Отец обожал подремать после еды, а ей никогда не удавалось заснуть.
Если бы папа находился в доме, можно было бы пройти в его покои, поблагодарить за подарки. Но он еще не вернулся с охоты.
А впрочем…
Софониба вышла из своих покоев, кликнула раба и распорядилась подать для нее носилки.
Отличная идея – отправиться в храм Танит, совершить в честь богини возлияние вином! А заодно и показать всем карфагенянам прекрасный золотой венец с драгоценными камнями. Каким образом? Самым незамысловатым! Можно ведь не задергивать шторки на носилках. И прохожие увидят дивные камни венца. Сапфиры и изумруды сияют так ярко – не заметить их просто невозможно!
Софониба сидела в носилках и наслаждалась всем, на что только падал ее взгляд.
Прекрасен Кафраген с его мощеными улицами, просторными площадями и шумными рынками.
Посмотришь вдаль, где синеет море, и сердце сжимается от восторга. Как хорошо жить и видеть такую красоту! Сливаются в одну линию синее небо и синее море! Такой яркий, прекрасный оттенок, и так радостно любоваться им!
Чужие взгляды, обрывки разговоров… Вон там, у дверей лавки, знатная карфагенянка в богатой одежде торгуется с продавцом золотых украшений; а вот торговец погоняет ослика… Ну и нагрузил же он свою телегу – доверху, осел, похоже, скоро лопнет от натуги, и еще…
Вначале Софониба не обратила особого внимания на юношу, пробиравшегося сквозь шумную толпу.
Отметила лишь, что у него почему-то гладко выбрита голова, да и одет он не как все: в тунику из шкур, на поясе в кожаных ножнах болтается кинжал. Впрочем, не сказать, что странный наряд и необычная прическа портят облик молодого человека: он высокий, стройный, гибкий, напоминающий прекрасного грациозного молодого зверя.
Похоже, пробираться через толпу ему было весьма неудобно – прохожие то и дело толкали парня, а некоторые явственно выкрикивали ему прямо в лицо резкие замечания.
Потом девушка потеряла его из виду, отвлеклась, рассматривая клетку, в которой сидел такой толстый раб, что тело его представляло собою сплошные валики жира (должно быть, его везли на рынок, чтобы там показывать за деньги).
А затем…
Тот юноша смотрел прямо на нее.
Софониба увидела его глаза – темно-карие, окруженные длинными темными ресницами. И вдруг почувствовала, что дрожит от озноба, хотя яркое солнце с раннего утра щедро освещало Карфаген и, казалось, уже расплавило самый воздух.
Парень приблизился к ее носилкам и пошел рядом с рабами. Те принялись выкрикивать ругательства, опасаясь, что он – попрошайка и может побеспокоить своей назойливостью молодую госпожу.
– Я хочу выйти! – не терпящим возражений тоном вдруг распорядилась Софониба.
Понимая, что она ведет себя неправильно, слишком смело, девушка тем не менее покинула носилки и оказалась рядом с молодым человеком. И, не зная, что сказать, приветливо улыбнулась ему.
– Я полюбил тебя. Ты будешь моей женой! – даже не поздоровавшись, вдруг выпалил незнакомец.
В его интонации не слышалось вопроса.
Он словно бы просто ставил ее в известность о принятом им решении – и более ничего!
Софониба рассмеялась:
– Как зовут тебя, муж? Ты бы хоть представился мне! Я – Софониба, дочь Ганнона.
– Масинисса, – быстро отозвался молодой человек.
Девушка печально вздохнула.
Масинисса не назвал имени отца, но вымолвил свое, и этого было вполне достаточно.
Он – варвар, он – нумидиец, причем явно не самый знатный, хоть и является сыном короля массилов Гайи. Но трон унаследовал брат владыки Гайи, тот самый, пожелавший жениться на бедняжке Саламбо. Знатная карфагенянка умерла, но у Гайи множество других жен. А Масинисса, увы, не предложит своей жене ничего, кроме простой хижины – мапалии…
И вдруг Софониба поняла, что вдвоем с Масиниссой ей будет хорошо и в самой обыкновенной хижине! Потому что у этого юноши такие красивые глаза и ярко-красные губы, и от одного лишь его присутствия ее бросает то в жар, то в холод, а еще ей очень хочется, чтобы этот странный, волнующий озноб никогда не проходил…
События развивались стремительно.
Тем же вечером Масинисса отправился в дом к Ганнону и попросил у отца Софонибы согласия на этот брак.
– Конечно, Ганнон отнюдь не пришел в восторг и вначале даже выхватил кинжал. Масинисса так горячо убеждал твоего отца отдать тебя за него замуж, что Ганнон попросту не понял, о чем он завел эти речи. Возможно, твой отец решил, что Масинисса – коварный убийца, которого к нему подослали враги, – докладывала потом Софонибе Басса, прилежно подслушавшая их разговор. – Однако вскоре все выяснилось. Ганнон подробно расспросил, из какого рода происходит Масинисса. А потом сказал, что не возражает против свадьбы. «Но надо подождать пару лет. Ты еще очень молод, Масинисса, сын Гайи! Ты должен прославиться как воин, проявить себя, стать достойным моей дочери, – так сказал Ганнон. – А пока мы объявим во всеуслышанье о вашей помолвке. Чтобы ты на войне сражался отчаянно и смело – ведь в Карфагене тебя будет дожидаться прекрасная невеста».
Вот это новости!
Софониба бросилась Бассе на шею и разрыдалась от счастья.
Как быстро все может измениться в жизни… Еще утром она безмятежно занималась шитьем. И вот уже успела и влюбиться, и стать невестой!
* * *
Все-таки он красивый. И очень умный! А со стейком как изящно расправляется – загляденье!
Только вот…
Вспомнив последний выпуск новостей, Лика Вронская нахмурилась.
Увы, Андрей прав: обстановка в Тунисе явно накаляется. Как неудачно все совпало – только они приехали на курорт, а тут творится непонятно что! Абстрагироваться от действительности и просто беззаботно валяться на пляже – нет, это у нее не получится. Акции протеста приняли массовый характер, президент Туниса Бен Али исчез из страны… В туристической зоне, правда, пока что все спокойно. К тому же остров Бо отделен от материка морем. Сюда вряд ли доберутся протестующие против власти граждане. Но и выбраться с острова будет не так-то просто… Туристов доставляют сюда рейсами внутренних авиалиний. Время полета – изрядное, почти целый час. Следовательно, в случае необходимости быстро отсюда не уедешь.
Впрочем…
Лика Вронская счастливо улыбнулась своему спутнику.
Несмотря ни на что, ей не хочется никуда отсюда уезжать!
Теплый вечер, негромкая музыка, на столиках в ресторане сияют огоньки свечей, воткнутых в круглые стеклянные подсвечники…
И можно просто болтать, и никуда не торопиться, и любоваться выразительным лицом Андрея, и наслаждаться этим вечером, и предвкушать ночные ласки…
Андрей – потрясающий любовник! Он словно бы открыл перед ней чувственную сторону жизни заново, а все, что было прежде, – просто черно-белый кинофильм, который ты смотришь с относительным интересом и лишь потому, что еще не знаешь – бывает и цветное кино…
