Он погибнет в морской пучине, и умрет его сын, и вся его свита.
Только…
По щекам Дидоны заструились слезы.
«Никогда я не скажу таких слов, – пронеслось у нее в голове. – Это заклинание очень сильное, я точно знаю, что уничтожила бы Энея. Но только я не могу, не могу! Я не могу его убить, я не хочу его смерти. Он причинил мне боль, а я все равно люблю его и всегда буду помнить, какими счастливыми делались его глаза, когда он смотрел на меня… Я не могу желать ему зла. Я люблю его, хочу, чтобы он жил долго, чтобы повзрослел Юл, превратился в славного воина. Я хочу, чтобы Эней жил… И вместе с тем без него я жить не смогу, не сумею. Его отъезд – это мои вечные муки, и они никогда не кончатся…»
Дидона нащупала маленький кинжал, который всегда висел на ее поясе с того самого дня, когда она узнала, что Сихея убил Пигмалион.
Покосилась на Анну.
Сестра сидела подле костра, обняв обтянутые хитоном колени. И пристально смотрела в море, где вереница кораблей, сражавшихся с высокими волнами, постепенно становилась все мельче и мельче.
Все дальнейшее произошло одновременно.
Вонзив кинжал в свою грудь, Дидона бросилась в пылавший костер, закричав от пронзительной боли.
Странно, но от огня ей стало легче, словно жесточайшие муки тела облегчили страдания души. А потом жар вдруг исчез…
– Успокойся, сестра моя. Скоро мы будем с богами, – твердит Анна, обнимая обугленное тело сестры.
Ее волосы трещат, хитон загорается, пламя касается тела. Кроткое выражение лица сменяется гримасой боли, но Анна, закусив губу, не пытается выскочить из пылающего костра, а еще крепче прижимает к себе свою мертвую сестру.
И вот уже языки пламени пляшут на двух девичьих трупах…
Анна и Дидона почему-то видят все это сверху, словно не сгорают в эту минуту на раскаленных угольях.
К костру опрометью бегут рабы.
Один из них останавливается и, воровато оглянувшись по сторонам, нагибается и хватает золотой венец. Прячет его в складках серой грязной рубахи.
Дидона сверху грозит ему пальцем:
– Эй, выброси его, он принесет тебе несчастье, как и мне!
Странно, но раб-воришка ее не слышит. И другие рабы тоже ничего не слышат…
* * *
Огромный пляж острова Бо похож на рай.
Мягкий белоснежный песок, как искусный любовник, нежно ласкает ступни. Прохладный ветерок остужает разогретую на солнце кожу. Соленое дыхание моря смешивается с ванильными ароматами цветов и сладким запахом кокосового масла для загара.
«Я поправляюсь. Я наконец выздоравливаю и возвращаюсь к жизни. – Эмилия Мюрье растянулась в шезлонге, с наслаждением чувствуя, как теплый солнечный душ омывает ее ноги, грудь и живот. – Здесь так хорошо и спокойно, что я, пожалуй, и правда прихожу в норму. Разрыв пятилетних отношений с Патриком дался мне очень дорого. Наверное, каждая женщина переживала бы, если бы ее постоянный партнер вместо предложения руки и сердца вдруг сообщил, что он встретил другую девушку. Но мне пришлось труднее во много раз. Ведь я работаю психотерапевтом. Моя задача – помочь клиенту не допустить возникновения такой ситуации, в которой оказалась я сама. Впрочем, отпуск и правда лучший способ начать жизнь с чистого листа. Конечно, пока я еще не готова к новым серьезным отношениям. Однако, по крайней мере, я вновь могу смотреть на мужчин. У меня нет особого выбора, из свободных туристов здесь только немец Ганс. Не очень красивый, типичный бюргер: невыразительное лицо, светло-голубые глаза, рыжие волосы, веснушки, килограммов двадцать лишнего веса. Он ведет себя скованно, и я, кажется, догадываюсь почему. Ему нравятся красивые стильные женщины, но он изначально не верит, что может вызвать их интерес к себе. Поэтому он скорее заинтересуется девушкой с какими-нибудь изъянами во внешности… Что ж, тем интереснее будет подобрать ключик к этому человеку! Я думаю, Ганс может оказаться неплохим любовником – компенсаторный механизм неуверенности в собственных силах. Дополнительный бонус, если я все-таки смогу затащить его в постель, – это мое восстановленное профессиональное реноме. Я смогу убедиться, что все еще не утратила способности разбираться в людях и играть на их маленьких слабостях».
Наконец жара сделалась совсем нестерпимой.
Задумчиво посмотрев на сланцы (нет, наверное, не стоит их надевать: песок такой мягкий и чистый, поранить ноги им просто невозможно), Эмилия побежала к морю и с наслаждением окунулась в прохладную воду.
Плыть вдоль берега, не имеющего ни малейших примет цивилизации, было чрезвычайно приятно.
«Здесь лучше, чем на Лазурном Берегу, с его вереницей отелей и вилл, – думала Эмилия, восторженно любуясь пальмами и белоснежным песком. – На этом острове чувствуешь свое единение с природой, к тому же Бо дарит своим гостям комфортный и безопасный отдых. Мне еще ни разу не приходилось отдыхать на таком почти необитаемом острове, где находится всего лишь один отель. Раньше я почему-то думала, что это скучно. Ничего подобного!»
Через полчаса она, проголодавшаяся и все же немного заскучавшая, заторопилась с пляжа к бассейну.
Там как раз должны были сервировать послеобеденные закуски. И Ганс с его немецкой обстоятельностью уделял закускам самое пристальное внимание!
Так и есть: звенят тарелки, переговариваются парни, накрывающие на стол…
– …Здесь, на острове, никого нет. Следующий самолет прилетит только через неделю.
– Что ты предлагаешь?
– Ограбить всех этих козлов, разумеется! И уплыть на материк на катере. Ты видел новости? Там сейчас полная неразбериха.
– Туристы позвонят кому-нибудь или свяжутся по Интернету со своими друзьями. Нас поймают раньше, чем мы успеем доплыть до берега! И посадят в тюрьму. А зачем в тюрьме деньги?
– Тише ты, смотри, вон идет туристка!
– Можно подумать, она понимает по-арабски! Все никак не наедятся эти туристы! Да если бы я столько жрал, я бы уже давно умер!
Осознав, что ее появление не прошло незамеченным, Эмилия, попытавшись приветливо улыбнуться, подошла к столику с фруктами, взяла небольшую тарелочку из стопки и уставилась на поднос со сливами.
Перед глазами все плыло, руки дрожали.
Она немного понимала по-арабски. Лучший друг Патрика был родом из Иордании, и он обожал учить всех и каждого своему родному языку. И теперь Эмилия очень боялась, что переговаривавшиеся официанты догадаются о том, что их речь ей удалось перевести без труда.
«Успокойся, успокойся. – Эмилия, не контролируя себя, взяла сливу и сжала ее так, что брызнул сок. – Что с меня-то им взять? Купальник, парео и тапочки? Все деньги и драгоценности – в сейфе номера; ничего страшного не случится! У меня будет время, я успею попросить о помощи и придумаю, как выбраться из этой западни…»
* * *
