Остановившись как вкопанный, напарник окинул подозрительным взглядом Еву, потом снова друга. То же самое сделал и Роджер, только в обратном порядке, потом пошел к Еве и что-то ей прошептал.
– Что произошло? – поинтересовался Рай, подходя к костру.
– Я узнал то, что нужно, – отозвался Джейми.
– Вот как? – усмехнулся друг, пристально всматриваясь в него. – И?…
– Она призналась, что Роджер – наследник Эндшира.
Рай тихо присвистнул.
– Джейми, ты можешь расколоть и камень. И с чего это вдруг она все тебе рассказала?
Он покачал головой, глядя на светящиеся оранжевые угли костра в ямке. Почему рассказала? Потому что он буквально вытащил это из нее. Набросился на нее, когда она уже была на самом краю, надавил там, где у нее было самое слабое место, схватил там, где она была наиболее открыта, а дальше все пошло само.
Как правило, подобные поступки не заслуживали осуждения и тем более не вызывали угрызений совести.
– Видимо, я заслужил ее доверие, – сказал он просто.
– И что теперь? – не сводил с него глаз Рай.
– И как понимать твой вопрос? – Джейми наконец-то поднял голову.
Рай обрисовал рукой полукруг в воздухе, явно намекая на… то, что произошло здесь, словно случившееся могло изменить планы Джейми.
– Теперь мы ищем священника.
– Все еще? – Рай взглянул на Роджера и Еву, стоявших в нескольких шагах от них. – Когда один из наследников прямо здесь, у нас?
– Друг мой, в прошлом мы не посвящали короля в наши расследования. Не понимаю, зачем это делать сейчас.
– А как же Роджер? – Рай бросил взгляд через поляну. – Ему скажем?
– Скажем – что?
– Полагаю, что его ждет титул барона.
– А-а, – без иронии усмехнулся Джейми. – Я не подручный Сатаны, чтобы отвести его в ад.
– Я так и не думаю.
– Ты единственный, кто обо мне хорошего мнения.
– Я и не сказал, что мнение о тебе у меня хорошее. – Они оба посмотрели на Еву и Роджера, тихо о чем-то беседовавших.
Рука Роджера лежала у нее на плече, и, опустив голову, он кивал, словно подтверждая что-то – или ободряя ее.
Свет от раскаленных докрасна углей освещал ее изящную фигурку: волосы свободно падали на плечи, лиф платья был зашнурован, но небрежно. Она говорила, понизив голос, оживленно жестикулируя перед склоненной головой Роджера, а потом обхватила себя руками и потупилась.
– Насколько я имею представление о Еве, – медленно проговорил Джейми, – Роджер очень хорошо знает, кто он и что именно его ждет. – Помолчав, он предложил: – Иди поспи, я подежурю до утра.
Поднявшись на холм, в призрачном свете луны он принялся рассматривать лежащую внизу долину. Узкая дорога, пересекавшая дальнюю возвышенность, была похожа на кожаный ремень, опоясывающий толстяка, и разбросанные по ней лужицы поблескивали. Листья деревьев покачивались и шелестели на ветру, который был наполнен свежестью леса, соленым запахом далекого моря – и холодом.
Откуда-то издали раздался низкий протяжный волчий вой – значит, еще не все перевелись. Джейми ждал ответного воя, но его не последовало. Медленно разжав кулак, он запустил пальцы в волосы. Ева… Сильная, смелая и чувственная нимфа с чрезвычайно ранимой душой, доверившаяся ему. Джейми не выносил беззащитность – ни собственную, ни чью-либо еще. В его жизни нет для нее места.
Он надеялся, что сегодня она поняла, чего он стоит, – ни гроша. Ему хотелось верить, что ради них обоих он ее отпугнул.
Сейчас не до чувств – сейчас время войны.
Ева не видела, но почувствовала, когда он покинул поляну: всегда чувствовала, когда его не было поблизости.
Все случилось так, как она и предвидела. Она отдала Джейми все – тело, сердце, а ему для этого всего-то нужно было посмотреть на нее теми мрачными, опасными глазами, поцеловать губами со шрамом, показать ей кусочек своего разбитого сердца. Она просто разлилась перед ним рекой и выложила все…
Почти.
Глава 39
Еве было стыдно, как никогда.
Она быстро вымылась, но никаким – даже самым тщательным – мытьем не смоешь следы прошлой ночи: как следствие ее распутства, у нее пульсировало между ног, а воспоминания о Джейми волновали и обжигали: о его самоуверенной чувственной атаке на ее тело, руках, крепких ногах, губах в самых интимных местах…
Хуже всего, что он избегал ее, вернувшись к весьма холодной, неприветливой, рациональной манере поведения и сделавшись куда бесчувственнее, чем меч у него на боку. Не было ни совершенно естественных легких полуулыбок, от которых у нее замирало сердце, ни сухих возражений, которые вызывали у нее желание продолжать разговор, потому что он явно хотел ее слушать. И никто не давал ей понять, что вообще ее видит.
И это было самое позорное, как она считала.
Они снова быстро скакали под ясным весенним небом, останавливаясь только чтобы дать отдых лошадям.
– Я знаю, что ты не испугался шестерых мужчин, которые похитили святого отца, – сказал Джейми Роджеру, ехавшему рядом с ним.
В седле Джейми держался обманчиво свободно и небрежно: в одной руке лежали поводья, другая, в перчатке, покоилась на бедре; высокие сапоги и плащ не скрывали его мускулистого тела, как и кольчуга из металлических звеньев.
– Да, сэр, – просиял Гог, и губы Джейми тронула легкая улыбка.
– А ты не думал, что тебя могут убить?
– Нет, сэр!
Ева засопела, и Джейми бросил на нее быстрый взгляд.
– Если бы ты вдруг пострадал, что делала бы твоя опекунша?
– Ева? – Роджер поначалу смутился, а потом рассмеялся. – Преследовала бы их до тех пор, пока они не оказались бы на виселице, которую сама бы и сколотила.
Рай рассмеялся вслед за Роджером, вызвав и у Джейми улыбку.
– Вы все находите это таким забавным? Твое рыцарство, Роджер, простая бравада, – недовольно произнесла Ева, выразительно приподняв брови.
– Я не изображал из себя рыцаря, – смутился мальчик, обернувшись к ней.
– Ну разумеется.
– Ты уверен, что именно те шестеро схватили отца Питера? – обратился к Роджеру Джейми, оставив ее слова без внимания.
– Совершенно уверен. Я знаю, потому что один из них сказал: «О боже милостивый, это же всего лишь ребенок. Неужели мы вдвоем не отделаемся от него?» Что потом они и сделали.
– Такая глупость заслуживает вовсе не маленькой выволочки, а хорошей взбучки, – покачала головой Ева.
– Не глупость, а храбрость, – тихо поправил ее Джейми, и Роджер, казалось, выпрямился в седле, хотя открыто ей и не возразил.
