчетливо прозвучали среди шума тихие слова посланца. – Он прислал письмо.
– Что за письмо? – Улыбка Фицуолтера застыла, он вскочил на ноги, словно собрался отразить удар.
– С требованием выкупа.
В зале воцарилась тишина. Через окно в замок снаружи доносился топот копыт лошадей и голоса всадников, но внутри все молча смотрели на предводителя.
– Сколько? – спросил наконец Фицуолтер едва слышно. – Сколько он хочет?
– Зависит от обстоятельств, милорд, – переведя дух, ответил посыльный.
Больше всего Фицуолтеру хотелось придушить его, но вместо этого он сжал пальцами край стола и, наклонившись вперед, угрожающе медленно произнес:
– От каких?
– От того, сколько предложат другие. – Было видно, что эти слова посланцу дались нелегко.
– Хитрый жулик, – процедил сквозь зубы Фицуолтер и пинком отшвырнул назад стул, так что тот, издав, как животное, жалобный звук, с треском упал с помоста. Вернувшись за большой стол, он круто повернулся к посыльному и произнес: – Я не стану платить. Он получит сотню стрел в свою задницу, прежде чем я дам ему хотя бы пенни. Как он смеет? Я нанял его, я платил ему…
